Пустыня - Василий Павлович Щепетнёв
— Ехать недолго, — успокоил генерал.
И я успокоился. Раскрыл папочку.
Нет, не сказать, что я совсем ничего не знал о предстоящем турнире. Знал. В общих чертах. Слушал новости — Би-би-си, Немецкую Волну, Голос Америки. Наших, конечно, тоже слушал, но у нас об этом помалкивали. И в «Советском Спорте» тоже не писали.
Итак, шахматная Олимпиада будет в Израиле, в Хайфе, и Советский Союз, страны Варшавского Договора и арабские страны её бойкотируют. Настолько бойкотируют, что делают вид, будто и нет никакой шахматной Олимпиады.
Ливия объявила контр-Олимпиаду. Но и её Советский Союз и страны Варшавского Договора в упор не замечают. А едут лишь арабские страны и какие-то странные команды. Ни одного гроссмейстера. Да и мастеров то ли два, то ли полтора. Уровень первенства водокачки. В общем, получалось смешно. А Каддафи не желал быть смешным. И организовал Турнир Мира. Величайший турнир в истории шахмат. Пригласив лучших из лучших — и тем самым обезглавив Олимпиаду в Хайфе. Сделав смешным Израиль.
Как ему удалось собрать лучших из лучших? Просто. Сумма призовых турнира приближалась к четырем миллионам долларов. Никто не уйдет обиженным: даже занявший последнее, шестнадцатое место, участник получит тридцать тысяч долларов. А за первое место — миллион. Второе — семьсот пятьдесят тысяч. Третье — пятьсот тысяч долларов. Огромные, невероятные деньги. Цена гордости Каддафи.
И никто не отказался.
И я не откажусь.
Хотя за эти деньги придется попотеть, даже и буквально.
Турнир будет проходить в городке Джалу, в Ливийской пустыне. Начнется день в день с шахматной Олимпиадой, пятнадцатого мая. Шестнадцать участников, игра в два круга, тридцать туров. По три тура в неделю. Десять недель! Два с половиной месяца! Супермарафон!
Но — миллион долларов! И даже за последнее место тридцать тысяч!
Ограничения таковы: никаких тренеров, все спортсмены должны полагаться на собственные силы. Игроки должны соблюдать законы ислама: никакого алкоголя, никаких наркотиков. Прелюбодеяние — забудьте. Карается побиванием камнями, но у участников не будет шансов. Игрока могут сопровождать только жёны, находящиеся в официально зарегистрированном браке. Исламском браке, да. Ислам разрешает многоженство.
«Волга» выехала на набережную. Проехали еще немного.
— Вот мы и на месте, — сказал Тритьяков.
Большой дом. Высокий. Чем-то схож с гостиницей «Москва». Конструктивизм.
— До «Москвы» недалеко. По мосту, полчаса бодрым ходом. Ну, а на машине…
Мы подошли поближе.
— Двенадцатый подъезд! — как о чем-то важном сказал генерал.
Ну, двенадцатый. Ладно.
Прошли. Консьержу Тритьяков показал бумагу.
— Смотровой ордер, — пояснил он мне.
Лифт поднял на восьмой этаж. На площадку выходили две двери. Дубовые. Крепкие.
Только пустое это. Я уже знал, где нахожусь. Подсказали. Бесплотные тени, и много. Так много, как я прежде и не встречал.
И все хотели мне что-то рассказать.
Нет. Не сейчас. Еще не время.
Мы вошли в квартиру.
— Пять комнат! Пять! Двести метров жилой площади! — расхваливал квартиру Тритьяков. — Потолки-то какие!
Потолки, и в самом деле, были высокие.
— А паркет!
И паркет был отличный.
— Квартиру только полгода назад как отремонтировали. И толком в ней не жили после ремонта. Свежая квартира, чувствуете! Сантехника финская, великолепная. А кухня! Пятнадцать метров кухня! А ванная! С окном!
Тритьяков подошел к окну.
— Какой вид!
Вид был на Кремль.
— И гараж! Внизу гараж!
— Такая квартира — и свободна? — удивился я.
— Бывает. Освободилась. Жильца перевели на новое место службы. Мы, люди военные, служим там, где прикажут. Сегодня в Москве, а завтра — куда пошлют.
— Понимаю, понимаю. И за что же мне такое счастье, Евгений Михайлович? Такую квартиру не каждому генералу дадут.
— Ой, не каждому, — согласился Тритьяков со вздохом.
— В чем подвох?
— Никакого подвоха. Это компенсация.
— Компенсация? За что?
— Особым решением Совета Министров определен новый порядок получения призовых. Теперь призы до десяти тысяч долларов вы, и другие шахматисты, разумеется, получаете полностью в валюте, за вычетом налогов. И делаете с ними, что хотите. А то, что свыше десяти тысяч… — он сделал паузу, но я равнодушно промолчал.
— Всё, что свыше, вы передаете государству, получая за это валютные чеки в соответствующем размере. То есть вы ничего, собственно, не теряете.
— Конечно, конечно…
— Это очень выгодное предложение, — продолжал охмурять Тритьяков. — Лучше и придумать трудно. Зачем вам доллары?
— Миллион долларов, — сказал я.
— Что?
— Зачем мне миллион долларов. Ведь именно миллион — призовые за первое место.
— Вы думаете, что непременно займете первое место?
— Это вы так думаете. Ну, или ваше руководство. И правильно думаете. Впрочем, и второе место, и третье — мало не покажется никому.
— Это ведь разовое событие — такой турнир. А квартира — на всю жизнь. Еще и внуки будут жить, дедушку добрым словом вспоминать.
— Ну да, ну да… — я видел, как пришли за женщиной. Мужа арестовали ночью, и он безропотно дал себя увести. За женщиной пришли утром. Женщина оказалась потвёрже. Из «парабеллума» застрелила троих, и потом еще сутки выдерживала осаду. Последним патроном — себе в сердце. И теперь она стояла и смотрела на меня. Тоже хочет рассказать свою историю.
Что ж. Я умею слушать.
А нет, так научусь.
Авторское отступление
Шахматная Олимпиада 1976 года в Хайфе состоялась осенью, с октября по ноябрь. Автор изменил сроки, исходя из требований динамики повествования.
В реальной истории пятнадцатого апреля семьдесят шестого года Советский Союз был вынужден окончательно расстаться со своими базами в Египте — последние пять кораблей покинули Александрию. Возникла необходимость срочно укрепить связи с Ливией, чтобы сохранить присутствие в регионе, в частности, порты в Средиземном Море. Срочно! Именно поэтому в истории альтернативной Чижика скоропалительно вызывают в Москву — получить согласие на участие в турнире, устраиваемым Каддафи, тем самым показывая лидеру Ливии готовность оказывать всякие услуги.
Контр-Олимпиада Каддафи, проходившая параллельно израильской, не принесла ему ожидаемых политических дивидендов — на ней не было ни сильных команд, ни сильных шахматистов. До Турнира Мира в реальной истории он не додумался. Хотя, конечно, деньги для него не составляли препятствия: свои желания пожизненные лидеры умеют обставлять с размахом. В две тысячи восьмом году Российская Федерация простила Ливии (точнее, Путин простил Каддафи) долги на четыре с половиной миллиарда долларов. Тут призовые за турнир просто не разглядишь. Мелочь, не стоящая внимания. Но на спичках экономили, да. У шахматистов (артистов, писателей, инженеров, врачей, военных) валютные заработки выводили в пользу государства.
Положение о призах шахматистов оформлялось специальным постановлением Совета Министров. Это касалось сверхкрупных призов, которые преимущественно касались матчей за звание Чемпиона мира.
«Березки», «Каштаны» и прочие магазины, где можно было приобрести товары по чекам Внешпосылторга или Внешторгбанка, среди населения считались райским оазисом, хотя любой западный магазин средней руки превосходил ассортиментом
