Главная роль 6 (СИ) - Смолин Павел
Следом — экстренный сбор Госсовета и живительные пинки всем имеющим доступ к Флоту функционерам: вы, значит, проблему проглядели, а мне разгребай? Император очень вами недоволен, господа! Весь март и апрель поглотили расследования и суды — не только во Флоте, но и в армии — господин Ванновский мой намек с внезапной проверкой и случившееся конечно же сложил и сделал выводы. На каторге резко прибавилось и еще прибавится аристократии и солидных погон, а в казне — конфискованного имущества и активов, которые будут направлены на затыкание финансовых дыр во Флоте и приведение его в надлежащий, достойной славы адмирала Ушакова, вид.
Безусловно, ворье при погонах на этом не закончилось. Будут и проблемы с желающими повторить «подвиг Рожественского», но единичные мертвые ворюги и герои в моих глазах гораздо меньшая проблема, чем повальное воровство. Даже наоборот хорошо — за каждым ЧП будет проводиться расследование, и в случае, если причиной фатального демарша стали банальные личные обиды и чувства, память о «герое» очень быстро превратится во всеобщее презрение. Спустя парочку таких «кейсов» браться за револьвер господа офицеры перестанут, предпочтя ему донесения куда следует. Часть из них, как водится, обернется ничем или отправкой в отставку неудобного «доносчика», но здесь имеется несовершенный, но предохранительный контур: если воровать много, тебя пристрелят собственные подчиненные. Если увольнять много подчиненных, пробудятся смежные спецслужбы — «изба» (КИБ, он же КГБ) пока никакая, что-то типа полутайного ордена для нескольких тысяч энтузиастов, но некоторая работа с бумагами позволила допустить к армейским и флотским сметам ОБЭП — последний тоже в стадии развертывания, в основном кадры только учатся своему непростому делу, но в качестве «пугала» использовать можно уже сейчас. Через пятилетку подготовительный этап закончится, и КИБ начнет свою победоносную поступь по планете.
Новость о беременности Марго в этой связи была вброшена в инфополе быстрее, чем планировалось — чисто перебить «повестку» и увлечь народные мысли в более созидательную и безопасную сторону. С этой же целью усилилось количество печатных материалов: велено печатать забавные случае «из жизни», развернуто описывать появляющиеся каждый день материальные новинки — не изобретения, тех на каждый день не напасешься, но открытие нового училища, завода и прочей фигни создает хороший газетный фон, в котором тонут скромные заметки о ходе расследований.
Александр после той вспышки гнева неделю не принимал никого, кроме Дагмары и Маргариты — сильно по покойному брату горевал, но палок мне в колеса не ставил, за что ему низкий поклон. Здоровье Государя заставило нас всех беспокоиться — Александр бодрился, но какой угасающий человек, если у него на это остались силы, не будет? Март организм царя справлялся сам при помощи здорового питания, заботам докторов и обыкновенных для этого времени лекарств. Само собой, отправиться на окраины страны дирижаблем в этой ситуации Александр не смог и не захотел — душу Императора грызла хандра, помешать которой набирающаяся жизни природа за окном и приветливое солнышко были не в силах. Еще одним «допущенным к телу» оказался наш духовник, который счел нужным ходить ко мне с докладами — я это запомнил и оценил. Весь старательно убираемый подальше во время визитов жены и невестки «мрачняк» проливался на духовника щедрым потоком, и больше всего Александра стали волновать вечные вопросы — спасение души и посмертное бытие.
В апреле болезнь усугубилась, и пришлось применить пенициллин. Помогло — Император окреп и возобновил свою «пенсионерскую» работу, но никто не обольщается: единожды попав в организм, антибиотик убивает все плохое, даря облегчение, но оставляет после себя бактерии, которым на пенициллин побоку. Работа над более совершенны антибиотиками ведется, но… Здесь тоже ни у кого нет иллюзий.
Дирижабль, тем не менее, простаивать не стал — один увез в Николаевскую губернию не хватающих там специалистов и несколько тонн грузов, а мы с Дагмарой, Марго, Олей и положенной нам свитой убыли на другом в Севастополь — не пропадать же выгодному пиару воздушного транспорта. Александр отпустил нас привычным для себя нынешнего «нечего к калеке себя приковывать». Ныне рейс Петербург-Севастополь стал регулярным, цены на полет чудовищные, но желающие расписаны до конца года — необычный досуг состоятельными господами ценится.
Добравшись до бухты, мы с Мишей окунулись в прохладное море, любезно пообщались с нашедшимися рядом отдыхающими, и вернулись в нашу резиденцию — к дамам, которые от прогулки решили сегодня воздержаться. Папка с бумагами привычно ждала меня на столе кабинета, и первое же письмо заставило поморщиться и перекроить мои личные планы: Императору стало так плохо, как никогда до этого, и лейб-медики боятся, что Государю осталась пара недель — не успели нормальные антибиотики.
Можно уже забить и позволить Александру покинуть вредную, больную плоть и не думать больше о тяготах своей доли, но эгоизм и банальный страх за собственную шкуру не дают выбрать этот путь — Двор «вчерне» под меня адаптирован, но я не обольщаюсь: сейчас за моей спиной стоят самые могучие фигуры Империи, и гибель одной из них способна породить огромные проблемы.
Вздохнув, я забил на остальные документы и пошел расстраивать родню новостью о сегодняшнем собственном возвращении в Петербург — есть у меня один козырь, работоспособность которого ничем не подтверждена. Попытка не пытка.
Глава 2
Если технология достигнута, ее нужно пользовать в хвост и гриву — зачем мне пилить на поезде, если дирижабль донесет в разы быстрее? Поражаюсь хроноаборигенам — в мои времена инженер это кто? Чем он занимается? Сколько инженеров нужно на большую стройку, и какая сфера их обязанностей пересекается, например, с архитектором? Будь на моем месте специалист, он бы объяснил, но в моих глазах инженер из будущего это лишь маленький винтик огромной машины. Во времена эти толковый инженер может в одиночку спроектировать мост и возглавить его строительство от эскизов на бумаге до полного воплощения. Оклады у таких специалистов масштабам работ соответствуют — инженер даже маленькой квалификации может себе позволить ежегодный отдых в том самом Крыму, домик по месту жительства и набор прислуги. Не жизнь, а сказка — к чисто материальным благам добавляется еще и такая приятная штука, как всеобщее уважение.
Отпив какао — сижу в королевской каюте, красное дерево плюс бронза в основном — я покосился на тучки за окном. Совсем другой уровень по сравнению с тем «пепелацем», на котором я летел из Екатеринбурга в Петербург примерно год назад: кабина уже не трясется, ибо жестко прикреплена к тройке — для безопасности — баллонов. Расположенный в отдельном отсеке двигатель питает генератор, и от этого на дирижабле завелось электричество. Кабина огромна — без учета разделения на классы, если убрать перегородки кают, зоны отдыха и мебель, можно набить до пятисот человек. Подо мной — огромная грузовая палуба, сейчас почти пустая: не успел выгодными к продаже грузами набить, а хотелось.
Не люди вокруг меня, а всамделишные глыбы! Потом, когда мир сильно усложнится, концептуально оставшись таким же, появится нужда в узкой специализации, но сейчас ученый-фундаменталист это скорее правило, что исключение. Есть в этом минусы — реактивный двигатель построить фундаменталист сможет едва ли, для этого нужны головастые люди совсем другой школы, но есть и невероятный плюс — всю жизнь занимаясь тем, что ему интересно и собирая крупицы знаний со всей планеты, ученый не скован рамками узкого профессионального коридора — вместо этого он обладает чудовищной квалификацией «в целом», кипит энтузиазмом и инициативой. В эти времена наука во многом работает через тыканье пальцем в небо, методом проб и ошибок. Укажи моим кадрам направление, и они с радостными воплями протопчут туда тропу, зарасти которой уже не суждено — всё, встроено в циклопическую мировую машину, которая зовется «производством».
