Нерушимый-10 - Денис Ратманов
Под рев фанатов Дессерс побежал в середину поля, упал на колени, вскинув руки. Стадион радостно взревел. Я скосил глаза на «селтиков», те молча и угрюмо сидели, не имея возможности позлорадствовать.
Тут и с «лучшим» я не справился бы. Дырявая, блин, защита получилась — по большей части по вине полузащей, которые не спешили помогать центральным.
— Ну? Народ, вы или туда, или оттуда! — накричал я на своих, выбил подальше в поле. — Вон там их ворота! Там!
Но что-то не пошло, и опять удар за ударом — по нашим воротам. Опять гоняют мяч вдоль штрафной линии, а наши теснятся все ближе и ближе к вратарской, теперь слишком усердно, и когда можно бы катнуть вперед, там никого нет.
— Вперед! Два шага! — прокричал я, глянув на Димидко, мечущегося вдоль бровки. — Вытесняйте! Отодвигайте!
И пока отодвигал своих, мяч выскользнул из частокола ног, отрикошетил от своего — и в ворота, в другой угол, не в тот, что охранял…
«Рейнджерс» ведут, 2:1.
После очередного удара по воротам я сделал паузу. Постучал мячом о газон. Установил на угол вратарской. Отошел, приглашая защитника пробить свободный.
Включаться? Так пообещал себе играть честно, пока со стороны гостей все справедливо. Нет, не буду.
Судья засвистел, замахал рукой — вводите мяч в игру, накажу за затяжку времени!
Я выбил мяч на Игната. Тут пошла игра уже без ворот. Сцепились, как в регби, в центре поля. Только сделаешь передачу — налетают, отнимают. Но и у них не выходит убежать в атаку. Наши полузащитники выжигают все вокруг себя, тут же — в борьбу, тут же в отбор. Прессинг!
И вот из такой кучи малы мяч как-то коряво вывалился на Сэма. Он стоял спиной к воротам, дожидаясь своего момента. И дождался. Не разворачиваясь, пяткой продлил движение, а там уже разбежался Рябов и как запулил с дальней дистанции! Вот! Наши тоже умеют бить!
Я вытянулся, силясь за спинами разглядеть, что там. Обиженно взвыли болелы. Гол?
Го-ол! Я запрыгал в воротах, похлопал. Сегодня точно звездный час Антона.
Ничья! 2:2. Наши показывают высший класс и красивый футбол, ай да молодцы! И если национальная сборная не сыграна и не готова сойтись с сильным соперником, то мы — более чем готовы!
Но вдруг — протяжный свисток, побежали разнимать боковые… Что там? Спины, спины… Черный, как смола, защитник ринулся с кулаками на Рябова, на нем повисли слева и справа. Сэм грудью закрыл Антона, его толкнул вставший с газона глист, Ян Радзински, с расквашенным носом. Рябов отправил его на траву? Наш Антон, спокойный, как танк? Да ладно!
Судья, не вынимая изо рта свистка, махнул красной карточкой и указал на Антона. Сэм заорал, замахал руками и получил желтую. Разинув рот, остался стоять. Только не быкуй, братишка! Пожалуйста, не быкуй!
И тут — свисток на перерыв. Пойдем послушаем, кто и что скажет… пойдем, ага. Похоже, никто уходить не собирался, друг напротив друга столпились наши и «рейнджи». Впереди Сэм и черный защитник, орут, в грудь друг друга толкают, судья скачет вокруг, истерически свистит. Если Бекханову снова желтая — это удаление.
Димидко по бровке мечется, взывает к благоразумию.
Я рванул в поле, чтобы растаскивать стороны конфликта, но «рейнджеры» справились сами. Глист, восходящая звезда польского футбола и легионер, Ян Радзински, как только подбежали медики, сел на траву, запрокинув голову и изображая безвинно побиенного, подставил расквашенный нос под турунды.
Что же он такое сделал, что огреб от Антона? Вспомнился Гонсало Хара, который то пальцем в задницу одного уругвайца ткнет, то за гениталии другого схватит.
Никто бы не сдержался.
Антон вовремя взял себя в руки и, когда под свист болел мы удалялись в подтрибунное, молчал, поглядывая на наседающего на него негодующего Димидко.
Болелы ревели, бесновались и требовали нашей крови. Как и я, они не заметили сути провокации, а видели лишь, что ударили их любимчика!
Все облепили Сэма и Рябова, допытываясь, что же случилось. Так, кучей, мы и ввалились в раздевалку, где Димидко сразу напустился на Антона, всплеснул руками:
— Ну ёлы-палы! Антон! Ты как первый день играешь! Понимаешь же, что все ради твоего удаления и делалось! Они посчитали тебя самым сильным игроком, спровоцировали и выгнали.
— А что он, опущенный, да? — вступился за Рябова Сэм, инстинктивно закрывая его собой.
— Да знаю я, тренер, знаю, что футбол — спорт контактный, — потупившись, проговорил Рябов, вскинул голову и сверкнул глазами. — И надо быть мужиком. Вот и смолчал, когда — сзади по ногам. И когда ноги заплетают — смолчал. И когда в дыхалку локтем — так, чтобы судья не заметил…
— Кто? — возмутился Микроб, казалось, у него волосы встали дыбом, как у ощетинившегося волка — шерсть.
— Да поляк, падла, — ответил Рябов и продолжил, обращаясь к Димидко: — И втихую все, пока судья не видит. Но когда он подбегает и просто плюет в лицо… Ну, не сдержался, простите, мужики.
— Вот урод! — от злости Микроб побагровел. — Но это должно быть видно на камерах! И другие судьи должны бы заметить. Да?
— Не факт, — покачал головой Димидко.
Мне захотелось рассказать про Кавани и палец и про то, что из-за этого случая Уругвай проиграл, но я прикусил язык — не знал, было ли такое в этой реальности.
— Пусть пересмотрят запись с камер! Что за фигня? Это черта лысого надо выгонять за такое!
— Пересмотрят, но позже, — вздохнул Димидко. — А сегодня выходит, что, хоть у нас игра и товарищеская, а теперь целый тайм — вдесятером против одиннадцати. Сорок пять минут в меньшинстве! Это много. Это тяжело.
Он сцепил пальцы, кивнул на Левашова.
— Ты выйдешь вместо Воропая.
— С фига ли? — возмутился Жека, который хорошо играл, но в нападении был сильнее, чем в обороне.
— Автобус? — предположил я.
Димидко кивнул, проигнорировав Жекин вопрос.
— Но если удастся выбежать —
