Осколок Хаоса - Макс Гудвин
— Не дурите, юноша. Я знаю, что вы знаете, кто вы такой. Простой аристократ так не сражается. И сейчас я по сути разговариваю сам с собой. И прошу вас, покориться судьбе…
— И, позволить тебе себя сожрать? Я ведь правильно понимаю что всё то, что ты делаете в Москве — это провокация других осколков?
— Вам же будет лучше примкнуть ко мне сейчас и добровольно. В противном случае мне придётся причинить вам нескончаемую боль, — проговорил он скучающей интонацией
— Ещё посмотрим, кто кому причинит. Я проснулся, гнида, и я верну мощь моего клана! — жёстко крикнул я на него.
В ответ раздался лишь смешок с последующими гудками.
Я ощущал всем нутром, этот хищный осколок меня боялся. Теперь он тоже знает, что я знаю. Теперь он тоже будет ходить и оглядываться. А я, тем временем, нанесу свой удар. Такой силы, что ни одна армия мира не спасёт этого хищника. Ибо я истинный и единственный осколок, достойный собрать всего себя воедино.
Мои размышления были прерваны появившимся перед глазами Мишей, что продолжал держать в руках бутылку.
— Серёг, штопора не найдётся?
— Никому не говори, что я так сделал. — произнёс я и вытащив отцовскую саблю, ловко поддел крышку вместе с частью стеклянного горлышка. Сталь срезала её словно горячий нож масло.
Напиток принялся пузырится, а мы с Мишей приступили к его распитию. Впереди еще много работы, но хотелось хоть на чуть-чуть сесть и перевести дух. Мы сидели на пороге и говорили. Вернее говорил больше Михаил, а я больше слушал.
О том, что он впервые на таких эмоциях. О том, как хорошо, что он приехал сюда, и как его захватили в плен на развилке с шоссе, где, возможно, до сих пор ждёт его оставленная Тойота. В багажнике которой есть целый ящик того за, что его отец мог бы оторвать сыну голову. Впрочем Измайлов-старший сам сказал, что если Михаил покинет дом, то он ему больше не сын.
— Эх жалко твой голем водить не может, а то бы сгонял за моей машиной. — вздохнул Миша когда бутыль опустел.
— Нам пока хватит. Делов невпроворот, — выдохнул я, наблюдая за тем, как Пёсель тащит к нам какой-то рюкзак.
— Гляди, может у них было что с собой?
— Вот вряд ли, — покачал я головой, пока голем доволок вымазанный грязью рюкзак к моим ногам.
— А это что? — задал в воздух вопрос Михаил.
Он взял рюкзак и достал оттуда покрытый магическими символами куб размером в четыре сложенных кирпича.
— Тяжёлый, зараза. Выглядит как винтажный эфиротех. Но я в толк не возьму, что это за штука... — продолжал друг.
— Погоди-ка, — прервал я Мишу, — Выглядит знакомо. Кажется это…
Глава 8. Тот, кто примиряет
Алкоголь приглушил воспоминания физического тела и позволил взглянуть на артефакт под другим углом. Отголоски памяти прошлых жизней на планете-тюрьме. Чей-то страх. Чья-то боль. Всё это сейчас не мешало.
Я прикоснулся к прохладному металлу и отправил в куб небольшой пучок энергии. Золотистый цвет магии Алмазовых сменился ярко-алым. Цвет осколка-хищника. В этот миг мне открылось предназначение куба.
— Это усмиритель.
— Усмиритель? — попытался уточнить Михаил.
— Усмиритель, настроенный на божественные души. Механизм против пробуждения демиургов, блокирующий сознание осколков, — продолжил я.
— Транквилизатор для богов? Реально?
— Реально. Хищный осколок контузит родственные души, чтобы потом пожирать их.
— То есть ты должен делать так же? — Миша насторожился.
— Я? Нет. Зачем? Это не рационально. Поглощение не единственный способ. — я убрал руку от куба и отряхнул её о штанину.
— А какой ещё? — не унимался Михаил.
— Контракты. Пакты. Единство. Душа коллективного сознания. Что-то вроде муравейника, только не на феромонах, а на эфирных токах. — подытожил я.
Да, должно работать именно так. Каждый осколок должен сохранять свою личность, но служить общему благу. Добровольно. Это очень важно. И вместе формировать суперсознание божества.
— Занятно, — сухо констатировал мою патетику Миша, — Сейчас вызову трезвого водителя через приложение, пусть нам мою Тойотку привезут сюда, с вином.
— Приложение? — переводим тему, значит переводим тему.
— Укажу где на карте машина, там ключи в замке. Они пригонят. Только вот трупы не успеем убрать к приезду.
— Да вся Москва, наверное, уже знает, что тут произошло. Спецслужбы сами приедут и сами всё уберут. Война кланов она ж подпадает под легальные аристократические разборки, — произнёс я, — А за машиной можем и сходить, тут до шоссе полтора километра.
— Пойдем тогда, а то сидим без толку.
— Резонно, — согласился со словами друга я.
***
Солнце уже взошло, а мы, в итоге забив на машину, продолжили пировать. Удивительно, конечно, порог сгоревшего здания задавал атмосферу для возлияний.
— Эх сейчас бы в баню! — вдохновенно произнёс Михаил.
— Если ты не заметил, тут после пожара ни ванн, ни труб не осталось. Магический огонь уничтожил даже керамику унитазов, даже, блин, камни на фундаменте, — фыркнул я на него.
Конец своих слов я обозначил, осушив бутылку дорогущего алкоголя. Выпускного пособия изгнанного барона Измайлова, по крайней мере за пределами его машины, больше не осталось.
Утро сменялось днём, мы наслаждались теплом и светом безоблачного неба, когда увидели приближающееся транспортное средство, едущее по дороге со стороны шоссе. А за этой машиной ехали ещё и ещё.
Паршиво. И на что мы надеялись? На разумность хищного осколка?
Я похлопал Мишу по плечу и, начиная вставать, обозначил план ближайших действий.
— Схема та же, Миш. Воюем из чащи: ты по площади, я - прицельно, Пёсель таскает оружие.
— Если что, я был счастлив дружить с вами Барон Алмазов! — Миша приподнялся и стукнул себе по правому виску указательным пальцем, имитируя воинское приветствие.
— Рано прощаешься Миш, — произнёс я и хрустнул костяшками пальцев и
