Сергей Бузинин - Последняя песнь Акелы. Книга третья

После восстановления связи с владениями Короны в Южной Африке, мы продолжим информировать Читателя о событиях в Уолфиш-Бее.

Арсенин недоумённо покосился на Кочеткова, мол, причем тут китобои? но генштабист кивнул: читайте дальше, и Всеслав потянул к себе следующую газетенку, на этот раз «Times».

Из Южной Африки поступило печальное сообщение. Так называемые «войска» мятежных республик вновь совершили военное преступление. Не в силах победить армии Империи в честном бою, они возродили обычаи варварских времен и стали нанимать ландскнехтов. Презренным золотом, варварски отнятым у честных английских колонистов, были оплачены отбросы американской нации, так называемые «китобои». Воспользовавшись добросердечием администрации и командования порта Уолфиш-Бей, они предательски захватили станционер – канонерскую лодку флота Её Величества «Алджерин» и сам город. Сведения о жертвах и разрушениях противоречивы, но необходимо задать вопрос Правительству Её Величества на парламентской сессии, что собираются предпринять лорды Адмиралтейства и Правительство в связи с такой (не побоюсь этого слова) оплеухой?

Крякнув в недоумённом восхищении, Всеслав прикурил папиросу и взялся за очередную газету, теперь – американский «Baltimore News».

…«Джентльмены» из Британской Метрополии уже вторую неделю надрывают глотки в надсадном лае, требуя покарать простых американских китобоев, имевших несчастье вкусить все прелести так называемого истинно английского гостеприимства! Когда наши китобои, как обычно, после долгого и утомительного труда вошли в небольшой порт Уолфиш-Бей, то английские власти оказали им на удивление холодный приём. Мало того, что парней подвергли унизительному обыску, на них еще и натравили свору продажной колониальной полиции! Но никому не позволено арестовывать свободного человека, живущего под звёздно-полосатым флагом! Пусть наши ребята не образец добродетели, но они честно зарабатывают свои доллары и обеспечивают наши мыловарни сырьём. К сожалению, спор был излишне горячим и многие англичане его не пережили. Есть жертвы и среди наших моряков. Не пора ли господам в Вашингтоне перестать взирать с почтением на прогнившие монархии и расчехлить пушки наших броненосцев? Вдовы и сироты честных моряков-янки требуют ответа от Госдепартамента – что сделано для наказания зарвавшихся империалистов?! В то время, когда маленькие республики буров, изнемогая, сражаются за свою свободу, наше правительство, забыло историю своей страны и выбрало не ту сторону! А пока что мы не будем напрасно щёлкать зубами, пытаясь опровергнуть британские претензии по поводу нанесенных Уолфиш-Бею разрушений. Они есть – и это факт! Более того, в городе не только повреждены отдельные дома, а целые кварталы лежат в руинах! Вот только милорды «забывают» сообщить народу и миру, что разнесенный в пух и прах город – это дело рук не китобоев, коих они во всеуслышание объявляют безжалостными варварами, а их собственного «Royal Nevy». Требуя крови и мщения, надменные джентльмены из Адмиралтейства скромно стесняются поведать, как их броненосцы, якобы считая город занятым врагом, более часа засыпали мирных жителей снарядами…

– А на самом деле? – Всеслав, отложив газету в сторону, вопросительно взглянул на Кочеткова.

– Примерно так и есть, – Кочетков заложив руки за спину, прошелся по комнате. – Британцы, взбесившись от «разгула пиратов в их территориальных водах», – цитируя официальные источники, подполковник иронично хмыкнул, – послали в Уолфиш-Бей броненосцы в количестве трех. Адмирал Ройзерс, увидев над городом трансваальский флаг, долго не раздумывал и приказал открыть огонь… Да-с… После той бомбардировки в городе дай Бог чтоб с десяток целых домов осталось… Форт вообще с землей сровняли…

Арсенин, вспомнив, как ему не хотелось тащить с собой британских военнопленных, чтобы интернировать их в германских колониях, на секунду представил себе альтернативу, явственно побледнел и, с силой рванув воротник куртки, с чувством выматерился.

– Целиком и полностью разделяю ваши чувства, – одобрительно кивнул Кочетков, выслушав гневную тираду. – И не только я, – генштабист взял со стола кипу газетных листов и потряс ею в воздухе. – Ноты протеста милордам шлют со всего мира. Немцы, – Кочетков отбросил на кушетку одну из газет, – французы, – ещё одна стопка листов полетела вслед за первой, – итальянцы… По-моему только нивхи, айны да патагонцы не возмущаются, да и то лишь потому, что письменности не имеют… Американцы, конечно, войну не начнут. У них с филиппинцами проблем невпроворот, да и слабоваты штаты против бывшей метрополии… Но кровушки попьют изрядно, и всё это, – Кочетков, в очередной раз указав на газеты, почтительно склонил голову перед Всеславом, – ваша заслуга.

