Корела (СИ) - Романов Герман Иванович
Картечь смела всадников с дороги, и тут весь карельский лес, прежде тихий, взорвался выстрелами и людскими криками…
Таков Карельский перешеек, край лесов, озер, рек, болот и камней. И царящая там тишина…
Глава 27
н- Мы попались в засаду, господа, русские не бежали в страхе, как уведомил нас Ларс Андерссон, они решили дать нам тут бой! Что ж — в опыте и умении им не откажешь — место выбрано правильно!
Полковник Клаас Бойе, командовавший отрядом рейтар, и возглавлявший обоз, был на удивление спокоен — опытный воин побывал во множестве схваток, чтобы впасть в панику. И сейчас трезво оценил обстановку, не впал в горячечную торопливость, как часто бывает.
— Нужно бросить все повозки и уходить назад, хотя и там есть вражеский заслон — не может его не быть, я бы сам так сделал. Но мы обязательно прорвемся, пока еще есть время. Вперед идти нельзя — там, по меньшей мере, нас ожидают три пушки и сотня мушкетеров при них, никак не меньше, судя по залпу. Надеюсь, вы пойдете вместе с нами?
Последний вопрос был адресован Тенне Йоренссону — тот был любимцем короля, его адъютантом, и потому был послан сюда самим Карлом IX, чтобы стать первым наместником Кексгольма, снова отобранного у русских. Эта крепость была «камнем преткновения», ее десятки раз осаждали противоборствующие стороны. Не зря придавалось такое значение — от Выборга до нее можно было пройти по системе проток до Вуоксы и выйти на Ладогу, минуя прямой путь по Неве, из которой выход в озеро запирала крепость Орешек, тоже не раз осаждавшаяся шведами. И сейчас сложилась уникальная ситуация — русский царь сам отдал эти земли, и нужно было только забрать их, благо войско для подавления бунтовщиков собрали немалое, и судя по донесениям, русские стали бежать из города от страха.
Однако доверенный офицер самого монарха никак не ожидал, что русские не просто окажут сопротивление, а сами нападут на достаточно большой шведский отряд. Причем, весьма многочисленным воинством, к тому же заранее поставив орудия в засаде. А пушки это очень серьезно, пока их не захватишь, прохода по дороге не будет. Он прислушивался к гремевшей на отдаление пальбе, но разобрать пока ничего не мог. Но тому было простое объяснение — в лесу драться ему еще не приходилось, тем более командовать отрядом, ведь номинально он считался выше по должности, и Бойе ему формально подчинялся. Вот только Йоренссону хватило здравого смысла, чтобы не вмешиваться в дела охраны.
— Пожалуй, следует драться у повозок, мы должны прийти в Кексгольм с ними — следует прорваться вперед, полковник! Нас просто не поймут, если мы бросим тут все на дороге!
Появляться в Выборге без обоза Йоренссону никак не улыбалось от слова «совсем» — такого позора ему не простит даже благоволящий король. Тем более бежать от местных мужиков со стрельцами, пусть даже с пушками. А вот Бойе вполне мог так поступить, ведь в этом случае ответственность перекладывал на королевского посланца. И не успел обдумать, как нужно действовать дальше, как позади тоже началась ожесточенная пальба, и там загрохотали орудия. А затем дали залп мушкеты, не менее сотни — и это сразу же встревожило полковника, лицо потемнело.
— Мы не успели — у русских там крепкий заслон. Мы в западне, господа, лучше всем спешится, и зайти за повозки — атака будет с левой стороны — за нами справа чащоба с болотом. Быстрее, передать по дороге — всем отходить сюда, тогда мы еще отобьемся! Ах…
Договорить полковник не успел, захрипел — и к удивлению Йоренссона рухнул на дорогу, и только сейчас он увидел торчащую из горла стрелу. А вокруг хрипели и ругались рейтары с наемниками — с кряжа их осыпали стрелами карельские мужики, одетые в странные лохматые накидки, напоминавшие кусты, за которыми они раньше скрывались. Потому их не заметили проехавшие мимо хаккепелиты, а на их внимательность все полагались. И нападение застало шведов врасплох — немногие были в кирасах и шлемах, ведь лето, жарко, идти тяжело, пот течет обильно, да еще комары заедают. Так что доспехи везли на повозках, туда же сложили мушкеты и пики, а теперь лихорадочно разбирали оружие. Вот только поздно — к своему ужасу Тенне увидел стрельцов, неожиданно появившихся на кряже — они уже целились из пищалей в шведов, фитили дымились.
