Любовь дракона (СИ) - Леденцовская Анна
Но Эндерк не зря имел прозвище Каменное Сердце. Похоже, проклятие, жившее в нем, обеспечивало иммунитет к подобным штучкам.
Дамочка, видя, что маневр не подействовал должным образом, запричитала уже не нагло и нахраписто, а слезливо и жалобно:
— Орунов, может, жена твоя оплатила, но где это видано, чтоб хищный зверь по дворам шастал безнаказанно? А ежели подерет мне сыночка, отраду мою единственную⁈ — Горластая красотка поменялась буквально за секунду и превратилась в несчастную раненую лебедушку.
Бездонные колодцы темных глаз с испугом и мольбой смотрели на дракона, прося защитить сирых и убогих в ее прекрасном лице от эльфийско-дракотского беззакония.
Только эффект был обратным, и этого вдовица никак не ожидала.
Командир воев орлиным взором окинул двор казармы и разразился бранью. Суть ее сводилась к тому, что совсем мужики распустились и ведутся на женские уловки, словно ящерки малолетние, а старшим и вовсе бы не мешало жен вспомнить да сообразить, что те им все важное оторвут, если узнают, как мужья тут слюнями весь двор укапали, аж скользко.
— Марш на плац! Тренировочный бой по плану «Кольцо огня» всем составом, кроме патруля и дежурных воев! А не проживающих здесь лиц чтоб я больше по эту сторону ворот не видел! Дракот под моей защитой, а натворит что — сам разберусь. — По загорелой щеке мужчины пошли волнами полоски чешуи, а из ноздрей, к ужасу Любы, повалил самый настоящий дым.
Брельха испуганно зажала рукой рот и, подхватив юбку, помчалась к воротам. Под гневными взглядами наследника повелителя дежурившие у ворот вои захлопнули за ней створки.
Зато Любин муженек украдкой, пока никто не видит, оглянулся на окно эльфийки, неожиданно озорно улыбнулся и подмигнул опешившим женщинам. Заметил все это только Кройтек, которому погрозили пальцем и что-то шепнули на ухо. Парень заскочил в казарму, а черный дракон, напустив на себя обратно вид «командир в ярости», направился к плацу, гортанным рыком подгоняя спешивших туда по его приказу воев.
— Что это было? — Шейсэли привалилась к подоконнику и уставилась на остроухую подругу, которой больше был интересен кончик хвоста дракота, торчащий из-за вещей.
Люба только плечами пожала, поскольку в это время в голове вовсю строила свои предположения гундосенькая Шиза, восхищаясь драконом.
Прибежавший к ним Кройтек картину сильно не прояснил, только руками заразмахивал и сказал, что командир у них о-го-го и всем задал, а еще дракота теперь в поселке не тронут, но могут прийти всякие за деньгами.
— Точно. — Ликая нахмурилась. — Любой будет рад теперь испорченное на зверя списать. Наверное, зря твой муж, Милюбэль, так сделал. Надо бы что-нибудь придумать от таких жадоб и жулья, их тут хватает.
Таким составом, прихватив невинно убиенных мстительным котиком птичек, они и появились на пороге кухни.
Шейсэли Гертруда не обрадовалась, окинула воительницу подозрительным взглядом. Тушки орунов драконица забрала, осмотрела, а потом, освободив одну мойку, наполнила ее крутым кипятком и утопила пернатых. Оказалось, что ощипывать эту крылатую пакость после такой обработки легче легкого.
После сбивчивого рассказа эльфийки с поддакиваниями драконенка дракоту выдали смачный рыбий хвост и голову. Он устроился с ними у окна, периодически внимательно и сторожко прислушиваясь и принюхиваясь.
А как же хохотала Гертруда, услышав про общественные работы у уважаемых дракониц и испуг группы поддержки Брельхи.
— Ой, не могу! — Ее мощное тело сотрясало от хохота, лицо раскраснелось, а на глазах поварихи выступили слезы. — Пальвинка и бабка Мавжда! Даже странно, что они там в обморок все не попадали. У Пальки-то детишек полная изба, приют сиротский. Всех к себе забирает, кто без присмотра остался. Помогают ей всем миром. Она бездетная сама. Уродилась калекой с одним крылом, ну и своего бабьего счастья не заимела из-за этого. Так что с детьми она самая ласковая драконица, а вот с теми, кто их хоть раз обидел…
Кончиком передника Гертруда вытерла влагу в уголках глаз.