– Скажете тоже, заслуга… – чуть смущенно хмыкнул Арсенин, внутренне гордясь похвалой от старшего товарища. – Если по чести, я, когда китобоям приватёрские патенты выдавал, даже и не думал, что так обернется. А то, что банальную драку с полицией как эпохальную битву распишут, – тем более…

– Тем не менее, мой друг, тем не менее, – Кочетков, в очередной раз наполнив бокалы, отсалютовал своим в честь Арсенина. – Не след позволять кому-либо умалять ваши достоинства, да и самому – тоже не след.

– Бог с ними, с моими талантами, – устало отмахнулся Всеслав, – вы мне лучше вот что поясните: я пока через Преторию ехал, так гляжу – повсюду траурные знамена вывешивают. Что случилось? – Арсенин, припомнив разговор на ферме Куртсоона, язвительно усмехнулся. – Бритты опять очередного президента убили?

– Да нет, моментально помрачнев, угрюмо бросил Кочетков. – На этот раз всё гораздо хуже. Вчера пала столица Оранжевой республики. Войска лорда Робертса заняли Блумфонтейн…

Глава шестая

Одинокий фургон, влекомый парой степенных, словно отставные сержанты, першеронов, уже который день неторопливо трясся по ухабам и выбоинам. Погонщик, надвинув шляпу на нос, подрёмывал на козлах, а его спутница, высунувшись из повозки едва не по пояс, с восторгом разглядывала проплывающую мимо саванну. А посмотреть было на что.

Слева от фургона, сминая молодую поросль, пронеслось стадо антилоп. Еще левее, на низенькой горушке, заметив чужаков в своих охотничьих угодьях, возмущённо перерыкивался львиный прайд. Вот только было непонятно, что задевает их больше: повозка, отвратительно воняющая человеком, или гепард, почти летящий над землей наперерез антилопьей ватаге? Так и не узнав ответа на вопрос, девушка повернулась направо и восхищенно всплеснула руками: из мутно-коричневой глади затона, распугав птиц-докторов, чистящих крокодильи пасти, вдруг шумно вынырнул бегемот. Увидев сие непотребство, бесхвостые павианы раскричались на весь буш и вспугнули стаю длиннохвостых какаду. Недолго покружив над деревьями разноцветным облаком, попугаи, негодующе клекоча, вновь расселись на давно облюбованных ветках и замерли.

– Эх! Сейчас бы скупнуться… – отчаянно завидуя нежащемуся в теплой заводи гиппопотаму, мечтательно протянула девушка.

– Эх! Сейчас бы пообедать, – в тон ей насмешливо откликнулся возница и ткнул рукой влево. – Кошак, вон, уже трапезничает, а мы чем хуже?..

– Ну что за человек? – преувеличенно тяжко вздохнула Полина, обращаясь в никуда, – вокруг столько красоты, столько духовной пищи, а ему лишь бы пузо набить! Алексей! Ты скучный, приземлённый человек и совсем не романтичная личность!

– Да я этой духовности уже по горло накушался, – невозмутимо парировал Пелевин, щелкая поводьями, – чай не первый год по красотам этим шатаюсь. И слово чести даю – ими сыт не будешь. Эх, сейчас бы супчику горяченького, да с потрошками!

– Пока не искупаюсь, – состроив надменную рожицу, Полина демонстративно скрестила руки на груди, – готовить ничего не буду.

Спеша полюбоваться на негодующего соседа, она любопытно покосилась на Пелевина. Видя, что тот самым бессовестным образом проигнорировал и слова, и тайком отрепетированную позу, девушка обиженно фыркнула и, взяв на руки Фею, принялась шёпотом жаловаться на некоторых толстокожих представителей мужского племени и убеждать (в первую очередь саму себя), что за приготовление пищи не возьмется ни за какие коврижки. И приготовленный Пелевиным ужин есть не будет. По крайней мере, пока с ней не начнут считаться. Фея, крайне недовольная тем, что ее разбудили, некоторое время терпеливо прислушивалась к приглушенным стенаниям хозяйки, но когда та заикнулась об отказе от еды, смерила раздосадованную девушку недоуменным взглядом и, выцарапавшись из ее рук, шмыгнула поближе к вознице. Женская солидарность – штука, конечно, нужная, но ложиться спать с голодным пузиком? Мря-у! Благодарю покорно, но нет.