— О боже…
Только и смог произнести Йоренссон, быстро спрыгнул с седла, прикрывшись лошадью. И тут грянул слитный залп, и отовсюду послышались предсмертные крики, хрипы и стоны, отчаянное лошадиное ржание. Странно, но в крупного фламандского коня не попали, и его не зацепили, уберег господь. Только многим рейтарам и ландскнехтам не повезло, тем, кто сняли кирасы — стрельцы били дробом, и оставшихся на ногах воинов было немного. А с кряжа на них уже ринулись в атаку схизматики — мужики с копьями и топорами, ратники в доспехах, стрельцы с бердышами. Лучники все продолжали стрелять, посылая стрелы одну за другой в наемников, что пытались дать ответный залп из мушкетов.
Вот только поздно — горящих заранее свеч в фонарях не имелось. А как часто бывает в подобных ситуация, выбить кресалом искры и раздуть пламя было некому. Ландскнехты и шведы сцепились с русскими в рукопашной схватке — один против трех, а на кряже продолжали появляться новые противники. И стало ясно, что его воинов просто раздавят численным перевесом, изрубят, перестреляют из пищалей и луков.
— Убьют ведь…
Умирать Йоренссону не хотелось, дальше сражаться бесполезно — рейтар и немцев уже смяли. Оставалось одно — бежать через чащобу и перейти болото. В Швеции их хватает, так что опыт переходов имелся. И Тенне бросился в кусты, за ним последовали те немцы и шведы, которые сообразили, что путь к спасению именно в бегстве.
— Ия-я! Ой! Майн готт…
Ему опять невероятно повезло — бегущий впереди наемник попал в капкан, с ужасающим звуком хрустнула кость. Немец завыл, но это и придало шведскому офицеру прыти, только под ноги стал глядеть — стало ясно, что русские подготовили место для засады заранее. И заблаговременно поставили ловушки, превратив войну в охоту на честных христиан…
Из века в век по этим живописным местам прокатывались войны…
Глава 28
— Мышеловка захлопнулась, вот только зверь слишком велик, чтобы мы его быстро одолели — сильны шведы, сильны…
Стефанович устало вздохнул, оглядывая место недавнего боя. Ландскнехтам тут удалось сбиться в кучу, ощетинится пиками и мушкетами, причем успели зажечь фитили. Победу над ними стрельцы и мужики оплатили дорого — около сотни русских было убито и ранено в бою, и половина пала именно здесь. Зато противник был истреблен подчистую, ибо потери разъярили мужиков, и они без всякой жалости дорезали все раненных ландскнехтов, хаккепелитов и рейтар — без малого три сотни трупов. И трофеи знатные захватили, причем большинство доспехов достались целыми — разморенные жарой наемники сложили их на повозки вместе с касками, и когда попали в засаду, времени на облачение у них уже не осталось. Потому и удалось победить столь быстро и при минимальных потерях — так зачастую и бывает при получении внезапности, она и есть основа партизанских побед в большинстве случаев. А здесь как раз именно такой и выпал!
Обозных мужиков, финнов и карел, даже в ярости пребывая не тронули — народ они подневольный, чего на них злобствовать. К тому же в нынешней ситуации это нецелесообразно — в войне против шведов любой союзник ценен, а уж местные жители, чуждые свеям этнически, особенно.
— Иван Михайлович, ты в прокси-войне толк разумеешь?
Владимир ухмыльнулся, глядя растерявшегося от вопроса боярина. Тот даже слова в ответ не промолвил, только отрицательно мотнул головой. И так понятно, что такого мудреного слова не знал, оно только в двадцатом веке появиться должно, хотя многие составляющие из древности знакомы и постоянно применялись, причем успешно.
