Ткач Кошмаров. Книга 5 - Юрий Розин
— О, Боги! — она фыркнула и сделала шаг ко мне. — Безопасность, долг, обязанности… Ты ведешь себя словно машина. Скажи мне, Лейран, разве в тебе нет ничего, кроме этого холодного расчета? Ни капли страсти? Ни капли желания?
Она придвинулась ближе. Запах ее духов — смесь чего-то цветочного и пряного — ударил мне в ноздри.
— Я — принцесса. Я — одна из самых желанных невест континента. А ты — молодой, сильный мужчина. Ну, почти сильный, — она язвительно кивнула в сторону моих ног. — И ты даже не смотришь на меня как на женщину. Это оскорбительно. Или… — она наклонила голову, ее губы изогнулись в насмешливую улыбку, — ты просто боишься? Слишком слаб духом, чтобы признать то, что хочешь? Слишком правильный, чтобы поддаться искушению?
Ее слова, как иглы, впивались в самое больное. Она смеялась над моей немощью, над моей вынужденной сдержанностью, над всем, что я подавлял в себе ради выживания.
Холодная ярость, которую я копил, кажется, с рождения, начала закипать где-то глубоко внутри. Она играла с огнем, и, черт побери, она добивалась своего.
— Перестаньте, — прорычал я, мой голос прозвучал хрипло и непривычно для моих собственных ушей.
— А что такое? — она оказалась еще ближе, почти вплотную. Ее грудь почти касалась моей, лицо было в сантиметрах от моего. Ее дыхание коснулось моей кожи. — Я тебя пугаю? Или, может быть, злю? Покажи мне, что в тебе есть что-то настоящее, а не просто набор функций телохранителя. Докажи, что ты не просто бездушная кукла.
Ее насмешка, ее наглость, вся эта унизительная игра — все это переполнило чашу. Холодный расчет испарился, уступив место слепой, животной ярости. Я больше не думал о последствиях, о договоре, о своих ногах. Я видел только ее насмехающееся лицо.
Моя рука молниеносно взметнулась и сомкнулась у нее на затылке, впиваясь в ее мягкие волосы. Я не был нежен. Я дернул ее на себя, грубо, почти жестоко, и мои губы с силой прижались к ее губам, заглушая любой возможный протест.
В первый миг ее тело напряглось от шока. Ее губы под моими были мягкими и неподвижными, а глаза, широко раскрытые, выражали чистейшее недоумение.
Она не ожидала такой реакции. Она рассчитывала на смущение, на злость, может, на униженное молчание, но не на эту грубую, почти животную атаку. Я чувствовал, как ее пальцы непроизвольно впились в мои плечи, не отталкивая, а просто цепляясь за опору в этом внезапном шторме.
А потом что-то щелкнуло. Ее растерянность испарилась, уступив место чему-то гораздо более темному. Ее губы ожили под моими, ответив с такой же яростью и жадностью. Ее руки переместились с моих плеч на затылок, вцепившись в волосы, притягивая меня ближе, глубже.
Это был уже не поцелуй-наказание, не проявление власти. Это была схватка. Битва двух сильных, озлобленных существ, выплескивающих друг на друга всю накопленную фрустрацию и то странное, извращенное влечение, что накопилось между нами.
Время потеряло смысл. Мы стояли, сцепившись в тесной кабинке, раскачивающейся на ветру где-то между небом и землей. Дыхание стало прерывистым, в ушах стучала кровь.
Я забыл, кто она, а кто я. Забыл про ноги, про договор, про Черное Пламя. Существовало только это — жар ее губ, упругость ее языка, вкус ее слюны, смешанный с остатками дассийского десерта, и оглушительная тишина вокруг, нарушаемая лишь нашими хриплыми вздохами.
Будто по молчаливому согласию, мы одновременно оторвались друг от друга. Резко, почти оттолкнувшись. Я отшатнулся к противоположной стене кабинки, она — к своему окну.
Мы тяжело дышали, груди вздымались в унисон. Воздух между нами был густым, наэлектризованным, пах ее духами, моим потом и чем-то новым, острым и опасным.
Ее губы были слегка распухшими, щеки пылали. В ее глазах больше не было насмешки. Было нечто сложное — шок, ярость, и под всем этим — темное, удовлетворенное любопытство.
Первой тишину нарушила ее Юлианна. Она выпрямилась, поправила сбившиеся волосы, и в ее глазах снова появился знакомый стальной блеск, хотя на щеках все еще играл румянец.
— Ну что ж, — произнесла она, и ее голос снова обрел привычные насмешливые нотки, хоть и слегка хриплые. — Кажется, ты только что переступил черту, телохранитель. Черту, за которую обычно платят головой.
Я уже пришел в себя. Ярость улеглась, оставив после себя лишь холодную, ясную пустоту и понимание того, что именно произошло. И что должно произойти дальше. Я выполнил ее негласный приказ — перестал быть «роботом». Теперь нужно было оформить это должным образом.
Я склонился в безупречном, почтительном поклоне, каким и должен кланяться слуга.
— Приношу свои глубочайшие извинения, Ваше Высочество. Мое поведение было неподобающим и вышло за все рамки приличий. Я позволил эмоциям взять верх над рассудком.
Она фыркнула, скрестив руки на груди.
— Обычно после таких извинений следует что-то вроде: «Я готов смертью искупить свою вину» или «Наказывайте меня, как сочтете нужным».
Я выпрямился и встретил ее взгляд. В моих глазах не было ни страха, ни раскаяния.
— Я своей вины не вижу. А умирать из-за поцелуя, пусть и с принцессой, я не собираюсь. Это было бы крайне нерациональным использованием оставшегося у меня времени.
Ее лицо снова озарила широкая улыбка, и она рассмеялась. На этот раз смех звучал искренне, почти с одобрением.
— Боги, ты невозможен! — выдохнула она, покачивая головой. — Итак, ты не считаешь себя виноватым и не хочешь умирать. Прямолинейно. А теперь скажи мне вот что… — она сделала паузу, ее взгляд стал пристальным. — Ты знал? Знал, что я отреагирую именно так? Что не стану кричать, не прикажу Бабочке оторвать тебе голову, а… отвечу?
— Да, — ответил я без колебаний. — Я знал. Возможно, не то, что будет ТАК, но знал, что все закончит этим. Вы ведь сами этого добивались. Вы хотели увидеть во мне не просто инструмент. Вы провоцировали всплеск эмоций. Получив его, вы либо были бы разочарованы его скромностью, либо удовлетворены его масштабом.
Она вздохнула, притворно-разочарованно.
— Значит, это был всего лишь еще один твой холодный расчет? В таком случае твой поступок теряет добрую половину своей эффектности. — Но затем ее губы снова тронула улыбка, на сей раз более задумчивая. — Но, должна признать, я все равно приятно удивлена. Оказывается, Белый Паук умеет быть не просто холодным и расчетливым. В тебе есть искра. Пусть даже это искра ярости. Это… интересно.
###
Фестиваль в Дассии завершился без дальнейших инцидентов. После того, как колесо обозрения снова пришло в движение и мы спустились на землю, атмосфера между нами изменилась.
Юлианна,
