Боги, пиво и дурак. Том 8 (СИ) - Гернар Ник
— Оу, как неловко вышло, — сказал барон, легкой походкой направляясь к своему противнику. Костяная лапка, весело дирижируя, взлетела вверх и вернулась к своему хозяину. Парень с татуировкой отшатнулся — видимо, на мгновение прифигев от красоты пейзажа, открывшегося промеж голых ребер Самеди. Похоже, он не ожидал, что наш барон и вправду скелет. Но тут же взял себя в руки, выпучил глаза — прямо как недавно на меня в той квартире. И громко крикнул:
— Смотри на меня! Внимательно! Ты делаешь то, что я говорю!..
— Да не работает твой магнетизм, не видишь, что ли? — рявкнул его напарник и достал оружие.
И это был вовсе не меч.
— Ложись! — крикнул я своим, прикрывая мелкого спиной. И в ту же секунду в переулке оглушительно грянули четыре выстрела кряду.
Демка закричала.
От этого ее крика у меня все внутренности наружу вывернулись. Обернувшись к ним, я увидел, как Пётр оттаскивает ее в сторону, а по обнаженному белому бедру моей богини струится кровь.
Черт, в нее попали!
Самеди тем временем волнообразно колыхнулся всем телом. Сплюнул на асфальт застрявшую в зубах пулю.
И, сделав незаметное глазу молниеносное движение вперед, схватил неудачливого гипнотизера за горло костяной рукой.
— И-иии-ху-ууу! — выкрикнул длинноволосый шаман, одним пластичным прыжком очутившись рядом со мной.
Все-таки ребенок на груди — хреновое обстоятельство для боя. Нельзя ни согнуться, ни наклониться, и при этом проиграть ты не можешь, потому что много ли надо таком хрупкому тельцу для того, чтобы перестать дышать?
Я не успел отскочить. И не смог атаковать первым. Только подставить свое плечо под удар, от которого затрещали кости.
Мелкий с перепугу заревел в три ручья. Прикрыв его рукой, я увернулся от просвистевшей мимо грязной босой ноги.
Фемида с мечом в руке бросилась мне на помощь. Поржавевший и тусклый клинок блеснул парой искр, пробежавших по его лезвию, и вонзился в асфальт перед длинноволосым. Яркая вспышка на мгновенье осветила переулок. Шамана невидимой силой отшвырнуло от меня в стену дома, а стрелявший мужик с воплем схватился за ногу.
— Око за око, — проговорила Фемида, сверкнув гневными очами.
Я выхватил Бельского из кенгуру и сунул богине в руки.
Та все поняла без слов.
Крепко обняв малыша, она выхватила свой почерневший меч и поспешила прочь из переулка.
— А вот теперь можно и силой помериться, — проговорил я6 оборачиваясь к шаману.
Тот метнулся от меня бешеным котом и встал в боевую позицию, готовый в любой момент напасть.
Самеди швырнул своего бесчувственного противника на дорогу, и в то же мгновение небольшая черная тень накрыла его спину, будто плащ.
Барон заскрежетал зубами.
Кости под полупрозрачным покровом на глазах начали менять оттенок с глянцево-белого на желтоватый и грязный.
Он шагнул к парню с пистолетом, но тот снова выстрелил. На этот раз — прямо в череп.
Барон покачнулся. Удивленно тронул костлявым пальцем образовавшуюся дыру.
— Однако, — проговорил он. — Будь я живым, я бы таковым уже не являлся. Какое счастье, оказывается, быть нежитью!
А кости на спине между тем все темнели под полупрозрачным телом стража.
— Отступай назад, к Бельскому! — крикнул я, пытаясь сосредоточиться и создать знакомый конструкт призыва псевдоарахны.
И в этот момент мелькавшие на асфальте черные тени вдруг слились в единый клубок. Серая масса отделилась от плоскости и поднялась вверх, как волна, расплескивая искры вокруг. А потом с громким шелестом разделилась надвое и снова опала, разливаясь по дороге черными кляксами.
Искажающее марево пронеслось по переулку, обжигая ноги. Под ребрами стало больно и тесно. Сердце забилось так часто, что я невольно прижал руку к груди, точно боялся, что оно вырвется наружу.
Тетка в розовой футболке с криком упала. Длинноволосый вжался в стену дома. А парень с пистолетом, оказавшийся в эпицентре, не удержался и рухнул на колени, отчаянно матерясь.
