Андрей Посняков - Крестоносец
— В Изборске я никого не знаю!
— Хорошо, — с неожиданной покладистостью согласился брат Дитмар. — Пока обойдемся одним Плескау. И побережьем. Прошу вас помнить, герр Мисаил, мои слова о палаче — вовсе не пустые угрозы!
Ратников улыбнулся как можно более безмятежнее:
— Ладно. Предположим, мы с вами договоримся. А что я с этого буду иметь?
— А что вы хотите? — вопросом на вопрос отозвался монах.
— Все! — хохотнул Михаил.
Брат Дитмар посмотрел на него со всей возможной серьезностью:
— Так таки — все?
— Ну, я же не знаю всех ваших возможностей. Если я вдруг захочу дом в Любеке и пожизненную ренту — вы вряд ли сможете все это мне предоставить…
— Ну почему же нет? — капитульер улыбнулся. — Я вижу, у нас пошел деловой разговор, герр Мисаил. — С Любеком у нас налажены неплохие связи. С домом… постараемся устроить, а вот насчет ренты — это прерогатива магистра. Хотя… хотите честно?
— Давайте! — Михаил вскинул глаза.
— Лучше всего вам попросить землю на правах вассала Ордена, — негромко произнес монах. — У нас привилегии для переселенцев, особенно — явившимся из германских земель, хотя на наших землях с удовольствием селяться и поляки, особенно из Мазовии… Их жадные князья дерут семь шкур, а мы… мы хозяйствуем куда более разумно.
— Угу, — кисло улыбнулся Ратников. — И где вы мне предоставите землю? В Пруссии? Курляндии? Жемайтии? На переднем крае — образно говоря.
— И об этом можно будет договориться, — брат Дитмар довольно кивнул. — Я рад! Клянусь святыми мощами — рад! Ну… герр Мисаил, может быть, поговорим более конкретно? Сейчас как раз принесут обед, вы, небось, проголодались?
— Что ж, рад буду отобедать, тем более — в вашей компании. Вы кажетесь мне умным человеком, брат Дитмар.
— Как и вы мне, герр Мисаил. Да, конечно же я прикажу вас расковать…
Обменявшись любезностями, оба ненадолго примолкли, ожидая, когда вошедший слуга расставит на узком столе принесенные на серебряном подносе яства: рыбу, жаренную на вертеле дичь, явно только что выпеченный, с тонкой хрустящей корочкой, хлеб. Был даже высокий серебряный кувшинчик с вином…
— Итак? — откушав, потер руки монах. — Я внимательно вас слушаю, герр Мисаил. Очень внимательно!
— Вам бы лучше записать, — любезно предупредил Ратников. — Смею вас заверить, информация будет обширной!
— У меня хорошая память… Впрочем, вы правы, сейчас позову писца.
Брат Дитмар выглянул за дверь, что-то прокричал… Тотчас же в трапезную… впрочем, нет, это, скорее, был кабинет, неслышно вошел молодой монах с писчими принадлежностями — пером, чернилами и бумагой, судя по белизне, не самого худшего качества, вероятно, выделанной где-то в Италии. Хотя, у Ордена наверняка имелись и собственные бумажные мельницы.
— Записывайте! — спрятав усмешку, Ратников махнул рукой. — Сначала о Пскове… потом о Риге… если вас интересует этот город.
— Рига? — капитульер удивленно похлопал глазами. — У вас что — есть свои люди и там?
— У нас много верных людей, герр Дитмар! Ну, что, вы слушаете?
— О да, да, конечно же да! — поспешно закивал монах. — Не сомневайтесь, брат Феликс запишет все с надлежащей тщательностью.
— Пишите… — Ратников прикрыл ладонью глаза. — Итак, Псков. Во-первых, каждый третий и четвертый вторник месяца по утрам мне нужно быть у реки, на пристани — и, держа в правой руке бумажный свиток с зеленой печатью, ждать человека с важными сведениями.
— Что за человек? — оживился брат Дитмар.
Ратников пожал плечами:
— Не знаю. Честное слово, не знаю, друг мой! Обычный человек, связной… Подойдет, спросит: «У вас продается славянский шкаф»? Я — ему: «Был нужен, да уже взяли», он: «А может, и я на что сгожусь»? Я: «Может, и сгодишься». Писец успевает?
— Да-да, продолжайте.
— Свисающая со свитка печать обязательно должна быть зеленой, если будет красная — это знак опасности, слежка или, того хуже, провал, — продолжал витийствовать Миша. — Кроме этого, также, во Пскове, но уже в другом месте — у Мирожского монастыря, прямо у дороги, по церковным праздникам тоже обусловлены встречи. Также — нужно держать свиток с зеленой печатью и детскую куртку, знаете, такую, коричневую, из замши, что еще носят кнехты.
— Да, знаю. Дальше, пожалуйста.
