Артем Лунин - Кровь леса
Вздохнув, я выщелкнул клинок и повернулся к налетающей тьме.
На этот раз она была оформлена поразнообразней. Я бегал, прыгал, рубил и колол черных птиц, летучих мышей, бил рукоятью и пинал каких-то мелких зверьков, норовящих подобраться по земле. Иногда рассеченные не распадались в пепел, их лоскуты превращались в кричащие и хохочущие рожи, летающие вокруг меня. Самое мерзкое, что эти черные хари представляли собой многажды повторенные и искаженные человеческие лица. В этой портретной галерее были я сам, родные и друзья, неприятели, просто какие-то левые почти незнакомые люди, даже известные спортсмены, актеры и политики.
Резать эти черные отражения было трудно и неприятно. Хороводы лиц грозились раздвоенными языками, кричали невнятно, хрипели… Гибли, но на их место приходили другие, и я уже начал считать, что я никогда не смогу вырваться из темных вихрей.
Свет пришел извне. Невыносимо яркий, он ворвался во тьму, принеся с собой запах горьких трав. Свет жег черных тварей, лоскуты тьмы мгновенно сгорали и уносились течением света…
Я что, умер?
Наверное, нет. Мыслю – следовательно, существую.
Могу испытывать боль – значит, живой.
Холодная тяжесть на лице. Тупая боль, бьющая изнутри. Горячая пульсация внутри черепа, в глазах.
Я ослеп?!
Ужас подкинул меня над моим ложем, боль рванула тело.
– Лежи, лежи, – прохладные ладони опустились мне на плечи, легко и настойчиво толкнули.
– Кто тут? Что со мной? Я буду слепым?
– Не знаю, – ответил девичий голос.
Эльфийка?!.
– Подними голову…
Я ощутил на лице теплое дыхание и возрадовался – наконец-то в моей дурацкой сказке хоть что-то соответствует канонам.
Девушка… выдохнула мне в рот. Нет, она не делала искусственное дыхание – просто дунула в рот. Вместе с ароматным дыханием в меня вливался золотой туман, легко дурманящий и несущий успокоение.
Потом к моим губам прикоснулось нечто жесткое и холодное, рот наполнила горечь. Я чуть не поперхнулся, но сглотнул.
И отключился.
Когда я снова пришел в себя, девушка угостила чем-то другим, не менее горьким. В голове плескалась мутная хмарь, но настойчивый голос держал меня в реальности.
Какое-то время я просто слушал его, наслаждаясь мелодичным звучанием, потом понял, что эльфийской принцессе позарез нужно узнать, можно ли мне вообще сок огня.
– Да чтоб я знал, – прохрипел я, и темный прилив снова утащил меня в небытие.
Проснулся я не один. Поднял руку, и сотни мурашек разбежались по коже. Пальцы не чувствовали ничего.
Девушка шевельнулась рядом. Видимо, сейчас ночь, мы спали, укрывшись одним плащом, благо живое одеяние могло растягиваться на большую длину.
– Лежи, – велела девушка.
– Лежу, – хрипнул я.
– Спи.
– Не могу. – Я протянул руку ощупать лицо, девушка перехватила и отстранила, вытерла лицо прохладной тряпкой.
– Хочешь пить?
– Да.
– Сейчас. – Тонкая ладонь приподняла мою голову. Я разомкнул сухие губы, коросты мгновенно растрескались, и язык обволок металлический вкус крови.
Сначала выдох рот в рот, и еще кусочек силы, которой со мной поделилась целительница. Девушка отодвинулась, я услышал стук и бульканье. Наклонилась надо мной, и губы прикоснулись к губам, в рот хлынул теперь сладкий отвар.
Я чуть не поперхнулся, но сумел проглотить все, что она мне передала таким экзотическим образом.
– Что?
– Почему… так?..
– Чары исцеления. – Тело девушки напрягается рядом. – Спи.
В ее голосе слышится сила, и меня уносит в темноту. Но это другая темнота, спокойная и безопасная.
Я сплю.
Наступило утро. Я не увидел его, но услышал. Пели птицы, девушка проснулась и ходит вокруг стоянки.
Подняв руку, тяжелую, словно налитую свинцом, я стащил со лба мокрую тряпку. Больно. Кожа горела. Я старательно поморгал.
И не увидел ничего.
Девушка отобрала у меня тряпку, смочила, отжала и принялась осторожно омывать мне лицо. Боль постепенно отступала. Потоки воды бежали по щекам в уши.
До меня вдруг дошло, что под покрывалом я совсем голый.
Девушка куда-то ушла. Вернувшись, предложила мне сок дерева смерти. Многообещающее название. Эвтаназия, что ли? Да хоть бы и так…
Я решительно выпил, и меня охватило полузабытье. Моя терпеливая сиделка принялась ворочать колоду моего тела, омывать многочисленные ожоги. Боли я не ощущал.
Только неправильность ситуации – в книгах о таком никогда не писали! – и стыд. Как тяжело, оказывается, немощному принимать чужую помощь…
После всех дел целительница ушла мыться, а я лежал и сражался с небытием.
Вернувшись, девушка положила прохладную ладонь на лоб, опять подышала в рот, творя какие-то заклинания.
И я их видел.
Сиреневая пыль, падающая с тонких пальцев, впитывается в кожу и гасит боль. Белые маленькие молнии щекочут, жгут ранки. Прозрачная вода вымывает инфекцию и превращается в корочку льда. Заклинание сна похоже на невесомые серые вуали.
Вот так выглядели целебные заклинания моей «сестры Терезы»… не знаю, с чего я вдруг стал видеть магию – возможно, слепота так сказалась.
Мне тепло, и боли нет. Сок плодов дерева смерти – сильное обезболивающее. Передозировка приведет к остановке сердца. Его дают безнадежным. Когда девушка в первый раз угостила меня этим соком, она долго сомневалась, разводить мне его или дать выпить так.
Интересно, если я попрошу, она нальет мне неразведенного?
Я позволяю темному океану качать себя и думаю о Нанджи. Нанджиэрис са Науэрейдехе, дочь Наннитис. Кажется, то, что она назвала мне имя полностью, что-то значило. Я тоже представился вместе с фамилией-именем-отчеством, и она тоже не смогла запомнить и повторить с первого раза. Так что я – Серый, она – Нанджи.
Девушка говорила на незнакомом, но понятном мне языке. Звучит странно, но так оно и есть.
Я не всегда понимал Нанджи, стоит вслушаться в певучее звучание длинных слов, как смысл их совершенно терялся, но когда я отрешался от звука и слушал не ушами, чужой язык становился не родным, но хорошо знакомым. Я говорил на языке драконидов, который успел подучить за несколько дней, иногда, забываясь, на русском, но принцесса прекрасно меня понимала. Нужно было не бездумно произносить слова, а самому сознавать, что говоришь, четко формулировать в сознании «единицы смысла».
Телепатия, вестимо…
Значит ли это, что имплант выжил? Ведь «Берсерк» и ему грозил уничтожением. Я почти скучал о мозговом червяке, но запросы проваливались в никуда. Биокомп не отзывался. Может быть, однажды «раскрученный» биокомпом телепатический центр теперь вертится сам по себе? Хорошо, если так, но было бы лучше, если бы биокомп оказался жив.
Вот еще один страх – вдруг он действительно умер и скоро начнет гнить в моих мозгах?
– Я сейчас уберу тряпку. Осторожно подними веки, почувствовав боль, тут же закрой.
Мокрая, пахнущая травой примочка поднялась с моего лица, я открыл глаза и снова увидел тьму.
Болезненная пульсация в глазных яблоках превратилась в острую боль, но я моргал и таращился, пытаясь хоть что-то различить в абсолютном мраке. То, что позволяло нам без переводчика понимать друг друга, донесло до моей сиделки боль и отчаяние. Я попытался отсечь свои чувства, но она почему-то не дала.
Вернула компресс назад, прохладные пальцы прошлись по моему лицу, заклинания впитывались в кожу.
– Не надо, отдай.
– Отчаяние тебе повредит. Если его разделить…
– Я не хочу, чтобы ты… чувствовала… – В горле запершило, боль в глазах стала невыносимой. Я заплакал.
Это было то единственное, что я мог сделать.
Слезы жгли обожженные щеки, девушка молча сидела рядом, вытирала мне глаза.
– О чем ты думаешь? – прошептал я, услышав какую-то странную мысль, но не успев ухватить ее суть.
– Слезы, – сказала Нанджи, поколебавшись. – Если есть слезы – возможно, зрение восстановится.
– Ты только что это придумала? – недоверчиво сказал я.
– Это правда.
Сегодня – кажется, третий день после битвы – Нанджи совсем убрала повязку с моего лица. Она сказала, что ожоги на лице неглубоки, я не поверил. Пытался проверить и обнаружил, что руки еле гнутся. Ну да, под пришедшийся вскользь удар плазмы я еще и руки подставил… повезло, пальцы целы. Хотя лучше бы уцелело лицо, что руки без зрения.
Все же я кое-как изучил свое лицо на ощупь. Фактура кожи напоминала асфальт – старый, с трещинами. Нанджи запретила прикасаться к глазам.
А если это… навсегда?
Ладно, есть же магия. Мне кажется, меня едва ли выходили бы в лучшем ожоговом центре Питера, а здесь я еще шуршу. И, может быть, исцеляющие чары смогут вернуть мне зрение.
А если нет – стоит вспомнить о здешней технике, биотехнологии! Помнишь, как ты смотрел картинки с сенсоров комбеза? Поставишь себе протезы… хоть вокруг всей головы, очень удобно, никто не подкрадется сзади!..
