Правильный лекарь. Том 5 - Сергей Измайлов
Получается призрак в доме графа появился сорок лет назад, то есть в середине восьмидесятых. Молодёжь к тому моменту уже потихоньку начинала проникаться неприязнью к правящей партии, значит этому товарищу на момент переноса его души в этот мир было не меньше тридцати, а скорее всего больше, раз он славит коммунистов до сих пор. Я эту пору не очень хорошо помню, в начальных классах учился, но разговор поддержать по идее смогу.
— Дядь Вить, — снова вернулся я к разговору, когда мы в тихой молчаливой обстановке допивали свой кофе. — Я съезжу пока на Фонтанку, попробую с этим неуёмным призраком пообщаться, потом тогда вам позвоню. Если всё срастётся, тогда в четыре вы мне будете нужны. Я договорился со строителем, будем составлять смету на ремонт.
— Хорошо, звони, — без особой инициативы ответил он. — Я тогда пока в своей библиотеке разберусь, давно собирался. Ты меня подвезёшь сейчас?
— Естественно, дядь Вить, — улыбнулся я ему.
Похоже он дуется, что я не объяснил ему причины своего истерического смеха. Ну а что я ему скажу? Что призрак скорее всего из того же мира, что и я? Конечно нет. О том, что я не отсюда, знает лишь один человек — Корсаков Борис Владимирович. И то не потому, что я с ним этой информацией поделился, а он сам докопался до моих воспоминаний в первые дни моего пребывания в новом теле. По пути к дому Панкратова увидел работающую пекарню и быстренько сбегал и прикупил ему его любимых булочек и пирожных. Пусть старик попьёт чаю и порадуется.
Пока ехал обратно на Фонтанку, мелькнула мысль прикупить хотя бы один стул. Если беседа с призраком затянется, хоть не стоя этим заниматься. Только толку-то от этой мысли. Если даже увеселительные заведения работают через одно, то мебельные магазины точно все отдыхают. Ладно, не престарелый инвалид, не развалюсь. А кофе по пути я себе всё-таки взял.
Открывая входную дверь и поймав при этом на себе изумлённый взгляд проходившей мимо старушки, я представлял себе предстоящую беседу с призраком своего соотечественника. Конечно нет гарантий, что он именно из моего мира, а не из какой-либо другой похожей параллельной реальности.
— Ну привет ещё раз, — сказал я, когда вышел на середину коридора первого этажа. — Может поговорим?
В ответ в комнате слева на пол упал кусок штукатурки с потолка. Не особо большой, чисто чтобы обозначиться.
— Ты сегодня не в настроении? — продолжил я, отхлёбывая кофе из стакана. — Небось скучно одному здесь столько лет, да? Как хозяина твоего в кутузку засунули, так и тоскуешь в одиночестве. А я готов с тобой поговорить.
Я медленно, ка по парку пошёл вдоль коридора, озираясь по сторонам. Страха не было от слова совсем, но некоторое волнение присутствовало, не каждый день с призраками общаться приходится. Очень надеюсь, что это не душа какого-нибудь маньяка из моего мира. По крайней мере это точно не Чикатило, того казнили в девяносто четвёртом, но были ведь и другие, о которых я не знаю. Если вдруг это так, то дела и правда плохи.
— Скажи мне пожалуйста, а ты коммунист? — попробовал я рискнуть. Раз уж зашла речь о КПСС, то почему бы и не спросить.
Возможно мне послышалось, но в другом конце коридора кто-то закашлялся. Я развернулся и неторопливо пошёл в ту сторону, откуда это услышал. Это что получается, призраки могут кашлять? Может у них ещё бывает аллергия на аспирин и апельсины? Ну на кошек точно, если верить фильмам.
— Ты не переживай, я к коммунистам неплохо отношусь, всё-таки вырос, когда они ещё были на пике, а потом распад СССР и всё покатилось в тартарары.
Прямо позади меня на пол упал такой кусок штукатурки, что можно было и сотрясение заработать или как минимум здоровенную шишку.
— Ты чего буянишь? — спросил я в пустоту. — Извини, если что, я ничем не хотел тебя обидеть.
В ответ мне была всё та же гробовая тишина.
— Ты меня не бойся, — сказал я примирительным тоном. Это особый приём, попросить тебя не бояться того, кого боятся все. — Я ведь из того же мира, что и ты. Просто я попал сюда совсем недавно. Когда ты сюда попал, я ходил в начальную школу и ещё помню пломбир за сорок восемь копеек и докторскую колбасу по два пятьдесят за килограмм.
Сбоку от меня на пол упал кусок штукатурки уже гораздо более скромных размеров. Значит уже не так сильно злится.
— По два тридцать она была! — раздался странный голос у меня за спиной.
Я спокойно, без резких движений, развернулся, но не увидел ничего необычного кроме нуждающейся в капитальном ремонте комнаты.
— А любительская, с жирком, по два девяносто, не помнишь?
— По два девяносто, верно, — произнёс холодящий затылок голос.
Передо мной воздух начал волноваться и превращаться в прозрачную человеческую фигуру. Это нечто стояло неподвижно и казалось разглядывало меня. А я его, но как не силился, не смог разглядеть черты лица, слишком всё размыто. Подойти ближе боялся, чтобы не спугнуть.
— А ветчинно-рубленая по три семьдесят, — торжествующе улыбнулся я. — Это я точно помню. Она очень редко тогда появлялась в магазинах и я просил маму купить мне, но она покупала Докторскую и мы шли домой. Так что это точная цена.
— Точная, — произнесло прозрачное существо. — Точнее не бывает. Ты откуда сам?
— Из-под Тулы, — ответил я так же невозмутимо, если бы я разговаривал с соседом по купе в поезде, а не с пугающим всех на протяжении сорока лет призраком. Похоже он этим проникся.
— А я из Липецка, инженер литейщик, — грустно сказал призрак. — Был инженером литейщиком сорок лет назад, за особые заслуги приняли в партию. Прямо из литейного цеха сюда и попал. Только тебе больше повезло, тело молодое досталось, а мне шиш без масла. Никакой личной жизни. Вот и развлекаюсь, как могу.
— Понятно, — кивнул я. Знаю, что увидит. — А я вот был хирургом, видимо переработал маленько. Заснул в ординаторской, проснулся в подвале тут неподалёку. Что самое интересное, оказался в теле сына известного в Питере лекаря — Петра Емельяновича Склифосовского.
— Во как! — воскликнул призрак и развёл свои прозрачные руки. —
