Алексей Кулаков - Великий князь
- Брр!..
Побурчав себе под нос (тихо-тихо) и удивляясь столь странной привычке бесшумного передвижения, венецианец протер кисти - после чего и продолжил отточенными движениями переносить на подготовленный холст удивительно гармоничные черты лица тринадцатилетнего принца крови Деметрио. Заодно мысленно прикидывая, как же именно ему исхитриться передать чудесный и невиданный доселе цвет его волос. Цвет живого серебра! Честно говоря, в сочетании с поразительно ярко-синими глазами и временами исходящим от него ощущением мягкого покоя, наследник трона сильно походил на ангела, спустившегося в грешный мир...
- Отдай!
Рука невольно дрогнула, и оплошку тут же пришлось стирать специальной тряпочкой. Убрав лишний мазок, Якопо повел глазами в поисках источника столь звонкого голоса - им оказалась юная, и весьма сердитая инфанта Эудоссия.
- Дурак!..
Как раз вызволившая из рук старшего брата небольшой томик с целой кипой разноцветных закладок.
- А ты вредина книгочейная...
- Тише.
Тинторетто уже не раз становился свидетелем того, как быстро и беспрекословно младшие дети слушаются старшего принца крови. И постоянно замечал отблески искренней любви во взглядах двух мальчиков и обожание девочки - направленные на старшего брата. Довольно необычное явление для любой королевской семьи, где даже самый близкие родственники непременно интриговали друг против друга... Что же, уже сейчас можно сказать, что власть Деметрио будет крепка!..
- На сегодня все, ваше высочество.
Маленькая инфанта тут же подскочила к принцу, выдав длинную и малопонятную фразу на родном языке. За ней к наследнику приблизился средний инфант, недовольно окликнувший младшего Феодоро, чересчур увлекшегося разглядыванием готовой едва ли наполовину картины. А когда все они собрались вокруг отцовского трона, Якопо Робусти в который уже раз отметил, сколь щедро одарила природа и Господь отпрысков великого князя Московии. И если к красоте телесной он уже несколько попривык (в этой стране вообще было крайне много красивых женщин и мужчин), то живости разума все еще не уставал поражаться. Как и высокой образованности в столь юном возрасте. К примеру, принц несколько раз беседовал с ним о нравах и обычаях Венеции, причем вопросы задавал как на испанском, так и на итальянском языках. А его братья и сестра, не имея возможности похвастаться столь чистым выговором, тем не менее прекрасно понимали сам разговор... Разумеется, если он был неспешен и не касался действительно сложных событий и вещей.
- Ваши высочества!..
Едва заметно ответив на почтительный поклон Тинторетто, Дмитрий в окружении братьев и сестры добрался до своих покоев, где верная Авдотья караулила накрытый незадолго до их прихода общий поставец. Проследив, чтобы все омыли руки и лицо, хозяин покоев проделал то же самое и начал обязательную молитву, предваряющую любое вкушение "хлеба насущного":
- Господи, Иисусе Христе, Боже наш, благослови нам пищу и питие молитвами Пречистыя Твоея Матери и всех святых Троицы, яко благословен во веки веков. Аминь!
Последнее слово отдалось в ушах старшего царевича тихим эхом, и едва заметным всплеском силы трех родственных средоточий - после чего Иван отодвинул от себя миску с гороховой похлебкой на копченостях, Федор наоборот, отказался от пшенной каши в пользу похлебки, а десятилетняя Рюриковна впала в настороженную задумчивость, раз за разом сканируя-проверяя источником расположенные вокруг нее кушанья и питье.
- Хм!
Поглядев на братьев, сестра еще раз все хорошенько проверила - и окончательно отбросила пустые сомнения, принявшись с аппетитом уплетать духмянистую, нежно-рассыпчатую кашу на меде и молоке. Затем была густая рыбная похлебка-пюре, небольшой пирожок с малиной... По зову Авдотьи целый десяток стольников проник в покои наследника, покружился-повертелся вокруг прямоугольного поставца, и быстро пропал, оставив после себя полдюжины блюд с восточными сладостями и три больших кувшина. В первом был горячий ореховый сбитень, во втором медвянисто-кисловатый освежающий травяной взвар, а третий скрывал в себе дорогую диковинку из далекой Испании, густое какао на молоке. Первым, разумеется, выбирал старший из братьев...
- Взвар.
Затем средний:
- Каву!
Младший.
- Сбитень.
И наконец, сама царевна:
- Каву!..
Одновременно со словами выбора вновь проснулись родственные средоточия... С тем, чтобы через мгновение уснуть вновь. Неспешное поглощение десерта сопровождалось довольными фразами и тихими шутками - пока нежное личико Евдокии вдруг не надумало чуть побледнеть, а потом и вовсе приобрести едва заметный зеленоватый оттенок.
- Ох!..
