Вечерний Чарльстон - Дынин Максим
В доме богатого купца – старого знакомого великого визиря – мы и встретились, дабы обсудить новый внешнеполитический вектор империи османов.
Хотя Мустафе Решид-паше уже было за пятьдесят, выглядел он неплохо. Лишь темная борода и усы великого визиря сильно поседели, да под глазами турецкого вельможи можно было заметить отеки. Похоже, что недавние события все же сказались на его здоровье.
Тем не менее великий визирь тепло приветствовал нас, а его кахфеджи уста[43] поспешил угостить нас благородным напитком, не забыв поставить на резной столик стаканы с холодной водой и блюдечки с рахат-лукумом.
Мы, соблюдая восточный этикет, не стали спешить с делами, а отдали должное ароматному кофе и мастерству кахфеджи уста. Потом, когда чашечки с кофе опустели, наш гостеприимный хозяин предложил кальян. Я, не имея дурной привычки портить воздух табачным дымом, вежливо отказался, а Шеншин, достав из кармана папиросы, щелкнул бензиновой зажигалкой и с удовольствием сделал несколько затяжек.
Дождавшись окончания «кофейной церемонии», мы устроились поудобней на мягкой оттоманке[44] и приготовились к разговору, который, возможно, на долгие годы определит направление внешней политики Турции.
– Господа, – произнес великий визирь, – мой повелитель, султан Абдул-Меджид – да будут долгими годы его жизни – окончательно решил, что участие Великой Порты в запутанных европейских делах только наносит вред державе османов. Многие пользуются доверчивостью и неопытностью турок и заставляют их таскать для себя каштаны из огня. Наглядный тому пример – последняя война, которая по милости Аллаха недавно закончилась. Так ли было важно для нас, кто из европейских христиан будет владеть вашими святыми местами в Иерусалиме? Для нас, мусульман, важнее Аль-Акса, мечеть, построенная на том месте, куда пророк Мухаммед – да благословит его Аллах и приветствует – попал, совершив чудесное путешествие из Мекки в Иерусалим, и откуда он вознесся на небо[45].
Мустафа Решид-паша благоговейно поднял глаза вверх и стал перебирать янтарные четки. Мы с Шеншиным переглянулись. Главное, то, что мы хотели узнать, нами было услышано. Но, как оказалось, сказанное великим визирем было лишь прелюдией к дальнейшему разговору.
– Я хочу, чтобы вы передали вашему повелителю, – произнес наш собеседник, – что Российской империи теперь не следует опасаться империи османов. Скажу больше – ваши враги стали и нашими врагами. Мы никогда не простим коварным британцам предательское нападение на нашу столицу. Разрушенные минареты Айя-Софии взывают к мести. И мы найдем способ отомстить этой подлой нации, которой управляет распутница на троне.
– Эфендим, – Шеншин первым прервал молчание, наступившее после гневных слов великого визиря, – вы намерены объявить войну Британии?
– А разве то, что произошло в Стамбуле, не является объявлением войны? – спросил великий визирь. – Мы не собираемся, как Дания, терпеть подлые нападения на наши города. И англичане стали для нас врагом, которого следует истреблять при первой же возможности.
– Да, но сама Англия находится на острове, а Османская империя не располагает большим флотом, с помощью которого можно было бы нанести смертельный удар Британии, – сказал я.
– У Англии достаточно чувствительных мест и вне островов, на которых она расположена, – хитро улыбнулся Мустафа Решид-паша. – Например, Индия…
– Или Афганистан… – добавил я. – На днях в Пешаваре представитель афганского эмира Дост-Мухаммед-хана подпишет мирный договор с британской Ост-Индской компанией, согласно которому Англия и Афганистан обяжутся быть «другом друзей» и «врагом врагов» друг друга. А ведь афганцы не забыли разграбление Кабула английскими войсками в 1842 году.
