Штурмовик из будущего 3 (СИ) - Политов Дмитрий Валерьевич

Запнулся экспат лишь однажды, когда на него вынесло здоровенного фрица с оскаленными зубами. Тот умело отбил приклад летящего ему в голову автомата и резко контратаковал, метя тесаком в грудь Дивина. Как уж Григорию удалось уклониться от неминуемой смерти, он не понял и сам. Но зато на рефлексах, не задумываясь, резко ударил в горло немца обратным движением. И только потом, когда враг упал перед ним, запоздало испугался.

Трясущимися руками загнал в автомат новый диск. Огляделся по сторонам. Где фрицы?

— Они в доме укрылись, — подсказал Бороздов. Он стоял разгоряченный, без шапки, в распахнутой настежь шинели. В запале боя Славка не заметил, как его полоснули по лицу, и теперь по щеке густо текла кровь.

— Перевязать надо, давай пакет.

— Херня! — отмахнулся товарищ. — Нельзя терять темп. Мы должны у них на плечах ворваться в дом.

— А где взводный, чего он не командует?

— Нет его.

— Тогда ты бери командование на себя.

— И то верно, — криво улыбнулся Славка. — Взвод, слушай мою команду!

Деревянные двери подъезда, не мудрствуя лукаво, взорвали гранатами. Потом закинули внутрь еще парочку «гостинцев» и ворвались на первый этаж. Немцы в панике отступили на второй, закрылись там и палили отчаянно из самодельных амбразур на любой шорох. И подобраться к ним по узкой металлической лестнице не представлялось возможным.

Штурмбатовцы осмотрелись. Первый этаж представлял собой то ли складское, то ли производственное помещение. Тут и там виднелись какие-то станки, механизмы, высились ящики с деталями и заготовками. Бойцы разбрелись по помещению. Многие без сил рухнули прямо на пол.

— Ты и ты, — ткнул пальцем Бороздов в двоих бойцов. — Держите лестницу под наблюдением. Не ровен час, попробуют гансы полезть в атаку. Сразу бейте их!

— Взводный, мы там кран водопроводный нашли, — подошел к Славке кто-то. — Попробовали, вода пусть и несильно, но течет.

— Это дело! — обрадовался Бороздов. — Приводите себя в порядок, наполните фляги, перекусите. Эй, радист, где ты там? Живой? Дай быстро мне связь с комбатом.

— Что хочешь делать? — поинтересовался экспат.

— Понимаешь, — поморщился Славка, осторожно промокая рану на щеке тампоном из индивидуального пакета. — Подкрепление хочу просить. Нас уже не так много осталось — полвзвода полегло точно, многие ранены. Сейчас спасает, что фрицы, похоже, тоже притомились. Видишь, даже не стреляют. Хорошо бы, чтобы наши догадались пушки подтянуть и, как рассветет, вдарили бы по окнам второго этажа. А уж мы поддержали бы.

— Хороший план, — оценил Григорий.

— А то! — довольно засмеялся товарищ. И тут же вскрикнул от боли. — Ох, жжет как, зараза!

— Давай перевяжу, — пожалел его экспат.

Подкрепление к ним подошло, когда небо начало сереть. Вместе с новыми бойцами в дом пробрался и телефонист. И теперь у штурмбатовцев появилась более-менее устойчивая связь с командованием. План Бороздова подполковник Пыркин утвердил. И теперь все ждали артиллерийского обстрела дома. Штурмбатовцы проверяли свое оружие, готовили к бою гранаты.

Томительное ожидание длилось часов до двенадцати. Только к полудню удалось подтянуть орудия и начать обстрел здания. Со второго этажа послышались крики ужаса, вой и стоны. Пользуясь поднявшейся суматохой и неразберихой врага, Бороздов отдал приказ и штурмовики забросали гранатами дверь и стремительно ворвались в помещения, занятые гитлеровцами. А там уже пустили в ход весь свой богатый арсенал.

Через полчаса все было кончено.

— Как мы их! — радовался Славка. Размашисто рубил воздух рукой с зажатым в ней трофейным «вальтером», хвалил довольных бойцов — перемазанных, точно черти, а потом вдруг Дивин заметил, что из-под ладони другой руки, которую Бороздов прижимал к боку, обильно капает кровь.

— Да ты ранен, санитара сюда! — встревожился экспат.

— Ерунда, царапина, — слабо улыбнулся Славка. И вдруг завалился навзничь.

