СССР: вернуться в детство?.. - Владимир и Ольга Войлошниковы
— Оль… Ты это… Мы щас…
В зале стало тихо. Потом хлопнула дверь и в замке провернулся ключ.
Я вышла в кухню, сердито вытерла крошки со стола. Потом сердито схватила пустую водочную бутылку — хотела в ведро выкинуть, но вспомнила, что можно ведь сдать. Сколько там точно копеек, не помню, но сколько-то будет. Сердито отмыла бутылку от этикетки. Вторую они унесли с собой.
Потом я подумала, что эта пустая бутылка, должно быть, не единственная, пошла к Наилю в комнату — и точно! Ещё две нашла. Тоже помыла. Немножко успокоилась. Хоть какая-то мне польза от этой нервотрёпки.
Но психанула я, конечно. Хорошо, никого больше не было, а то спалилась бы по полной. А так, даже если он что перескажет — бабушка не поверит, подумает, что ему с пьяных глаз примерещилось. А мама и слушать не будет, сильно она злится, когда Наиль выпивает. У нас на стене даже след есть…
Прошлым летом — чётко помню, что летом, потому что балкон открыт был — Наилька вот так же выпил. И начал маме (моей маме) что-то втирать, да ещё момент выбрал совсем неподходящий. Хотя, в таком состоянии кто их, эти моменты, выбирает. Да ещё назвал её детским дразнильным прозвищем: «Чачби́». По-татарски это значит «лохматая». Ну, короче, она психанула и швырнула в него тем, что в руках было — литровой эмалированной кружкой с компотом.
Очень эпично было. Компот пролетел пять метров и расплылся по свежепобеленной стене хризантемой. Наиль-то, конечно, увернулся, но, по-моему, проникся и с тех пор, даже выпив, маму не донимает. У него вообще характер рассудительный и нескандальный, не пил бы — золото, а не мужик бы был. Эх…
Я составила в авоську три водочных бутылки, подумала, добавила к ним заодно четыре молочных и маленькую от сметаны, нарядилась, взяла с гвоздика мамины ключи и пошла в три поросёнка, в «Приём стеклотары». Очередь была небольшая, и приёмщица сегодня не вредничала, что «тары нет» да «бутылки грязные». Водочные взяла без разговоров, выдала мне шестьдесят копеек. Нормально!
Оттуда я почапала в молочный, там у нас прямо в молочном отделе сама же продавщица посуду принимала. Уж не знаю, может, исхитрялась совмещать ставку продавца с приёмкой или как. Короче, в молочке я получила ещё девяносто копеек, страшно обрадовалась и прямо оттуда по длинной аллейке прошла в промтоварный, купила ещё тюбик шампуня, про запас. Двадцать копеек прикуркулила, а на лестнице к дому ещё две копейки нашла. Вах! Я богатенькая буратина!
На лестничной площадке около двери никто не топтался, дома тоже была тишина, так что мой поход остался незамеченным, а то бы мама с бабушкой в обморок попадали.
Не успела я раздеться и чайник вскипятить — примчалась мама. Быстро-быстро похватала какие-то одёжки и помчалась обратно в школу — репетиция у них к новому году. Генеральная! Придёт поздно.
Вечер в окнах совсем посинел, а бабушки всё не было. Как она там по очередям, не случилось бы чего… Я что-то так заволновалась, даже ничего делать не могла, всё стояла у окна, на дорогу смотрела.
И тут явился Наиль — и снова с Лёхой! Явление было обставлено шумом, звуком затаскиваемых крупногабаритных предметов и криками: «Заноси!» — «Давай-давай!» — «Осторожней!» — и тому подобных. Кроме них двоих по подъезду таскались туда-сюда ещё четверо грузчиков в серых робах. Зал наполнился какими-то пластинами разных форм, обёрнутых кусками упаковочной серо-коричневой бумаги.
Вот это внезапно!
И тут явилась бабушка, остановилась на площадке, опасливо заглядывая в квартиру, потом пробежала в зал со своими битком набитыми сумками и закрутилась посреди. Мужики снова все ушли вниз, там что-то грохотало и кричали. Бабушка растерянно оглянулась на меня:
— Это что это?
Я привалилась к косяку нашей комнаты:
— Как видишь, Наиль решил мебель купить.
— Жениться, что ль, надумал? — слегка испуганно пробормотала бабушка.
— Не исключено.
Она вдруг засуетилась, заметалась, побежала в кухню и начала так активно там греметь кастрюльками, как будто Наиль женится вот прямо сейчас.
Внезапно с какой-то очередной доской зашёл наш дядя Рашид с четвёртого подъезда.
— Мама, куда ставить?!
Бабушка выскочила из кухни с озабоченным лицом:
— Туда, туда, в зал неси!
— А я подхожу с работы — смотрю: таскают что-то. О! Наиль! Подошёл — сразу: на, тащи! — Рашид засмеялся и пошёл вниз.
Последним заволокли диван странной, на мой взгляд, конструкции. Сзади, сразу за спинкой, у него было ещё пространство, а сверху — крышка, как у пианино. Может, его как-то из пианино и переделали, типа оптимизация производства? Хрен знает, короче.
В эту бандуру можно было складывать постельное или ещё какие вещи, а диван раздвигать, но все сразу решили, что лучше не раздвигать, потому как если постоянно двигать, всё быстро расхлябывается.
Не имею оснований не доверять этим утверждениям.
В обсуждении раскладывания дивана принимали громкое участие решительно все кроме меня. Даже грузчики. Более того, к грузчикам в этом вопросе особенно прислушивались, как к людям компетентным. Потом Наиль отслюнявил им пару бумажек, и работники советской торговли ушли.
Помимо полированной крышки диван имел такие же полированные боковушки-подлокотники и мягкую часть, обитую красивой бордовой тканью с бежевыми, под вид золота, узорами: дужки, листики, завитки. Бабушке диван страшно понравился.
Лёха тут же принялся хвастаться, что это благодаря его уму и красоте (зачеркнуть) связям — кто-то опять типа «троюродной сестры одноклассницы зятя» работал в мебельном — всё так быстро получилось! В обход очереди и вообще: диваны только привезли, их даже и не выставляли ещё. А стенка — ух ты это стенка? — немножко с браком, поэтому её списать должны были, но…
— Вы тётя Рая, посмотрите, — Лёха развернул одну из длинных пластин, в которой я угадала боковушку шкафа, — здесь царапина. Не спорю, большая царапина, да, Коля?
— Н-но, — кивнул Наиль.
— Но эта царапина куда? — Лёха смотрел на нас как фокусник.
— Внутрь? — не поняла бабушка.
— Да нет же! Она даже не внутрь — она между шкафами будет, это ж стенка! А ценник получился — триста рублей всего!
Я прямо восхитилась. Молодец вот эта дамочка из мебельного. Списанный, фактически, товар продала за триста рублей. Три месячных зарплаты начинающего воспитателя, например. Интересно, а не должны ли они были, по идее, разобрать комплект и продать ликвидные части отдельными предметами?
У стены стояла целая пачка ДВПшных задних стенок. На последнем, как специально, видно было, что с тыльной стороны изначально была наклеена