– Но и англичане вряд ли забыли полное уничтожение отряда Эльфинстоуна, – усмехнулся великий визирь. – Из шестнадцати тысяч человек, вышедших из Кабула к афганской границе, до нее добрался лишь один – военный врач Уильям Брайден. Афганский эмир согласился заключить мир с афганцами лишь потому, что боится потерять Герат, на который нацелился персидский шах Наср-эд-Дин Каджар. Персы уже не раз захватывали этот город, который является не чем иным, как ключом к Индии.
– России было бы желательно, чтобы Герат достался Персии, – произнес Шеншин. – В 1838 году персы уже осаждали его…
– Как же, как же, – усмехнулся великий визирь, – я помню, что осадой Герата фактически руководил русский генерал и посол в Персии Иван Симонич…
– А гарнизоном Герата фактически командовал британский офицер Элдред Поттингер, – добавил Шеншин. – Персы наверняка бы взяли Герат, если бы не предательство русского министра иностранных дел Карла Нессельроде. Он отозвал из Персии Симонича и отказался завизировать уже заключенный и весьма выгодный для России договор между Афганистаном, Персией и Гератом.
– Что будет сейчас, если персы снова решат захватить Герат? – спросил Мустафа Решид-паша.
– Я полагаю, что Британии на этот раз не удастся заставить афганцев защищать город, – ответил я. – А Османская империя вряд ли окажет помощь своим врагам – британцам.
– Но это будет означать, что мы своим нейтралитетом окажем помощь другим своим врагам – персам.
– Да, но если персидский шах и турецкий султан смогут договориться… – произнес я. – В ближайшее время в Индии вспыхнет восстание против власти британской Ост-Индской компании. Ваш падишах, – я внимательно посмотрел на великого визиря, – может взять под покровительство мусульманские княжества в Индии. Вы, уважаемый друг, прекрасно знаете, насколько богаты земли Индии. С другой стороны, отобрав у бесстыдной развратницы «жемчужину ее короны», вы поразите Британию в самое сердце.
– Вы правы, – задумчиво произнес великий визирь. – То, что вы предлагаете нам, весьма заманчиво. Я думаю, что мне потребуется какое-то время для того, чтобы обсудить все здесь сказанное с моим повелителем. Поэтому я попросил бы вас задержаться на какое-то время в Эрегли. Ожидаю, что уже скоро я смогу сообщить вам решение падишаха. Смею надеяться, что оно вас полностью устроит.
18 марта 1855 года.
Османская империя. Эрегли.
Майор Гвардейского Флотского экипажа
и офицер по особым поручениям
Министерства иностранных дел
Российской империи
Павел Никитич Филиппов
Мы с Николаем Шеншиным уже второй день откровенно валяли дурака в ожидании приглашения на аудиенцию к великому визирю. Я уже успел привыкнуть к тому, что у турок все государственные дела идут не спеша, можно сказать даже, с ленцой. Недаром османские чиновники снисходительно посмеивались над нами, европейцами. Дескать, куда вы спешите, неразумные, любое важное решение должно вызреть, и лишь потом вынесено на всеобщее обозрение. Может, в их рассуждениях и есть некая сермяжная правда, но все равно, иметь дело с османами – сущая мука.
Мы побродили по городу, посетили местную достопримечательность – хеттский барельеф, на котором был изображен какой-то древний царь, преклонивший колени перед верховным божеством древних хеттов. Полюбовавшись на творение древних каменотесов, мы вернулись в Эрегли, где решили посетить местный базар и приобрести несколько безделушек – сувениров для своих знакомых.
Понятно, что передвигались мы вне пределов нашей резиденции с охраной – «Большая игра» была в самом разгаре, и инглизы с преогромнейшим удовольствием напакостили бы нам при первой же возможности. Обычно нас сопровождали трое-четверо бойцов из числа морпехов и несколько надежных джигитов из кавказских народностей, знающих турецкий язык. Двигались мы, конечно, не толпой, дабы не привлекать к себе лишнего внимания. Соответственно проинструктированные охранники шли впереди, сбоку и позади нас. Мы же в обычном цивильном костюме изображали двух состоятельных вояжеров, путешествующих по Турции в поисках восточной экзотики.