— Взводный, ты чего? — кинулись к нему товарищи.

Поздно.

— Слышь, Кощей, принимай теперь ты команду, — подошел к бездумно застывшему экспату какой-то смутно знакомый боец. Сразу и не поймешь даже, сколько ему лет. Вроде и не старик сорокалетний, но и не безусый юнец.

— Какой из меня командир? — искренне удивился Григорий. — Неужто никого из пёхов не осталось?

— Может и есть кто, но не признаются, — засмеялся штурмовик. — Так что, как ни крути, а ты себя уже в бою не раз показал должным образом и народ тебе доверяет. Не журись, летун, командуй. А мы, если что, подсобим.

— В помощники ко мне пойдешь? — глянул в упор на бойца Дивин.

Тот немного помедлил с ответом. Поскреб в затылке, а потом махнул рукой.

— Ладно, давай.

— Тогда подсказывай, что сейчас нам нужно делать? Кстати, тебя как звать-величать?

— Силантий я. Ушаков. Красноармеец-лейтенант. Из танкистов. А делать известно что: выставить охранение и спать.

— Да ладно? — поразился Григорий. — Серьезно?

— Разумеется, — окинул помещение внимательным взглядом Ушаков. — Да ты и сам посмотри: многие и без команды уже дрыхнуть завалились. Сил-то потратили много.

Экспат оглянулся. И правда, многие штумбатовцы уже расположились на полу, прямо среди трупов убитых немцев, которых никто и не подумал убрать, закутались в шинели и спали мертвым сном.

— Вот так-так! — только и вымолвил ошарашено Дивин.

— Ничего, привыкнешь, взводный, — хлопнул его по плечу бывший танкист.

Бои за город шли несколько дней. Сколько точно, Григорий уже не мог сказать — время перепуталось, смешалось, и в мозгу отчаянно пульсировала лишь одна мысль: «Почему я еще живой?» Экспат механически передвигался, командовал, шел в атаку, дрался, но все это делал так, будто был бездушным роботом, которым управляет неведомый оператор, засевший где-то далеко-далеко от передовой.

Здорово помогала артбатарея, которая шла в боевых порядках батальона. Орудия мастерски давили очаги сопротивления фашистов, выкуривая их из самых защищенных мест. Но через какое-то время фрицы постепенно выбили их все и штурмовики снова брали дома отчаянными атаками, переходящими в жестокие рукопашные схватки.

Однажды пришлось совсем туго. Поредевший взвод пошел на приступ длинного двухэтажного здания, огороженного кованной решеткой. В садике перед домом укрыться было негде — деревья или срублены, или их стволы совсем тоненькие — не спрячешься. А огонь фрицы открыли ураганный — пулеметы стригли буквально каждый клочок земли.

Дивин, вжавшийся в узкую промоину, боялся поднять голову. Какая уж тут атака? Того и гляди, гансы подойдут поближе и забросают гранатами. И сделать ничего нельзя.

Спас комбат. Он послал в обход вторую роту и она ударила по опорному пункту с тыла. А когда там завязался ближний бой, и взвод экспата быстро преодолел сад и ворвался в здание. Сколько осталось в живых бойцов? Григорий провел перекличку и поразился. В строю было человек пятнадцать. Причем, многие не один раз ранены. Дивин мимоходом заглянул в чудом сохранившееся зеркало в одной из комнат и застыл. Оттуда на него смотрел высокий худой парень с изможденным чумазым лицом и лихорадочно блестевшими глубоко запавшими глазами. Грязный ватник перехвачен портупеей. На плече болтается автомат с расщепленным прикладом. Из-под левого рукава виднеется кисть, замотанная серым бинтом с кровавыми пятнами. Красавец, что и говорить.

— Кощей, тебя на связь комбат требует, — окликнул его один из штурмбатовцев.

Экспат вздохнул, отвернулся от зеркала и пошел к телефонистам.

— Все понимаю, — доносился сквозь помехи сильно искаженный голос подполковника Пыркина. — Сколько, говоришь, бойцов осталось? Пятнадцать? Принял. Пришлю тебе из резерва человек двадцать — двадцать пять. Больше нет, даже не проси. Пушки? Нет пушек. Батарею минометов дам. И два пулеметных расчета. Откуда такая щедрость? Так вокзал тебе предстоит взять. Да, понимаю все, трудно. Но…надо, Кощей!