Сомали: Черный пират (СИ) - Птица Алексей

— Ладно, — пожал я плечами, представив Мудака, бегущего по воде как Мюнхгаузен.

Мы постепенно подплывали к кораблю, на котором никто не смотрел вниз. Лишь в рубке корабля стоял рулевой и дежурный офицер, но они смотрели вперёд, а не за борт. А я плыл сбоку от них, да и наша лодка почти сливалась с ровной гладью Аравийского моря.

Подплыв, я резко заглушил двигатель и, раскрутив кошку, что было силы, швырнул её на борт идущего мимо быстрым ходом корабля. Кошка взлетела и, так ни за что и не зацепившись, с громким всплеском рухнула вниз.

Ладно, не стоит отчаиваться. Быстро наматывая верёвку на локоть, я достал кошку из воды. Несколько раз прокрутив в воздухе, я снова метнул её на борт уходящего вперёд судна. Уж во второй-то раз я надеялся, что она зацепится. Как бы ни так: она повторила свой предыдущий манёвр, рухнув вниз и чуть не попав по моей бестолковой голове. Ну, не пират я, был правителем, а не пиратом. Вот же, блин…

Рядом уже очень близко шумели винты корабля, и я в крайней степени злости дёрнул за шнур зажигания, двигатель взревел носорогом, и лодка рванула вперёд, догоняя стремительно уходящее судно.

— Ты не умеешь ничего! Зачем берёшься делать! А ещё на меня орёшь! Поплыли обратно! — верещал как потерпевший под руку Мудак, чем ещё сильнее бесил меня.

— Заткнись! — коротко бросил я и снова заглушил двигатель, едва мы догнали корабль и почти доплыли до его носа.

Сверху слышался женский смех, громкие разговоры, звон бокалов и звуки громкой музыки. Кто-то кинул за борт пустую бутылку из-под кока-колы, и она угодила прямиком по пустой голове Чудака. Послышался глухой звук удара, а следом слабый бульк. Булькнул, к счастью, не Чудак.

— Аааа! — заорал он на одной и весьма высокой ноте. — В меня попали!

Крепкая всё же черепушка у парня: не всякая выдержит такой мощный удар.

— Тише ты! — шикнул я на него. — Гуляют, буржуи… — со всей пролетарской ненавистью констатировал я.

Наверху не обратили никакого внимания на его вопли, а может, просто не услышали. Ладно, сейчас устрою вам экспроприацию. На этот раз я настроился на точность и победу. Задержав дыхание, я выбрал удобный момент, когда морская волна качнула лодку вверх, и резко швырнул кошку.

Железные крючья пролетели по воздуху и впились в фальшборт судна, запутавшись в леерах на корме. Время было уже позднее, и большинство пассажиров дрыхло в своих каютах или занималось там любовью. Те, кто совсем недавно ржал, как кони, и швырялся бутылками, тоже разошлись по своим каютам. Пусть отдыхают, я тут тихо всё сделаю и смоюсь.

Сначала я хотел прошвырнуться по каютам, но потом здраво рассудил, что сделать это одному будет сложно, да и лишняя шумиха ни к чему. Канат кошки натянулся и потянул лодку за собой. Привязав к лодке конец верёвки, я сунулся к мотору и вывернул оттуда свечу зажигания. На всякий, так сказать, случай, а то они разные бывают. Повесил себе за спину автомат, сунул пистолет в наплечную кобуру и полез наверх.

Раскачиваясь высоко над водой, перебирая руками по верёвке и упираясь о борт судна ногами, я вскарабкался на корабль. Высунув голову из-за борта, осторожно оглянулся и одним рывком перекинул своё тело на палубу. Автомат переместился из-за спины на грудь, щелчок предохранителя известил всех, что он готов к бою.

На палубе возле меня никого не оказалось и, внимательно озираясь по сторонам, я направился к носу корабля, ища дверь, что вела в ходовую рубку. Идя вперёд, я слышал, как внутри корабля что-то праздновали. Внезапно открывшаяся дверь выбросила сноп яркого света, вместе с которым в ночную темень выплеснулись и десятки децибелов музыки. На палубу вышли двое.

— Ах, милый, — прощебетала женщина и повела своего спутника на корму.

До меня долетел звук смачного поцелуя и, замерев в тени двери, я увидел, как пара, обнявшись, стала исступлённо целоваться, буквально пожирая друг друга. Это вызвало у меня приступ ностальгии. Подавив его, я спокойно зашёл в открытую дверь, аккуратно прикрыв её за собой.

