Деньги пахнут кровью (СИ) - Шу Алекс

— Хорошо, — киваю я.

Ящики мы погрузили быстро. Пожилой армянин вручил пачку денег Макаронычу, засунувшему её в карман, не пересчитывая, а потом подошел к нам. Достал перемешанную кучку денег из внутреннего кармана пиджака. Выудил из неё кончиками пальцев три розовых десятки и вручил их довольному бригадиру. А тот, «не отходя от кассы», сразу рассчитался с нами.

Вазген захлопнул дверцу рафика. Через несколько секунд он уже сидел за рулем, открыл окно сказал что-то парню, и включил зажигание. Машина затряслась, выплюнула черные хлопья дыма, и поехала во дворы, исчезая из вида.

Бригадир с Ваней и Макароныч скрылись внутри склада, оставив нас с парнем у входа.

— Мишка, брат, как я рад тебя видеть! — восклицает мой новый/старый знакомый.

Меня опять обнимают и целуют в щеку от избытка чувств.

«Млять! Что делать? Что ему отвечать? Я даже не знаю, кто это вообще», — звенит в мозгу паническая мысль.

— Что смотришь так? — парень отстраняется от меня, окидывая недоуменным взглядом, — Совсем забыл Ашота, да?

Глава 9

— Извини, меня недавно подрезали, упал, головой стукнулся, многое позабыл, — сокрушенно развел руками я, — травматическая амнезия, будь она неладна.

Парень пристально смотрит на меня, потом вздыхает, что-то для себя решив.

— Нам обязательно надо встретиться и поговорить, — горячо восклицает Ашот. — Запиши мой телефон. А хочешь, я в пятницу к тебе после работы подъеду?

— Давай, — согласился я, — я в шесть заканчиваю.

— Тогда я в шесть приеду. Здесь буду тебя ждать, а машину недалеко поставлю.

— Хорошо, — кивнул я. — Договорились.

— Но телефон ты на всякий случай запиши, — погрозил мне пальцем армянин, — мало ли что.

— Сейчас ручку и листок возьму.

Быстро сбегал в бухгалтерию. Всё необходимое молодая девчонка, работающая помощником главбуха, выдала мне сразу с просьбой отдать обратно ручку. Клятвенно пообещал её через пару минут вернуть, и пошёл к Ашоту.

Парень присел на ящик быстро написал мне номер и передал листок.

— Не потеряй. Ты всегда можешь ко мне обратиться по любому вопросу. Днем, ночью, когда понадобится. Если что-то срочное, звони сразу, даже не дожидаясь пятницы. Двери моего дома всегда открыты для тебя, Миша, — чуть высокопарно выразился Ашот.

— Так и сделаю, — улыбнулся я.

— До свидания, брат, я рад, что тебя нашёл, — армянин порывисто обнял меня. — В пятницу в шесть я буду здесь. Поедем, перекусим в кафе, поговорим о жизни.

— Хорошо. Буду ждать тебя…. Брат, — чуть неуверенно добавил я.

Ашот отстранился, махнул мне рукой, спрыгнул с площадки склада, и быстро пошёл во дворы, где стоял «рафик» дяди.

Мгновение я провожал взглядом удаляющуюся спину знакомого, а потом развернулся и пружинистым шагом двинулся в подсобку. В помещении было прохладно и темновато. Лампочка, ввинченная в патрон, висящий на проводе, тускло освещала пространство.

Ваня с присоединившимся к нему коренастым смуглым Гришкой, похожим на цыгана, и полным здоровым Ромой, сидели на ящиках и лениво перекидывались картами, играя в «дурака».

Сергей Владимирович, разложил на колченогом растрескавшемся столе бутерброды, завернутые в полиэтиленовый пакет, баночку с огурцами, выставил початую бутылку «Посольской» с граненым стаканом и готовился к перекусу.

— Будешь? — предложил он, увидев мой взгляд, — этим обормотам я предлагал, но они решили в картишки покатать.

— Нет, спасибо, — отказался я. — Спросить хочу у вас кое-что. Можно?

— Чего выкаешь как баре? — проворчал бригадир. — На ты обращайся, здесь всё свои. Спрашивай, чего хотел.

— Сергей Владимирович, а почему все начальники секций и даже замдиректора с вами и нами так сюсюкаются, разговаривают уважительно. Макароныч, вообще чуть не расплакался, когда вас просил бутылки с ящиков не брать. Они всё-таки начальство, а мы люди маленькие, подчиненные.