— Немудрено, что эти вертихвостки удрали. Наверняка они не раз задевали сирот. Не делом, так словом. Языки-то у них как жала змеиные, репья бы под них напихать, чтоб распухли да не ворочались у паразиток. А Мавжда — это отдельная песня. Сварливее, грязнее и ленивее этой старухи не найдете, наверное, нигде. — Говоря, кухарка проворно ставила на один из свободных столов-тумб блюдо с лепешками, масло в глиняном горшке под вощеной бумагой, варенье в мисочке, нарезанный варено-копченый окорок, разливала по кружкам травяной чай. — Бабка вечно немощной прикидывается да за волхвом таскается, прося помощников, когда в доме от грязищи не продохнуть. Мало желающих за неряхой ходить, а она еще потом и ославит на все поселение, костеря на чем свет стоит. И в воровстве обвинить может, хотя там и красть-то нечего. Крови попьет будь здоров! Почище болотного гнуса.
С молчаливого одобрения ликаи Гертруда плеснула ей в отвар молока, как и сразу же мрявкнувшему на всю кухню дракоту. При этом негромко добродушно проворчала:
— От ведь утроба ненасытная. Ну пошто тебе с рыбой-то? Да ешь, ешь. Заслужил.
Кройтека, кстати, женщина из своих владений выпроводила, заявив, что если всем велели на плац, то и ему, будущему вою, надо туда, а не крутиться на кухне.
— Вот ежели ты мне в помощники метишь, то, конечно, оставайся! — предложила она надувшемуся было драконенку. Того сразу как ветром сдуло, быть на посылках при кухне пацан точно не жаждал.
Так что три женщины и один практически одомашненный сторожевой дракот расположились со всеми удобствами, перемывая косточки вдовушке с компанией сплетниц.
Гертруда, надо отдать ей должное, все это затеяла не просто так. Женщина исподволь наблюдала за Шейсэли, за ее манерами, разговором, отношением к эльфийке. Скоро беседа как-то сама собой сошла на нет, и после небольшой паузы кухарка, хмыкнув, заправила выбившуюся из прически прядку волос за ухо и поинтересовалась вкрадчивым тоном:
— А теперь, может, расскажете, девоньки, зачем на самом деле пожаловали? Орунов и с воями могли бы послать, а посплетничать о местных кумушках между собой. Я ведь вам, чай, не подруга закадычная, хоть тебе, Милюбэль, и благодарна за ритуал, который поможет моей дочери родить мне здорового внучка или внучку. А еще, — она прищурилась на ликаю, — интересно мне, почему на вас храмовая ритуальная печать имеется с клятвой. Что такое происходит, что наследник охрану у торгаша переманил, да еще и клятвой обязал, богиней подтвержденной?
Эту историю драконица слушала уже серьезно, без улыбки, а когда Люба вытащила и увеличила книгу, и вовсе нахмурилась.
— Тетушка Гертруда, зла мы вам и всем драконам не желаем, но тайны, что храним, только после клятвы доверить можем. — Две девушки с надеждой смотрели на корпулентную фигуру работницы кухни. — Нам без вашей помощи никак!
Женщина благоговейно повертела в руках томик, пролистала пару страниц, которые ей книга явила без единой буковки, и призадумалась.
— Вроде и по воле создательниц, раз клятву на артефакте их просите, но дракот его знает, что там у вас за тайны. Может, мне, простой драконице, лучше и не знать? Я вот бабкой скоро стану. Хлопот будет полон рот. Зачем мне все это?
На ее колени внезапно, чуть-чуть помогая себе куцыми слабыми крылышками, в прыжке приземлилась тощая недокормленная тушка дракота.
— Мряф фряф мя-а-а, — уркнул кот, шлепнув лапой по переплету, который чуть засветился и погас. Потом дракот потерся лобастой башкой о могучие прелести поварихи, обтянутые белой вышитой блузкой.
— Надо же! Дракот поклялся! В жизни таких чудес не видела, — машинально погладив пушистого подлизу, поразилась Гертруда. — Верно, и мне надо. Только учтите, красавицы! Я вам помогаю, но и вы у меня по мере сил на подмоге. Дочь родит, и на кухне тут мне работники понадобятся, а от воев толку мало. Молодежь — балбесы, только мечами бы помахать. Не соображают, что на голодный желудок без сил любому и соломинка как бревно, неподъемная. Надо хоть что-то уметь. Так что… КЛЯНУСЬ!
