Маяк надежды - Маркус Кас
— Григорий Иванович, — очень серьезно произнес я, когда закончил и поблагодарил за угощение. — Подобное просто незаконно скрывать от людей. Предлагаю деловое партнерство. С меня все технические детали и сам ресторан, а вы просто готовьте. Без сомнений «Морской черт» войдет во все гастрономические путеводители.
— Ну вы, право, захвалили меня, Александр Лукич, — неожиданно смутился адмирал. — Преувеличиваете.
— Готов поставить на это что угодно.
— Пари? — лукаво усмехнулся граф. — Что же, это интересно. Какие же ставки?
Мы оба одновременно призадумались. Ничего не приходило в голову. Мне искренне хотелось для него успеха, а Волкову искренне нравилось угощать гостей. Какие тут условия можно придумать?
В итоге мы вместе расхохотались и договорились на одну монету. Адмирал поставил свой талисман, добытый где-то за экватором. А я поставил то, что оказалось у меня в кармане. Монета-артефакт, защищающая от удара темной магии.
Каждый из нас при этом понимал, что кто бы ни выиграл, мы просто обменяемся этими монетами.
Мы ударили по рукам и на том разошлись.
* * *
Когда пришла новая беда, я стоял возле пруда в нашем саду и смотрел на плещущихся там волшебных карпов. Мне нужно было придумать способ взять ранг одним делом.
Золотисто-розовые рыбы подплывали к поверхности воды и глядели на меня с беспокойством. Словно чувствовали, что я хочу что-то сделать с их домом.
Но мне просто было легче придумывать варианты, смотря на стихию.
— Барин! — сзади раздался взволнованный голос Прохора. — Боюсь, случилось страшное…
Разом выведя меня из благостного состояния этими словами, слуга умолк. Сначала я внимательно оглядел старика. Но тот был здоров, цел, да и выглядел прекрасно. Увлечение кулинарией благотворно сказалось на его раньше сухощавой фигуре.
Я бросил взгляд на дом, активируя сигнальную нить, связанную с охранной сетью особняка. Тихо.
Уже после этого я все же спросил:
— Что случилось? Авдотья Павловна?
— Да бог с ней и он же ей судья, — философски равнодушно ответил Прохор. — Заняты их сиятельство, тряпками да пересудами. А вот Лука Иванович от нас что-то скрывает. Что-то серьезное.
Старик снова забеспокоился, нервно теребя кожаный фартук, с которым теперь расставался только для подачи еды в столовую. Вещица шла в комплекте с тем устройством, что я добыл. Помимо гриля, коптильни и прочего, в подарок приехало и обмундирование. Чертовски ладно изготовленное.
Прохор, облачившись в этот фартук, преображался и становился иным человеком. Старый вояка нашел новое предназначение и очень гордился им.
И я бы скорее подумал, что проблема связана с тем, что гости пожаловались на стряпню. Но никак не ожидал услышать про патриарха.
— Давай по порядку, — я усадил его за столик и сам сел рядом.
— Скрытничает, — коротко сказал слуга, словно это все объясняло.
Прохор тяжко вздохнул и принялся путано рассказывать.
Его тоже насторожили частые отлучки деда. Но если мне хватило того, что глава рода находился в прекрасном самочувствии и шел на поправку с поражающей скоростью, то Прохора это не удовлетворило.
Ведь они были давними друзьями и прошли через многие лишения и беды. Так что привыкли делиться друг с другом всем. Как плохим, так и хорошим.
А в последнее время Лука Иванович стал пренебрегать даже утренним чтением, которому посвящал немало времени после завтрака. Все чаще и чаще он стал уезжать, не сообщая куда.
И ладно бы началось это после приезда родни. Было бы логично. Но это началось после возвращения деда из лечебницы.
К тому же Прохор заметил, что патриарх частенько витал где-то в своих мыслях, не с первого раза слыша, когда к нему обращаются. И раздражаться стал по непонятным поводам.
В общем, налицо была какая-то страшная тайна, грозящая всему роду. Это по словам слуги.
Он сумел и во мне зародить чувство тревоги.
Неужели целитель сделал слишком оптимистичный прогноз, а дед от меня скрывал истинное положение дел? С него станется таким образом оберегать близких. В этом мы были очень похожи.
— А сегодня утром, — подливал масла в огонь Прохор, переходя на зловещий шепот, — он спросил про костюм, который давненько как припас на черный день. Ну вроде как на эти… Прости господи, похороны. От этого… крутюрье какого-то важного. Как сейчас помню, что его сиятельство про него сказал: «Один раз только такое надеть возможно, для самого важного дня».
— Так… — протянул я. — Сейчас все выясню.
Я быстрым шагом отправился на поиски патриарха. Обнаружился тот в своем кабинете. Сидел со хмурым видом над какими-то бумагами, которые быстро спрятал при моем появлении. Завещание?
— Александр, — натянуто улыбнулся он. — Все в порядке?
— Что происходит? — напрямую спросил я.
Накрутил меня Прохор, не без этого. Соблюдать этикет и пытаться вежливо выяснить суть я не смог. Если болезнь деда прогрессирует, к чертям манеры.
Лука Иванович наигранно огляделся, словно отыскивая причину такого вопроса. Поняв, что это не сработало, он сделал строгое выражение лица.
— Объяснись, Саша.
Я уселся в кресло напротив него и выдал все, как есть.
И дед расхохотался. Смеялся он долго, до слез и красноты лица. Затем шумно дышал, приходя в себя.
— Ну паникер, ну фантазия… Саша, нет никакой проблемы. Точнее она лежит в совершенно иной области.
— Это не связано со здоровьем?
— В какой-то степени… — патриарх умолк и прикусил губу.
Вдруг рядом со столом появился дух предка. Митрофан Аникеевич упер руки в бока и повелел:
— Расскажи ты ему, Лука. Ну сколько можно прятаться? Как маленький.
Дед повздыхал еще, отвел глаза и еле слышно буркнул:
— Влюбился я.
— Что? — я его прекрасно расслышал, но никак не ожидал такого поворота.
— Влюбился! — гаркнул он. — Ну и что тут такого?
— В кого? — машинально спросил я, растерявшись.
Призрак закатил глаза, фыркнул и испарился. Лука Иванович наградил меня укоряющим взглядом, но все же прояснил обстоятельства.
Роковая встреча случилась в лечебнице. И я даже мельком видел визави патриарха, когда навещал того.
Как бы это ни было забавно, но мои слова про встречу со вдовствующей графиней оказались пророческими. Именно с такой дамой они пересеклись на вечере музицирования.
Дед никогда не любил никакую музыку, кроме военных маршей и походных песен, но тут словно молнией ударило, когда