— Эх, Мишка, — усмехнулся Сергей Владимирович. — Сразу видно, что ты человек новый и специфики нашей профессии не знаешь. Запомни, никому из этого, так называемого начальства, с грузчиками ссориться нельзя.

Он неторопливо взялся за бутылку, набулькал в стакан прозрачную жидкость, поднял его, направив на свет, даже глаз прищурил, рассматривая водку, а потом неожиданно резко опрокинул её в рот. Крякнул, утерся рукавом, захрустел огурчиком, и довольно посмотрел на меня.

— А почему им нельзя с нами ссориться? — невинно поинтересовался я. В принципе у меня имелись соображения по этому поводу, но захотелось послушать аксакала.

— А потому, — раскрасневшийся от выпивки бригадир назидательно поднял указательный палец вверх, — что это чревато, большими неприятностями для любого начальника. Есть такой интересный документ «Нормы естественной убыли товаров», а там подраздел «потери от боя тары». Так вот, они замеряются от вида спиртных напитков, расстояния, на которое их пришлось перевозить и некоторых других факторов. Вот наорет на меня Макароныч, а я возьми и урони пару ящиков коньяка. Бутылки вдребезги. Ко мне какие претензии? Скажу, тара слабая, плохо держит или ещё что-то. А потом Макароныча будут иметь во все дыры, потому что лимит боя превышен. И придется ему со своего кармана за разбитые бутылки платить. И что он со мною сделает? Да ничего. Может попытаться заместителю директора пожаловаться. Но если я наглеть не буду, ничем плохим для меня это не окончится. А теперь другой случай представим. Мы с тобою аккуратно выгружаем бухло, переносим его так, чтобы ничего не разбить. Образуется излишек, который можно продать «налево», а деньги поделить и нам чуток отстегнуть.

Посмотрим с иной стороны. Через нас каждая крупная левая операция проходит. Мы отгружаем товар с черного входа всем постоянным покупателям и знаем их в лицо. Теперь представь, обидят грузчика, уволят с черной меткой. А он возьми и пойди в ОБХСС, и заяви: «Не могу молчать, руководство воровало и продавало товары налево в огромных количествах, я возмутился, и меня уволили». А если ещё нескольких клиентов назовет и номера их машин, крупные неприятности всем гарантированы. Понимаешь?

И третий момент. Вот обидели нас, не рассчитались или не дали водки, понравившийся пиджак или ещё что-то. А потом прибегают, и просят «нужно машину загрузить быстро». Мы, конечно, не отказываемся. Но и не торопимся. Один человек в туалет побежит, другой отойдет куда-то, третий на перекур отправится. А клиент нервничает, злится, ругаться начинает. В следующий раз он сто раз подумает, стоит ли к нам приезжать, или может в другое место поехать. А заведующий секцией и директор потеряют покупателя и «левые» деньги.

Понял теперь, почему с нами стараются не ссориться?

— Понял, — улыбнулся я.

— Вот поэтому, мы как грузчики, можем и бухла бесплатно взять, и отрез ткани безвозмездно для жены выбрать, и мебель за символические деньги купить, как бракованную. И никто нам не откажет, — ухмыльнулся бригадир.

— А ещё можно знакомым что-то по блату доставать, — продолжил я. — Вон Ванька периодически конфеты с гастрономического отдела друзьям таскает, а Рома четыре пары чехословацких кроссовок взял и продал втридорога, сам хвастался. Магазину вернул небольшую сумму, а сам на голом месте бабки поднял.

— Молодец, — улыбнулся седой. — Ты уже вникать в нашу профессию начинаешь. Вижу, будет с тебя толк. Я тебе по секрету скажу, иной грузчик у нас в Москве лучше, чем профессор зарабатывает.

— Понятно. Есть куда стремиться, — восторженно поддерживаю мнение бригадира.

Сергей Владимирович прищуривается, с подозрением рассматривая меня. Делаю невинное лицо, и седой успокаивается.

— Вот именно, — поднимает он палец вверх.

— Ребята, — в подсобке появляется Мила, миниатюрная продавщица парфюмерного отдела. — Там машина с туалетной водой и духами приехала, надо разгрузить на наш склад. Алла Петровна попросила, чтобы вы поторопились. Шофер опоздал, раздраженный очень. Можете себе взять пару флаконов, главное, быстро всё сделайте.