Лиса в курятнике (Гарри Поттер – детская версия) - Макс Мах
Катя надела круглые противосолнечные очки с дымчатыми линзами, набросила кожаную куртку и отправилась ужинать, чтобы заодно и пообедать. День выдался долгий и порядком утомительный, и поесть толком у нее нигде не получилось. Поэтому сейчас она с Лёлей и Варей шли в ресторан, находившийся как раз через площадь от гостиницы. Выбор заведения определялся советом, полученным от портье. То есть, понятно, что мужчина получает с каждой такой рекомендации свой процент, но вряд ли он стал бы грубо обманывать штаб-офицера, поселившуюся в его гостинице. Так и случилось.
Возможно, это было не лучшее заведение подобного сорта в округе, но обед-ужин для военных дам там соорудили быстро, а пока они ожидали основное блюдо, им подали графинчик с водкой и наметали незамысловатых разносолов, не требующих особого приготовления. Пирожки с мясом, соленые огурчики, квашеная капуста и атлантическая сельдь с луком — что еще требуется, чтобы заморить червячка. Что же касается выпивки, то после родов Катя сняла запрет на алкоголь. Она по-прежнему не курила и избегала без крайней нужды принимать наркотики, но, быстро выяснив опытным путем, что при хорошей закуси легко переваривает, — не впадая в крайности, — двести-двести пятьдесят граммов хлебного вина, иногда позволяла себе теперь выпить стопочку под плотный обед или принять, как сейчас, на грудь, — а грудь у нее ого-го какая, — полную норму. Опьянеть не опьянеет, но согреется и наверняка «оттает».
С необходимостью «оттаивать» дела обстояли не так, чтобы очень хорошо. После того, как Катя получила полный доступ к своему резерву, выяснилось, что у любой монеты две стороны, — лицевая и оборотная, — и это, не считая гурта[6]. Во-первых, несмотря на то, что, как боевой маг, она, в основном, швырялась огнем, Дар ее, к сожалению, тяготел к совсем другой стихии. Лед — вот, что у нее получалось лучше всего. Однако, в качестве оружия лед был много слабее огня. Катя могла, конечно, сообразить десятиметровое ледяное копье, легко пробивающее кирпичную стену толщиной в полметра. Проблема была в скорости и расстоянии. Ее огненные шары летели со скоростью чуть больше, чем 1000 м/с, а ледяные копья в половину медленнее и всего максимум на триста-четыреста метров. Зато Катя могла заморозить озеро или устроить ледяную переправу через реку шириной в 200–250 метров. Однако Родине нужны были не ледяные переправы, — «обойдемся понтонными», — ей требовалась геенна огненная, сброшенная на головы врагов. Впрочем, все это «во-первых». Гораздо серьезнее обстояли дела с Катиным «во-вторых». Лед, как стихия, плохо влияет на характер мага. Маги льда люди холодные и малоэмоциональные, что решительно не нравилось самой Кате, и она постоянно искала способы «растопить» внутренний лед и хоть немного «оттаять». Получалось не всегда, но сегодня, как ни странно, все пошло, куда следует, и в точности, как надо.
Под солянку с копченостями, жаркое из говядины и запечённое филе лосося водка шла не хуже, чем под разносолы, а настроение поднималось быстро и качественно, и это радовало. А когда за их стол пересели, — Катя их сама пригласила, — две женщины-военврача из окружного госпиталя, дела пошли еще лучше. Молоденькая подпоручик Васнецова, между прочим, анестезиолог, а не просто так погулять вышла, оказалась веселой и сильно пьющей «под настроение» девушкой, а более зрелая, — где-то под тридцать, — штабс-капитан Бёрк, и вовсе, начала подавать Кате недвусмысленные знаки по поводу «как бы нам расслабиться и спустить пар». Ну, как говорится, свояк свояка видит издалека. Вот и хирург Хельга Бёрк, похоже, опознала в Кате настоящую лесбу и стала откровенно к ней подкатывать. Кате Хельга тоже понравилась. Такая вот крупная, — ей богу, выше самой Кати, — дебелая, с крутыми бедрами и просто заебись какими буферами, эта скандинавская женщина пришлась ей и кстати, и по душе. И ничуть не холодная и, кажется, ни разу не фригидная, хотя о шведках и норвежках чего только не говорят, да еще и пошлые анекдоты травить горазда. В общем, в этот вечер Катя несколько злоупотребила алкоголем. Не до свинства, как часто случается у военных мужчин в увольнительной, но крепко. Однако до своего номера дошла самостоятельно и даже честь встреченному на площади патрулю отдала по всем правилам, то есть, строго по уставу. Однако главное, что спала она в эту ночь не одна, а с хирургическим доктором Бёрк, и надо сказать, ночь удалась. Хельга без одежды оказалась даже лучше, чем пригрезилось в ресторане. И белье носила, к слову сказать, неуставное, хотя и юбка, и френч на ней были правильные, и даже тельник под френчем, надетый поверх кружевного бра, четко указывал на принадлежность женщины к морской пехоте. Но это так — случайные впечатления. Основное же жаркое и влажное впечатление лежало под всеми этими слоями одежды. Белое крепкое тело, большая, но не так, чтобы слишком обвисшая, тяжелая грудь, качественный зад и полные губы, которые оказалось очень приятно целовать. В остальном же Бёрк была «типичной чухонской крестьянкой». Грубоватое, хотя и вполне приятное круглое лицо, льняные прямые волосы и мелковатые серые глаза. Однако на сексе с ней это никак не отразилось.
Любились истово, едва ли не с надрывом. У Кати давно никого не было, да и роды не подарок, так что, дорвавшись до подходящего тела, она пришла в настоящее половое неистовство. У Хельги, судя по всему, тоже порядком снесло крышу. Вращавшаяся по службе исключительно в мужском коллективе, она, как природная трибада, естественным образом недополучала нежности и страсти. Так что, найдя подходящую партнершу, оттягивалась по полной. В общем, трахнули они друг друга неслабо и не по разу. Катя кончила, как минимум, два раза, а возможно, и больше, но и хирургического доктора довела до неба в алмазах.
«Ночь удалась… — лениво думала она утром, когда Хельга уже убежала в госпиталь. — Надо будет обязательно повторить. Но какие у нее сиськи! Это же надо отрастить такое богатство!»
И вот, что любопытно, вложившись в свое время по полной в свою внешность, она после того, как стремительно вышла замуж, перестала вдруг гордиться своей красотой. Скорее Катя ею теперь тяготилась, потому что, была бы страшненькой, никто бы на нее, на невзрачненькую и убогую никогда не позарился. И ни перед кем, — ни перед мужем, ни перед его заместителем, — ей не пришлось бы тогда раздвигать ноги. Тем более, не надо было бы рожать двойню. Но вот переспала с Хельгой Бёрк, и к Кате
