Последний ранг. Том 3 - Анна Кондакова
Вот и сейчас Ветер подгонял его дальше, скрывая от преследователей, а Зигбо бежал и бежал. Если удастся ускользнуть, то это будет огромной удачей. Третьей удачей за его недолгую и не особо радостную жизнь. Хотя Зигбо из рода Дождя Бонце никогда не жаловался на жизнь.
Он знал: если небо упадёт на землю, то умрут все.
Так говорила его бабушка Шаде, когда по вечерам садилась в скрипучее кресло у крыльца и разжигала старую лампу хоа для благовоний, вырезанную из чёрного мыльного дерева. Когда-то она принадлежала Дождю Бонце, а ему досталась от его отца, великого Идущего по Тропе Ветра.
Лампа имела вид головы носорога и с детства пугала Зигбо. Особенно, когда во время дымления загорались её зелёные носорожьи глаза.
В такие моменты бабушка Шаде выглядела особенно зловещей.
Она молча держала лампу в ладонях, смотрела на дым и о чём-то думала. Её серьги с ракушками каури покачивались и лоснились бликами, а дым от лампы закручивался спиралью и тянулся в сторону, будто его подгоняли бабушкины мысли.
Возможно, в тот момент она думала о предках.
Например, о своей бабушке Данай, которая давно умерла. А может, думала о потомках. Например, о своей дочери Хабике, которая всё ещё исполняла долг службы Волоту.
Но вряд ли бабушка Шаде думала о своём внуке Зигбо. Для дум у неё имелась внучка Чицца, более одарённая и усердная, а Зигбо никогда не рассчитывал на чью-то опеку и снисхождение.
С детства ему внушали, что он слаб как маг Пути Психо, а родовой дар — Хождение по Тропе Ветра — для него вообще закрыт. Перемещение тела за разумом покорялось единицам, а точнее — кому-то одному из пяти поколений семьи. И за последние сто лет пока никто из рода Бонце не освоил Хождение по Тропе Ветра, даже Чицца.
«Сколько бы бревно ни лежало в воде, оно не превратится в крокодила».
Это тоже сказала бабушка Шаде.
Так она дала понять Зигбо, что он навсегда останется никудышным магом и может не пытаться покорить родовой дар. Но тогда ему было плевать на Тропу Ветра — он имел совсем другую цель.
Он должен был вернуть уважение в свой род и освободить семью от служения Волоту, от рабства, которое длится уже целый век, начиная с самого Дождя Бонце и его младшей дочери Данай. И вот тут Зигбо был сильнее остальных родственников. Пока те лишь мечтали о свободе, Зигбо действовал.
Это он нашёл сокровище Волота — его драгоценную голову.
Сам нашёл. Один.
А ведь голову Волота искали пять поколений Бонце, но отыскал именно Зигбо — тот, кого бабушка Шаде всегда называла лишь бревном в воде.
Она ведь не знала, что этой весной он превратился в крокодила.
* * *
В то же время
Объект «Золотое гнездо»
— Мы найдём его, господин Бринер, — негромко, но веско заверил меня секретарь.
«Не найдёте», — хотелось бы сказать мне, но я промолчал.
Если этот Зигбо Никольский — действительно потомок моего оруженосца Бонце, то пацана уже никто не найдёт.
Кроме Абубакара, конечно.
В роду Бонце всегда были сильные маги Пути Психо, а ещё кому-то одному из пяти поколений доставался уникальный родовой дар.
Мой оруженосец называл этот дар «Хождением по Тропе Ветра».
Его отец был именно таким — великим Идущим по Тропе Ветра. Но из-за этого сам Бонце магией не владел. Отдав максимум силы одному из представителей семьи, на его потомке родовая магия всегда отдыхала. Это был закон магического Пути рода Бонце.
А, судя по тому, как Зигбо исчез из кабинета и сбежал от следователей, то именно этот парень имел тот родовой дар. Он был Идущим по Тропе Ветра, то есть умел переносить своё тело за разумом. Он умел перемещаться в пространстве, растворяясь в нём и появляясь в другом месте — там, где захочет его разум, но в радиусе горизонта с высоты наблюдателя.
Даже для менталистов, адептов Пути Психо, то есть Мыслей — это был невероятный по силе дар. Владеть своим разумом настолько, чтобы иметь возможность притягивать за своими мыслями и собственное тело. Это была полная власть сознания над материей.
«Абу! — опять обратился я к своему фантому. — Найди мне этого парня. Используй все средства, но будь осторожен. Он — Идущий по Тропе Ветра».
«О-го! Вот это но-о-овости! — тут же отреагировал Абубакар. — Он из рода Бонце? Ах-ха-ха! Я же говорил, что он на кого-то похож…».
«Найди мне его, максимально быстро! — оборвал я фантома. — Я хочу знать каждый его шаг!».
«Есть, мой царос! Сменю тактику. Этот кудрявый беглец даже по Тропе Ветра от меня не скроется!».
Связь с Абубакаром исчезла, и я снова посмотрел на секретаря.
— Мне нужна информация о родственниках этого слуги. Что за люди, где работают, их адреса и всё остальное.
Жан Николаевич кивнул без лишних вопросов.
— Предоставим всё, что надо.
И тут голос неожиданно подал Феофан:
— Можете не стараться, господа. Такого, как он, поймать невозможно. Не знаю почему… я всего лишь пророк… но знаю, что этот маг уйдёт от любого. Вообще от любого.
Мальчишка перевёл взгляд на меня и добавил:
— И от тебя тоже, Коэд-Дин. Потому что даже ты не сможешь поймать ветер.
«Только если не выяснить, в какую сторону этот ветер дует», — мысленно ответил я, но вслух ничего не стал произносить.
* * *
В «Золотом гнезде» я провёл ещё около пары часов.
Кроме всего остального, мне надо было увидеться с Эсфирь.
У меня из головы не выходила та наша встреча с Эсфирь в червоточине: её равнодушный вид мехо-голема, цветные наклейки на ботинках и Музей Новейшей Истории.
В ушах до сих пор слышался её отчаянный голос:
«Алекс, мы ещё увидимся?».
И вот наконец Эсфирь привели ко мне, забрав прямо с урока.
Я дождался её в том же Восточном корпусе, но уже в другом кабинете, и когда она появилась, то не сдержал улыбки.
Выглядела Эсфирь собранной и серьёзной: в строгой школьной форме, при галстуке, берете и даже при погонах золотистого цвета с чёрными нашивками «О-100», что явно означало «Объект-100». Вдобавок к её блузке был прикреплен значок с изображением золотого двуглавого орла.
Такой Эсфирь мне нравилась больше, чем в виде мехо-голема в будущем, но я всё равно не удержался:
— Привет, Соломон-четыре
