Форсайт - Сергей Лукьяненко
— Племянницы — они такие, — процедил я.
Артур Давидович пристально посмотрел на меня.
— И не говори, Никита... Тебе это фото что-то говорит?
Он достал телефон и показал мне экран. Светловолосая девочка лет пятнадцати-шестнадцати, стоит в каком-то спортивном зале в обтягивающем трико, с длинными лентами на палках в руке. Гимнастка, значит?
— Ага, — кивнул я. — Это та, которая со свечой сидела, а потом словно змея стала... Миша её Нюрой назвал. Нюра?
— Анна, — сказал Артур Давидович. — То есть Нюра, да.
— Не понял.
— Имя Нюра — сокращённая форма имени Анна.
— Как это так? — не понял я.
— Велик и таинственен русский язык, — Артур Давидович вздохнул. Стоял и размышлял о чём-то.
— Тоже форсайтница? — сказал я. — Нам что, её в команду брать?
— Не знаю. Пока не берите. — Григорян покачал головой. — Надо осмыслить... держитесь от неё подальше.
Он спрятал телефон, а вместо него достал из кармана маленькую стеклянную фляжку. Протянул мне.
— «Ахтамар». Я же армянин, мне положено дарить коньяк. С «Форсом» сочетается, не беспокойся.
Я невольно взял фляжку, но Артур Давидович не сразу отпустил её.
— Ленку не спаивай, рано ей ещё.
— За племянницу беспокоитесь? — кивнул я.
— Я за всех вас беспокоюсь. А тут всё же родная кровь.
Он отпустил фляжку и пошёл к главному зданию. Пройдя метров десять, бросил, не оборачиваясь:
— Не засиживайтесь! Утром мне нужны от вас свежие форсайты.
В полной растерянности я смотрел ему вслед.
Потом откупорил фляжку и сделал глоток.
Коньяк был ароматный, крепкий и словно бы даже прочистил мне мозги. Я спрятал фляжку в карман, поднялся на веранду, помедлил секунду и открыл дверь к Лене.
Она сидела на кровати, завернувшись в одеяло и мрачно смотрела на меня.
— Так он на самом деле твой дядька? — спросил я.
Лена кивнула.
— Троюродный. Седьмая вода на киселе. Я его до форсайтов и видела-то всего пару раз.
— А к чему тогда весь цирк?
— Неудобно как-то... родственница начальника. — Она пожала плечами. — Ляпнула случайно, подумала, что ты напряжёшься. Стала выкручиваться. А теперь ещё неудобнее.
Я только сейчас заметил, что по полу разбросана вся её одежда.
— Тут камеры! — вспомнил я.
— Свои я давно отключила. И с дядьки взяла слово, что не включат.
Она встала и сбросила с плеч одеяло. Осталась стоять, совсем обнажённая, прижимая руки к бёдрам, будто удерживая их от того, чтобы прикрыться.
Наверное, чтобы вот так предлагать себя едва знакомому мужчине, девушка должна быть очень смелой или очень безбашенной.
Хотя мы здесь все такие.
Я подошёл, сбрасывая куртку. Обнял её. Почувствовал, что Лена дрожит мелкой дрожью.
— Ты чего?
— Не знаю, — жалобно сказала она. Заглянула мне в глаза. — Я утром тебя из окна увидела и решила, что ночь проведу с тобой. Так что учти... я очень упрямая и целеустремлённая...
Из окна увидела?
Значит, нарочно выскочила из дверей в трусиках и футболке?
— Мне повезло, — сказал я.
Было уже ближе к полуночи, когда я сел в кровати и посмотрел на Лену. Она лежала, глядя на меня, и улыбалась.
— Наверное, мне надо к себе, — сказал я. — Твой дядюшка требует форсайтов.
— Можем здесь, вместе, — предложила Лена. — У меня есть капсулы.
Я погладил её по животу и покачал головой:
— Нет... я не усну.
— Тогда кыш отсюда! — Она изогнулась и хлопнула меня подушкой по голове. — Только посмей утром не прийти!
В результате ушёл я не сразу. В одних трусах и держа одежду в охапке. Пробежал в свою комнату, умылся. Подумал, что отсутствие зеркал — это очень хорошо, наверняка у меня до глупого довольная физиономия.
На столе за время моего отсутствия появилось блюдце, в котором лежала капсула. Я проглотил её, запил водичкой, прыгнул в кровать.
И вдруг понял, что тревожило меня последний час.
На фотке, которую показал мне Артур Давидович, была та самая Анна-Нюра, которая в форсайте превращалась в девочку-змею.
В том же самом возрасте, в котором я её видел. Ну, может, чуть помладше.
Если прошло около четырёх лет, то как могла пятнадцатилетняя девчонка остаться прежней?
Вон как Миша изменился!
Чушь какая-то... неужели Артур Давидович научился получать снимки из будущего?
Выключив свет, я закрыл глаза и натянул на себя одеяло.
Пожалуй, было бы здорово поспать без всяких форсайтов. Поспать, проснуться часов в шесть и нырнуть в соседний номер...
Но через мгновение (вряд ли даже капсула успела в желудке раствориться) я провалился в форсайт.
Глава шестая
Я стоял на маленькой кухоньке и жарил яичницу.
Разбил четвёртое яйцо о край сковороды, разломил половинки скорлупы. На сковороду вылился и зашипел белок, упал желток — твёрдый, замороженный. Я выбросил в чашку скорлупу, раздавил и размешал желток вилкой прямо в сковороде.
Да, глазунья вкуснее, чем такая вот неумелая болтунья или скрэмбл, но, видимо, я не готов был ждать, пока яйца разморозятся...
Некоторое время я не вмешивался, наблюдая за тем, как моя версия из Мира После готовит. Пять яиц — завтрак лесоруба.
Лишь когда яичные хлопья схватились, я осторожно вышел на поверхность. Отставил сковороду с огня. Выглянул из кухни, осмотрелся. Та самая квартира, где я ночевал, куда лезла девочка-змея.
Вернувшись, я посмотрел на плиту.
Вокруг конфорки горел яркий голубой венчик газа. На кухне от огня стало совсем тепло, даже иней на плёнке, которой было затянуто окно, растаял. Судя по свету с улицы, стояло позднее утро.
На всякий случай я осмотрел плиту. Нет, никакого баллона, газ шёл из магистральной трубы. В других квартирах, уверен, можно было сколько угодно крутить краны, труба оказалась бы пустой.
— А у нас в квартире газ, — процитировал я.
Хорошо. Допустим.
Ну, а яйца откуда?