Парочка не заметила меня, настолько они были заняты друг другом, да и не так просто заметить ночью чёрного негра в тёмной одежде. Рубашка тёмно-серого цвета и длинные чёрные бриджи полностью скрывали моё тело. На лице сидела чёрная медицинская повязка, а на голове плотно чёрная же копеечная бейсболка. Чёрные люди в чёрном.

Ярко освещённый коридор оказался пуст. Выглянув в него, я увидел ряд кают и лестницу, что вела куда-то вниз. Ну, вниз мне не надо, и я быстро пошёл мимо дверей кают. Проходя мимо одной, я едва не впечатался в открывающуюся дверь.

Недолго думая, пнул её ногой, отправляя обратно и не видя, кто за ней находится. Дверь хлопнула по носу выходящему, и из-за неё послышался возмущённый вскрик. Я с силой захлопнул дверь, поискав взглядом, нашёл тумбочку с вазой на ней. Ухватив её, кое-как забаррикадировал снаружи дверь. Дверь снова успела открыться, пока я возился с тумбочкой. Повторный удар ногой, и глухой стук возвестил, что по ту сторону кто-то свалился. Надеюсь, я смог отправить в нокаут непоседливого пассажира.

Время стремительно уходило, поэтому я рванул по коридору, интуитивно ища выход в рубку корабля. Через пару поворотов я достиг своей цели. Однако дверь в рубку оказалась закрыта. Сдерживая дыхание, я осторожно постучал, словно робкий школьник в дверь директора школы.

Никто мне не ответил. Я постучал сильнее, потом уже стал откровенно ломиться, боясь, что времени уже не осталось. После этого за дверью послышались возмущённые крики, и она распахнулась внутрь, явив мне бравого старпома, или Бог его знает кого, в красивой чёрной форме.

— Привет! — улыбнулся я ему.

Смуглый итальянец открыл рот, чтобы наорать, но тут его взгляд уткнулся в чёрный зрачок автоматного ствола. Все слова возмущения застряли у него в горле, он буквально подавился ими. Шагнув вперёд, я с силой толкнул его на пол и захлопнул дверь, защёлкнув её на замок, и тут же заорал:

— Все на пол!

Орал я по-арабски и связок не жалел. Впрочем, меня поняли, но не все. Рулевой точно был арабом, помощник капитана, судя по его роже, итальянцем, рядом с ним стоял стюард-индиец, держа поднос с бутылкой газировки, бокалом белого вина и ломтиками апельсина.

— Пьём, значит, когда все пассажиры в опасности?

— Что вам нужно? — на ломаном арабском спросил помощник.

— Шоколада. Меняем курс.

— Курс?

— Да, плывём в открытый океан, там нас встретит моё судно и заберёт всех пассажиров и команду в заложники.

— Что вы такое говорите? Вы кто такой?

— Что есть, то и говорю, но можно обойтись без заложников и смертоубийства. Я возьму деньги и уйду с вашего лайнера. Вы ведь хотите этого? И да, я пират, чёрный пират! У нас, на Мадагаскаре, много таких. Бойтесь!

Все слушали меня, открыв рты, но первым сориентировался рулевой. Он дёрнулся ко мне, надеясь сбить с ног, а зря. У автомата не было приклада, кроме железного проволочного, и поэтому мне нечем было его ударить, но видимо другого выхода нет. Я отпрыгнул в сторону и нажал на спуск. Автоматная очередь громом прогрохотала в небольшом помещении. Лобовое стекло рубки разлетелось вдребезги, все попадали на пол. Жалобно звякнул разбившийся бокал, полилось белое вино.

— Жаль! Искренне жаль! А ведь я верил вам, сэр…

Удар ногой в лицо рулевого быстро приучил его к порядку и отбил (в буквальном смысле слова) всякое желание дёргаться. Я даже наступил на его голову, чтобы он вообще не питал никаких иллюзий. Злой, я злой.

— К приборам, держать курс! Пять минут вам на то, чтобы принести мне деньги. У вас есть корабельная касса, есть пассажиры, есть… В общем, по хрену, что у вас есть. Деньги на бочку! Не будет денег, вы всё равно умрёте, и я сдеру с ваших трупов и вынесу из кают всё золото и драгоценные вещи. Так что, у вас есть выбор. Ну?! Ферштейн, буржуи? Мерзкие капиталисты, кровопийцы трудового народа! Гони деньги!

Помощник вздрогнул, поднялся на ноги и, держа руку у разбитого в кровь носа, пролепетал: