Начало пути - Рафаэль Дамиров
Я оскалился, собираясь прикончить лживую тварь! Как вдруг я почувствовал родное тепло. Оно исходило от Тэпии, от ее живота! В смятении я отскочил в сторону и, словно побитый пес, втянув голову в плечи, заскулил. Я чуть не убил ее! Я чуть не убил мать моего дитя!
— У тебя будет сын, мой сын... — прорычал я.
— Да, Молот, я ношу от тебя дитя... Пророчества сбываются — если бы я тогда не разделила с тобой ложе, ты бы меня сейчас убил...
— Теперь я никогда не причиню тебе вреда, — прилив неизвестного мне ранее чувства позволил быстро и безболезненно принять человеческий облик. — Я убью каждого, кто посягнет на твою жизнь...
— Теперь ты Люпус, ты не можешь никого защищать... Ты сам убийца...
— Нет! — воскликнул я. — Сегодня у меня получилось сохранить жизнь нескольким врагам. Я должен научиться контролировать свою темную сторону, я смогу... Я не Люпус, я Молот. У тебя будет сын, я чую его, мой сын... Я закрыл лицо руками, чтобы Тэпия не видела моих мокрых глаз. Плечи мои задергались...
Глава 9
Глава 9
Вот уже неделю я жил в лесу в разоренном когда-то мной лагере разбойников между деревней Ксилон и Даромиром в королевстве Солт. Тогда один шалаш я предусмотрительно оставил и не стал сжигать.
Я покинул замок Тэпии в ту же ночь, когда намеревался убить ее. Она вернула мне доспехи, оружие, а мой конь дождался меня на постоялом дворе. Я пообещал покинуть ее королевство, ведь Тэпия опасалась меня. Предсказание гадалки о том, что я убью правителя и сяду на трон, не давали ей покоя.
Я не хотел доказывать обратное, пока не научусь полностью подчинять себе свою темную сторону. После первого обращения кровь оборотня ощущалась теперь всегда, не только ночью и не только в полнолуние. Опасаясь за жизни окружающих, следующее полнолуние я решил дождаться в одиночестве, в лесу, в тридцати милях от Даромира, где не будет соблазна кого-нибудь растерзать.
Словно новорожденный, я учился управлять своим телом, пытаясь обратиться в оборотня и обратно. Но дальше первой стадии обращения дело не продвигалось. На первой стадии я оставался в облике человека, только глаза превращались в ледяные волчьи зрачки. Самому страшно смотреть на такие глаза в отражении клинка кинжала. Обострялись слух, реакция и обоняние. Примерно на треть повышались скорость, выносливость и сила. Но истинная мощь и неуязвимость открывалась только на второй стадии — после полного обращения в ликана. Такое могущество я испытал лишь раз.
Многочисленными тренировками я добился того, что смог обращаться до первой стадии за несколько секунд в любое время. А если меня что-то злило, или адреналин выбрасывался в кровь во время охоты на лесную дичь, обращение происходило мгновенно.
Поначалу в таком состоянии я мог оставаться не более минуты, затем десять, полчаса и сейчас, преследуя косулю, я продержался почти час. Словно хищник почти час без устали я бежал по следу добычи, чуя ее страх и обреченность.
Я настиг животное, когда оно совсем выбилось из сил, запутавшись в зарослях папоротника. В прыжке я попытался вцепиться в горло косули зубами, но осекшись, заставил себя вытащить кинжал и быстро прекратить ее страдания. А так хотелось рвать живую плоть клыками, чувствовать теплые пульсирующие струи крови на своем лице... пасти... Но нет, я не зверь, я человек...
***
Вернувшись в лагерь, я искупался в лесной речушке, освежевал добычу и развел костер. Запах жаренного на вертеле мяса манящей дымкой наполнил поляну.
Вальяжные сосны неспешно покачивались, закрывая заоблачными кронами закатное солнце. Птичий гомон и стрекотание кузнечиков растворились в вечерней тишине и затихли. Ночь подкрадывалась бесшумно, словно черная змея. Наступало время тьмы... Мое время...
Я сидел на бревне, смакуя ужин. От наслаждения, сам того не замечая, я обратился в первую стадию оборотня. Обострившееся обоняние и повышенная чувствительность рецепторов позволяли получать больше наслаждения от пищи. Борясь с желанием проглотить горячий кусок целиком, я закрыл глаза и тщательно его пережевывал.
Сзади раздался шорох. Не поворачиваясь, я прыгнул с места и, развернувшись в воздухе, набросился на незваного гостя, разорвав его на части. Это была просто лиса, подкравшаяся на запах мяса... Кровь питала землю, стекая с моих пальцев, словно прощаясь с моим человеческим "Я". Вспомнились слова Тэпии: "Теперь ты Люпус, ты не можешь никого защищать... Ты сам убийца". Сознание прорезали образы растерзанных мной тюремщиков... Я поморщился и меня передернуло.
Неужели я есть ЗЛО?! Тот, кто испытал на себе зло, может забыть его, тот, кто его совершил — никогда...
Досада и раздражение на самого себя проникли в душу, отравляя бессилием. Но нет! Я не сдамся! Я не Люпус! Я Молот... Человек... Можно жить среди волков, но оставаться человеком, можно жить среди людей, но быть зверем...
Еще из прошлой жизни за мной тянулся кровавый след, но я никогда не был зверем. Убитые мной враги — террористы, забравшие и покалечившие много жизней. Смерть ни одного из убитых мной бандитов не трогала меня, никто не являлся во снах и видениях, я ни о чем никогда не сожалел. За голову каждого я получал медаль, которую потом беззаботно обмывал с товарищами. Лишь после смерти жены я стал пить один, засвечиваясь в кабаках и рискуя вылететь со службы. Но мне было все равно... Вкус к жизни притупился, осталась лишь одна цель — уничтожать... И в этом я был лучшим, а руководство смотрело на мое разгульное и "неподобающее" для разведчика поведение сквозь пальцы. Не потому, что относилось ко мне с пониманием, нет... напротив, меня таскали по штатным психологам, вынуждая проходить бесконечные тесты на профессиональную устойчивость психики и моральную ориентацию личности. Я научился обманывать полиграф, вычислять вопросы-ловушки в тестах, и всякий раз выдавал отличные результаты. Заключения ложились в мое личное дело всегда с одинаковой формулировкой: "Рекомендован для оперативной работы и прохождения службы в экстремальных условиях. Категория профпригодности: "ПЕРВАЯ", статус: разведчик-ликвидатор". Не человек, а терминатор
