Новая жизнь 7 - Виталий Хонихоев
Прежде чем она начала противодействие приему — я уже оторвал ее ноги от татами и … чертова спина, наверняка сейчас швы разойдутся! — сделал движение, знакомое с самого далекого детства. Подшаг под противника, одну ногу просовываем между его ног, рывок за пояс, прогиб в спине и … падение на спину — переворачиваясь так, чтобы первым земли коснулся именно противник! Бросок прогибом!
Все же жалею я Мендозу, это не классический французский мостик по широкой дуге, а так, немного в сторону и по сглаженной траектории, но даже такого броска более чем достаточно чтобы схватить легкую контузию от сотрясения всего тела. Ударники, панчеры, те, кто любят руками и ногами удары наносить — обычно имеют склонность забывать, что хороший бросок — даст сто очков вперед любому удару. Потому что хороший бросок по высокой траектории, с последующим нехорошим приземлением — это тоже своего рода удар. Только всем телом противника и об землю. И если бой панчера в спортзале и на улице не слишком отличается, то вот борцовская техника на асфальте чревата травмами сразу же. Даже усилий прикладывать не надо — бац и один уже ногу или руку себе сломал. Просто упал неловко.
Я встаю и подбираю рапиру. Гляжу как Мендоза лежит на спине и глотает воздух ртом. Вторая линия обороны. Сверхблизкая дистанция. На ней я тоже имею преимущество, потому что… потому что — самбо. Потому что — вольная борьба. Национальная борьба. У меня больше вес, сильнее руки и ноги, в ближнем бою я эксперт. Так что если Катерина хочет выиграть этот поединок, то ее оптимальная дистанция, на которой она будет иметь преимущество — средняя дистанция. Там, где мне неудобно работать рапирой, а ей удобно работать с палками, но недостаточно близкая, чтобы я нанес удар или вошел в клинч. А это очень сложно, чуть вперед, чуть назад — и все. Да и я — подшагнул или отпрыгнул и все. Именно поэтому я взял рапиру, иначе у нее было бы больше свободы, ей было бы достаточно держаться подальше. А сейчас… сейчас варианты ее ответов на мою тактику резко сузились. Перехватываю рапиру в левую руку и держу ее у бедра, словно в ножнах. Так кендоисты свои боккены носят вне поединков. Наклоняюсь подбираю палки, которые она выронила. Протягиваю ей руку.
— В состоянии продолжать? — спрашиваю я. Она сверлит меня взглядом, но свое оружие у меня принимает. Отталкивает протянутую руку и медленно, с трудом — встает. Поверь мне, думаю я, глядя на ее движения, поверь, я знаю, как ты себя сейчас чувствуешь. После такого броска и голова кружится и ноги как ватные. Так что еще один плюсик Мендозе. В состоянии преодолеть себя. Хотя… это я ей уже льщу, потому что сам факт ее квалификации в арнисе говорит о том, что она — волевая.
— В состоянии — рычит она, взмахивая своими палками: — продолжаем!
Глава 8
Возможностей и вариантов огневого решения (как говорили в учебниках для летчиков истребителей в начале прошлого века) моего поединка — достаточно много. Я могу начать работать затупленным клинком против рук Мендозы. Хорошие фехтовальщики не рассчитывали на укол в грудь или живот, не работали «в корпус», это для кино. Хороший фехтовальщик, а особенно специалист по ножевому бою — работает против рук. Это дает преимущество в дистанции — противник хочет ткнуть тебя в грудь, а ты работаешь по кистям и предплечьям. Порез, потекла кровь, противник или нервничает или приходит в ярость, начинает совершать ошибки. А кровь — течет. Если хорошая рана, то через некоторое время кровопотеря заставит его снизить скорость движений, нанести еще одну-две. В моем случае — достаточно отвечать на выпады девушки хлесткими ударами по костяшкам рук, сжимающих ее оружие. Да, лезвие рапиры затуплено, но это все же металлический прут, ромбовидный в сечении и удар гранью легко сломает пальцы, травмирует кисть. Несколько таких ударов и поединок будет закончен. Я стою и торжествую, а девушка — баюкает сломанные руки. А еще я мог бы и не вставать после удачного броска, а зафиксировать ее как и положено после такого. Болевой прием на локоть, ахиллесово сухожилие, колено. Или как это принято в ММА — навалится сверху, нанося удары, добавляя вес всего тела в кулаки, предплечья и локти, встряхнуть ее голову как фруктовое желе в блендере. И снова — я стою и торжествую, а она — лежит на татами с разбитой головой, сотрясением мозга, трещиной в черепной коробке и возможными гематомами внутри черепа.
Еще я могу начать рубить рапирой ее коленки, потому что впереди у нее именно коленки, палками она маневрирует и движется довольно шустро, а вот ноги… ногами она не успеет среагировать. Колени, внешняя сторона бедра… тоже вариант.
Но пока у меня нет желания показательно избивать эту девушку на татами только потому что она откусила больше чем может прожевать. Да, я не могу ей позволить влезть мне на голову тоже, но и втоптать ее в асфальт будет неправильно. И с моей личной точки зрения, и с общепринятой.
Именно поэтому я предоставляю событиям развиваться самостоятельно, не управляя течением боя. Я действую так, как и раньше — держу Мендозу на расстоянии, работаю рапирой либо на укол в грудь, либо на короткий взмах в район предплечья, избегаю уколов в голову, и даю ей проявить себя. Что-нибудь придумать. Ситуация для нее сейчас не очень хороша, она должна быть ближе ко мне, чтобы поразить меня своими палками, но выйти на дистанцию поражения и отработать серией она не может, а одиночного попадания по случайной области маловато. Ротанговая палка — это не металлический прут, надо бить со всей силы чтобы что-то сломать, и пару раз у нее даже получалось провести коронный прием филиппинского арнис — атаковать кисть руки, держащей оружие, она молодец. Вот только испанская рапира позднего средневековья имеет развитую гарду… это уже и не гарда, а скорее корзина, чаша. Переплетение металлических прутьев надежно защищает кисть от таких ударов, добавляя веса в рукоять и как следствие — уверенности в управлении кончиком клинка. Идеальный инструмент, венец развития холодного оружия дуэльного типа. Катана, например — в состоянии разрубить человека пополам, развалив его от плеча до паха, но