Потеряв интерес к пахлаве и какао, десятилетняя сладкоежка быстро покинула обеденный стол, сопровождаемая сочувственными взглядами братьев. Среднего и младшего - уж они на собственном примере знали, как тянет на нужную бадейку после пропущенного в еде и питье зелья. Иван, прикончив последний кусочек халвы, не выдержал и подошел к стулу сестры, вновь пробудив свои источник. Чуть помедлил, перепроверяя, затем взял изящный серебряный кубок и сравнил его содержимое с большим кувшином - уже догадываясь, отчего оплошала Дуня. Как-никак, самого на подобном подлавливали...
- Так и знал, отрава под ободком!..
Действительно, секрет оказался простым - всего лишь слабительное, замешанное на меду, и нанесенное тонкой и почти неприметной полоской на столовое серебро.
- Очень хорошо, Иван.
Средний из царевичей польщено улыбнулся.
- А я?!?
- И ты молодец, Федя.
Подхватив с полки серо-коричневую плоскую коробочку из картона, хлебосольный брат вручил ее в цепкие руки младшенького.
- Награда тебе.
Вскрыв коробочку и обнаружив в ней ровно-одинаковые торцы чертилок, Федор счастливо рассмеялся, просто-таки не веря своим глазам.
- Сорок восемь цветов и оттенков... Беги, испробуй подарок в деле.
Вернувшиеся стольники убрали все следы обеда, всего через минуту оставив царственных братьев наедине.
- Завидую тебе, брат.
Приоткрыв оконце, Дмитрий вздохнул свежего воздуха, проследил как двенадцатилетнее "чадушко" со всего маха упало на его ложе, и поинтересовался:
- В чем же?
- Ну как! Батюшка тебя всюду одного отпускает: в иные святые обители, на Ярославль и Рязань в прошлом году посмотрел. В Туле целых полгода провел! А в Твери и вовсе, все полтора своей головой и разумением жил!.. Теперь вот в Полоцк съездишь... А я вот дальше Сокольников и Лосиного острова и носу не высовывал.
- А кто с отцом по святым местам зимой катался?
Почесав живот, и еще больше развалившись на зеленом покрывале, Иван огорченно отмахнулся:
- Да что там разглядишь, по пути-то? Квохчут надо мной, словно я цыпленок неразумный! Туда нельзя, сюда тоже. Даже просто проехаться по какой деревеньке, поглазеть на черный люд - и это невместно достоинству царевича!
Засмеявшись, хозяин покоев искренне посочувствовал:
- Прямо стон души!
- Тебе хорошо говорить!..
- Ладно уж, замолвлю за тебя словечко батюшке, чтобы отпустил на месяц-другой к отцу Зосиме. По дороге всласть наскачешься, наохотишься, в Тверском кремле пару дней поживешь да на город поглядишь. Ну и на обратном пути тоже не теряйся...
- А отпустит?
- У нашего рода особые отношения с Кирилло-Белозерской обителью - ты разве забыл?
Поерзав в нешуточном возбуждении и предвкушении, средний сын великого государя мечтательно улыбнулся. Действительно, как это он не подумал о такой возможности?..
- Настало время урока.
Иван тут же выкинул из головы все свои мечты и сел на ложе, приготовившись внимать. Однако Дмитрий не торопился показывать что-то новое, отвернувшись к окну.
- Меня радует, как далеко ты продвинулся в освоении наследия крови, брат. Твое упорство, старательность и в особенности - ум. Но более всего меня радует то, что я не вижу в тебе дурного жестокосердия.
Помолчав немного, наследник все же повернулся к младшему лицом:
- До этого дня я учил тебя, как стать сильнее и выносливее, справляться с болезнями и не бояться ядов... Ну и еще кое-каким полезным мелочам.
Средний из царевичей тут же покосился на нарядный полавочник, скрывавший следы его недавнего экзамена. Вспомнил, с какой легкостью пробил насквозь толстенную буковую доску. И преисполнился заслуженной гордости. Ха, брат еще не знает, как ловко у него получается удар саблей!
- Ай!..
- Не зазнавайся.
Потерев лоб, в который только что отвесили увесистый щелбан, Иван сосредоточился и сел ровнее - ничего-то и не скрыть от старшего!
- К сожалению, несмотря на все мои старания, твои чувства и дар недостаточно... Тонки и изощренны. Для воина и победоносного воеводы, кем кое-кто себя искренне видит в будущем, этого было бы более чем достаточно. Но для самовластного правителя - нет. Ему должно знать настроения подданных, дабы вовремя разглядеть справедливое недовольство простого люда и упредить любую крамолу и бунт среди своих бояр-князей. Поэтому с сего дня мы начнем изучать одну из граней лекарского дела под названием гипноз - не прекращая, впрочем, и прежних твоих занятий. Ибо?..