— Так вот, подойдет мальчик, спросит, не для него ли курточка. Надо в ответ сказать, что не для него, а для Бинского…
— Кто такой Бинский?
— Один портной из Риги… он уже умер, а раньше работал на нас, у него на квартире обычно хранилась рация…
— Что-что хранилось?
— Ра… Рацио — так мы называли нашу книгу шифров.
— Шифры! — брат Дитмар облизнулся. — Так вы их тоже знаете?
— Увы, далеко не все. Но, что знаю, естественно — скажу.
— Так… это все ваши люди в Плескау?
— Нет, конечно, — Ратников пожал плечами. — Просто эти могут непосредственно связаться со мной, остальных же я знаю поскольку-постольку, можно сказать, случайно. Где-то кто-то проговорился, знаете, так ведь бывает… Одного звать Ондрей, он перевозчик… или рыбак, в общем, что-то связанное с лодками. Высокий, чуть заикается, нос такой… немножко влево… Следующий — Антон, таксист… тьфу… подмастерье…
В течение получаса Михаил вдохновенно перечислил монаху всех своих хороших знакомых из Санкт-Петербурга, тех, чьи имена наверняка мог бы повторить при следующих допросах, а то, что таковые обязательно воспоследуют, Ратников ни чуточки не сомневался.
Сделав небольшую паузу, Михаил выпил вина и продолжил:
— Теперь — о Риге.
— С вашего позволения, о Риге — чуть позже, — неожиданно возразил крестоносец. — Сейчас я бы хотел услышать о ваших, так сказать, непосредственных помощниках — оруженосце и том юноше из Любека, Эгберте.
— А, вот вы о ком, — Ратников светски улыбнулся. — Об этих. Вот уж, действительно, послал Бог помощничков. Я отправил их в Новгород. Немедленно. С сообщением о моем возможном провале!
— Возможном?
— Ну, я же все-таки поначалу надеялся выкрутиться. Вы сами-то наверняка точно так же и поступили бы на моем месте, уважаемый брат Дитмар!
Монах покивал головой:
— Да… может быть, может быть. Значит, в Новгороде уже знают о том, что мы вас схватили… Это не есть хорошо, друг мой!
Ратников лишь пожал плечами: мол, что ж теперь с этим поделаешь?
И осторожно сказал:
— Через две недели, возможно, некий человек явится ко мне в бург.
— Вот как? — монах вскинул глаза.
— Он должен знать меня в лицо. Пароль не нужен.
Брат Дитрих лишь покачал головой — возвращаться обратно в бург, ему, как видно, не очень хотелось.
Они проговорили долго — за окном уже смеркалось.
Не только о делах, но и так, за жизнь. Даже об отце Арнольде потрепались, как выяснилось, брат Дитмар его давно и хорошо знал.
— Неуч! Между нами говоря — неуч! — Монах позволил себе рассмеяться, причем, кажется, вполне искренне. — Вы попробуйте затеять с ним ученый диспут, скажем, об универсалиях или о книгах Блаженного Августина… Не услышите толкового слова! А вот, ежели речь зайдет о падших женщинах… Кстати, у него ведь была одна, в бурге. Ведь так? Что же вы о ней не упомянули, друг мой?
— А вы не спрашивали, — усмехнулся Миша. — Незадолго до вас она, кстати, уехала во Псков. Отец Арнольд отправил.
— Наверняка на подворье рижских купцов… есть у него в Риге и добрые знакомцы и связи… Но, в общем, бог с ним, не будем завидовать зря.
— Зависть вообще — нехорошее чувство.
— И — один из семи смертных грехов! Выпьете еще вина? — улыбнулся брат Дитмар. — Пейте, пейте… Эту ночь вы еще проведете на старом месте… Придется снова вас заковать. Вы же ведь понимаете — нам нужно обо всем доложить, все тщательно проверить. Так что уж, как говорят русские, не обессудьте!
И снова узилище, на этот раз — уж точно, настоящая темница. Лишь только слабо мигающая звездочка угрюмо заглядывала в оконце, лишь только маленький кусочек луны.
Ратников вполне отдавал себе отчет — зачем именно его засунули обратно, когда могли бы — несомненно могли бы — выказать и более радушный прием, коли уж все так хорошо пошло. Могли. Но — не захотели. Почему? Ежу понятно — потому что здесь имеется подсадная уточка, а то — и не одна, и эти водоплавающие в случае с новым узником еще никак себя не реализовали. А надо было бы использовать и их! По крайней мере сам-то Михаил именно так бы и поступил на месте брата Дитмара — использовал бы все, имеющиеся в распоряжении, возможности.
Лиина… Значит, на подворье рижских купцов?
— Спишь, Мисаиле? — послышался вдруг шепот Дромилы.
С чего б это он интересуется? Просто так?
— Да нет, не сплю, — так же тихо, шепотом, ответствовал Михаил. — Думаю.