— Сдохни, сдохни! — проорал он, снова целясь в Самеди.
Быстрым движением я создал начертание, соединив символ металла и тяжести.
Из воздуха над головой стрелка возник здоровенный металлический таз. Звонко громыхнув, он рухнул вниз, метко приземлившись мужику на макушку.
Но прежде, чем Самеди окончательно уложил этот гриб на лопатки, я почувствовал адскую боль в левой руке.
Твою ж мать! Ко мне присосался один из стражей!
Тут до меня донесся спасительный звук вынырнувших из-за поворота машин.
Я с облегчением выдохнул.
Теперь все будет хорошо.
— Барон, назад! Уходим! — крикнул я.
Дважды предлагать не пришлось. Самеди с проворством призрака буквально скользнул к машинам, в то время как ко мне опять подскочил длинноволосый.
И в этот момент с другой стороны переулка я во второй раз услышал шум мотора и визг тормозов.
Барон был уже в полушаге от мерседеса Петра, но остановился и обернулся.
— Уходи, уходи!.. — крикнул я ему. — Я выкручусь!..
В этот миг я и правда почти что верил, что сумею сбежать.
Стараясь не обращать внимания на боль, я от души ломанул шаману под челюсть, потом подскочил и добавил в живот, чтобы тот согнулся в три погибели и дал мне уйти.
А потом я услышал хлопок, похожий на выстрел.
Острая боль иглой впилась мне промеж лопаток. Я сделал шаг — и в то же мгновение электрический разряд прокатился по моему телу. Картинка перед глазами поплыла. Язык онемел…
Полностью теряя координацию, я сложился на дороге и задергался, как марионетка.
Через несколько секунд разряд отпустил меня.
В полубреду, я видел, как размытый силуэт склонился надо мной, чего-то проорал и пнул несколько раз в живот, а потом заехал ногой в лицо. Кровь залила глаза.
Потом кто-то сделал мне укол в плечо, подхватил меня под руки и затащил на заднее сиденье машины. Под рожу предусмотрительно подсунули шуршащий полиэтиленовый пакет — видимо, чтобы не сильно напачкал.
Через пару минут я уснул.
Снилось мне море. Я покачивался на лазурных волнах, растянувшись на надувном матрасе. Щурился на солнце и недоумевал, каким образом мог здесь очутиться.
Потом солнце резко упало из зенита на самую границу между небом и морем, и вода стала красной.
— Это все из-за тебя, — прохрипел мне на ухо голос Самеди. — Из-за тебя упали ангелы!..
Я хотел что-то ответить, но не мог. Пошевелиться — тоже. Море сменилось крошечной черной комнатой, где женщины в черном обмывали мое тело. Они что-то шептали себе под нос, плескали полотенцем в тазу. Чья-то холодная рука на мгновение коснулась моей щеки, и тут все женщины вышли, оставив меня одного в черной комнате. Одинокая свеча на столе чуть покачивала язычком пламени, а из черной тьмы доносился едва различимый речитатив похожий на молитву.
Тут до меня вдруг дошло, что я, наверное, мертвый.
— Аид! — позвал я. Но изо рта вылетел только какой-то нечленораздельный звук. — Аид, ты слышишь? — попробовал я еще раз, но получилось так же плохо, как и в предыдущий раз, только мычал я теперь громче. — Раз уж я помер, пусть меня Харон заберет!..
Яркий луч ударил мне в лицо.
— Просто удивительно, как быстро он приходит в себя, — проговорил незнакомый женский голос. — Позовите доктора. Пусть он решает, что делать.
Свет погас, и я погрузился в абсолютную тьму.
Следующий всплеск сознания был связан с болью.
Она медленно растекалась по телу, окрашивая тьму в красный цвет. Сначала стало жарко. Потом — нестерпимо горячо. Невнятный звук вырвался из моей груди, и в этот раз я осознал, что кричу уже не во сне, а по-настоящему.
И я разлепил глаза.
Одно веко открылось нормально. Второе — лишь до половины. Оно набрякло тяжелым пузырем и выше уже не поднималось.
Я увидел себя на медицинской каталке, в нелепом халате в розовый цветочек до колен. Руки и ноги были крепко зафиксированы эластичными манжетами. От головы и присосок на груди тянулись разноцветные провода к каким-то приборам, перед которыми на белом стуле сидел лысоватый мужчина средних лет в медицинской пижаме.
