Серый кардинал - Amazerak
Разумеется, в первые дни я пребывал в полной прострации и недоумении от происходящего. Не каждый день вселяешься в новые тела. Но постепенно свыкся и, пользуясь остатками воспоминаний Андрея и сторонними источниками, стал изучать мир, куда попал.
Андрей в семье был старшим сыном — единственным ребёнком от первой жены, с которой граф Воронцов развёлся давным давно. Но горевал папаша недолго. Вскоре после этого женился второй раз, и у него родились ещё два сына — Павел и Дмитрий и дочь Виктория. В соответствии с обычаем, основную долю наследства всегда получал старший сын, ему же передавался титул отца. Но мой случай был особым.
Во-первых, Андрея считали слабым. Парень имел ученический разряд, то есть был полным нулём в особых боевых техниках, и это отца сильно раздражало. Тот не хотел отдавать наследство в руки немощного отпрыска, которые ещё и не отличался достойным поведением. Рано пристрастился к алкоголю (с горя, наверное), и играл в карты.
А вот дуэлей в прежней жизни Андрея я не припоминал, если не считать последнюю. Дрался он редко. Лишь пару раз с какими-то оборванцами в кабаке поцапался, но от ребят посильнее держался подальше по волне объективной причине. Что сподвигло Андрея в этот раз наговорить гадостей другому учащемуся, было не совсем понятно. Обрывки воспоминаний говорили, что имела место какая-то давняя обида.
Настаивала на изгнании и жена. Елена хотела, чтобы дело семьи унаследовал её старший сын Павел, которому скоро исполнялось пятнадцать, вот она и капала супругу на мозги. И не просто капала, давила стопудовым прессом. Ей претило, что ребёнок от первой супруги живёт в этом доме, но до моего совершеннолетия сделать ничего не мог, ибо закон обязывал родителей меня содержать.
Но как только мне стукнуло восемнадцать, эти двое исполнили свою мечту и выставили меня вон. Но я не только не расстроился, но в некоторой степени даже обрадовался этому. У меня появилась возможность начать жизнь с чистого листа, основать собственную ветвь без оглядки на родню. Всё равно не смогу существовать в родительском особняке под пятой графа и его сволочной жёнушки. Не выгнали бы — сам бы ушёл рано или поздно.
А предложенный отцом альтернативный вариант я даже не рассматривал. Быть послушной собачкой в надежде получить огрызки с барского стола? Нет уж, спасибо.
К том же тело Андрея Воронцова после моего вселения слабым уже было не назвать. Ему передались мои прежние способности и не только…
В этом мире ауры и энергетика, лежащая в основе мироздания, уже давно не являлись ни для кого секретом. Люди испокон веков овладели искусством управления внутренней и внешней энергией, хоть и не все. Теперь они делились на два типа: те, кто имел сильную ауру и, как следствие, особые способности, и те, кто был обделён подобными талантами. Разумеется, первые всегда занимали главенствующее положение в обществе, становились князьями, графами, боярами, дворянами, королями, царями, императорами — в общем, высшей кастой. Вторым же можно было лишь посочувствовать.
Поэтому появление у графского отпрыска сверхъестественных способностей вряд ли кого-то здесь удивило бы, если б это не произошло столь внезапно и в столь позднем возрасте.
Однако было и кое-что необычное. Помимо обычной я ощущал и какую-то другую энергию, о существовании которой в прошлой жизни даже не подозревал. И она позволяла делать порой странные вещи. Например, воздействовать на ауру живых существ.
Весь месяц я потратил на то, чтобы узнать как можно больше о новом мире, и освоиться со своим даром. Но родители оставались в неведении, уверенные, что Андрюха до сих пор слабак. Я не стал их уведомлять о произошедших переменах. Не нравилась мне моя новая семейка. И это было взаимно.
Где жить и чем заниматься, конкретных планов не было, хотя идей в голове крутилась масса. Для начала собирался съездить в Гланкараскую губернию. Сестра матери, Ирина Одоевская, приглашала в гости. А мне было интересно, что это за место такое.
«Второй мир» или, как его официально именовали, Эдвэн, был открыт в восемнадцатом веке. Считалось, что он — одна из аномалий, побочный эффект манипуляций с энергетикой.
Люди почти сразу начали колонизировать Эдвэн и столкнулись там с расами, которые в моём мире можно было встретить разве что в мифологии, в книгах и в кино: квенди или эльфы, уруки, гоблины и морлоки — загадочные и опасные подземные жители, не дающие покоя местному населению.
Первое время я испытывал когнитивный диссонанс, читая новости о том, как гоблины напали на очередной рудник, или группировка уруков устроила уличные разборки с эльфами, но такова была новая реальность.
К середине двадцать первого века не только у Российской империи имелись колонии в Эдвэне, но и у некоторых других государств, а мифические расы существовали бок о бок с людьми. И так получилось, что сестра моей покойной матери проживала в одной из губерний во «втором мире».
Выйдя их отцовского кабинета, я обнаружил мачеху. Елена сидела на диване и тыкала кнопки в мобильном телефоне. Она словно специально сюда пришла, желая насладиться победой.
Это была коренастая женщина с пышной фигурой и здоровым румянцем на упитанном лице. Даже дома Елена носила золотые украшения в ушах и на шее. В макияже она была вполне себе симпатичная для своих лет, да и на фигуру можно облизнуться.
— О, Андрей, а ты уже уезжаешь? — спросила елейным тоном мачеха, словно удивившись, что встретила меня здесь.
— Уезжаю, Елена Владимировна, — ответил я безразлично с формальной вежливостью. — Думаю, сегодня.
— Так быстро? Куда же ты поедешь? Вначале ведь жильё надо найти.
— Спасибо за беспокойство. Уже нашёл.
— Где-то в городе?
К чему это любопытство? Ей же на меня плевать.
— Да, в городе, у знакомых, — ответил я, не уточнив, в каком городе.
— Замечательно, — на губах мачехи мелькнула довольная улыбка. — Тогда могу тебе только удачи пожелать.
— Спасибо.
За дружелюбными фразами чувствовался яд. Я для этой женщины был помехой. Сегодня она избавилась от меня. А я избавился от паршивой семейки. Все в итоге довольны.
Но, как оказалась, это была не последняя неприятная встреча в этом дне. Когда я зашёл в свою комнату, за письменным столом во вращающемся кресле сидел Павел. Он в свои четырнадцать лет был таким крупным, что меня почти догнал. Здоровый, круглощёкий малый с тупой, простоватой роже и наглым
