Маяк надежды - Маркус Кас
В последний раз, когда они они приезжали в столицу, останавливались, естественно, в нашем особняке. Иное было неприлично, да и вредило общей репутации. Сор из избы не было принято выносить, какие бы отношения на самом деле не связывали родню.
— Её сиятельство собирается нас навестить? — довольно спокойно уточнил я.
— Навестить! — снова возмутился дед и вскочил. — Карга припрется сюда со всем выводком и нахлебниками!
— По поводу? — изумился я.
— Императорский бал, чтоб его… Храни бог нашего императора, добрейшей души человека. Помимо чести, которую он оказал нам, его величество не обделил вниманием и нашу родню. Вероятно, желал приятный знак подать. Знал бы он…
Графиня Вознесенская, несомненно, вызывала отнюдь не теплые чувства. Одного того, что она отвернулась от Луки Ивановича в момент острой нужды, было достаточно.
— Так можем их просто не пускать.
— Ты в своем уме, Саша? — воскликнул патриарх, но заметил мою хитрую улыбку и отмахнулся. — Шутишь всё. Я бы рад послать её к чертям. Но тогда, увы, даже приглашение императора не спасет нашу репутацию. Да и кто захочет связываться с теми, кто родню за порог выставляет…
Понимая, как много для него это значит, я не стал спорить. Репутация дело сложное, особенно при дворе, где особенно строго относились к дворянской чести. Да, некоторые поблажки делали, но род Вознесенских пока в число исключений не попадал.
В конце концов, чтобы дед был спокоен, можно немного перетерпеть набег родственников. Что может случиться страшного?
— Справимся, — уверенно заявил я.
Патриарх взглянул на меня как-то сочувственно. Так умудренные жизнью старики глядят на совсем юных и наивных. Но говорить по этому поводу ничего не стал.
Мой оптимизм был отнюдь не наивен. В худшем случае, применю магию, чтобы угомонить буйный нрав тетки и всех остальных. В любом случае, я точно придумаю что сделать.
— Подай настойки, — обреченно велел дед Прохору, встревоженно внимающему его горячей речи.
— Так время-то ранее, барин, — попытался вразумить его слуга.
— И то верно, оставь лучше до приезда. И ещё закажи, побольше. Чувствую, мне понадобится…
Я же выбросил из головы эту новость, переключившись на наслаждение кофе. Щебетали птички в саду, настырный солнечный луч слепил глаза, а впереди меня ждал новый интересный заказ. И вкусный завтрак.
Прохор, вероятно, встал засветло, чтобы испробовать чудо-аппарат. Потому что подал он свеже-копченые ребрышки с каким-то умопомрачительным соусом. В компании с зеленью и ранним урожаем овощей, мясо стало прекрасным началом нового дня.
Пусть дед хмурился, никак не отпуская мысли о грядущем, но и он чуть оттаял от такого пиршества. А потом его и вовсе умело отвлек Тимофей, попросив сыграть с ним партию в шахматы.
Гордей умчался с местной ребятней ловить лето, призраки тренировались управлять своими иллюзиями, а я отправился к смотрителю маяка, пока стояла такая отличная погода.
К тому же мне не терпелось выгулять свой «Лесснер». Машина полностью соответствовала всем ожиданиям. Удобная, мощная и чуткая до управления. Всё же молодец Густав Арнольдович, такую отличную вещь придумал. А его потомки не подвели и многократно улучшали свою продукцию.
Слышал, автомобили исправно занимали призовые места на зарубежных выставках. И неудивительно, чудо как хороши!
Я опустил стекла и позволил ветру трепать прическу, пока мчался по кольцевой дороге. Залив сверкал, вопили чайки, соленый воздух будоражил, а сама дорога казалась ведущей прямо в море.
В какой-то момент водная гладь оказалась повсюду.
Я вспомнил, как увидел эту бескрайнюю ширь впервые. Погода тогда была совсем другой. Залив казался черным, над ним нависали свинцовые тучи, а ледяной ветер лютовал, срывая головные уборы.
Царская свита ежилась от холода и роптала, а Петр улыбался, смотря невидящим взором далеко за горизонт. Он словно видел тогда всё, что я видел сейчас. Потом повернулся ко мне и сказал лишь одно. «Приступим». И началась одна из моих жизней.
Вызов, достойный великого человека. И у нас получилось.
Панцирь Кронштадта, усыпанный домами и исчерченный улицами, выдавался на запад мысом, где и находился маяк.
Место это было тут изначально. Скалы, возвышающиеся над водой, острые и неприступные. Маленький кусочек сопротивления мощи моря. Ставший чем-то вроде якоря для острова-артефакта.
И за границей невысокого обрыва казалось не было ничего, кроме воды. Линия горизонта была нечеткой, сливаясь с небом. Словно стоишь перед лазурным космосом. Я мог представить, сколько времени адмирал проводил на берегу, поражаясь и наслаждаясь этой картиной. Было что-то в этом пленительное.
Я остановился неподалеку и прогулялся до края морского аванпоста по тропинке.
Территория возле маяка и пристроенного к нему домика однозначно демонстрировала работу хорошего природника. В таком месте вырастить сад мог только маг. И весьма упорный, надо признать.
Помимо яблонь, вишен и какой-то экзотики вроде персиков, нашелся и огород с махровыми листьями помидоров и плетьми огурцов. Был тут и хлев. Невысокий сарай стоял под прикрытием скалы и оттуда доносилось требовательное блеяние коз. Из будки выскочила огромная лохматая собака и с приветственным лаем подбежала ко мне.
Я погладил улыбчивого пса и поднялся по ступеням, высеченным в камне.
Задрал голову, осматривая маяк. Монументальное строение, хоть следы времени были заметны по трещинам, но выглядело здание надежно. Узкие окошки спиралью уходили наверх, обозначая изгибы лестницы. И там, в высоте, сиял вечный путеводный свет.
Уже не вечный, но с этим я разберусь.
Дом смотрителя встретил меня распахнутыми дверьми и грохотом. Хозяин был внутри и что-то готовил, негромко ругаясь на непослушную посуду.
— Морского черта тебе в задницу! — прозвучал внушительный баритон, за ним жалобный звон и удовлетворенное: — Вот тот-то же.
Я постучал в дверной косяк и тут же услышал: «Входите, ну не заперто же».
О моем визите пообещал предупредить целитель. Объяснив, что связаться с Волковым очень непросто, граф постоянно забывал телефон где придется.
— Это граф Александр Вознесенский, — назвался я и вошел внутрь.
Адмирал и сам выглядел как тот морской черт, которого он упомянул. Невысокий, крепкий и смуглый от несмываемого загара. Белоснежная борода была коротко подстрижена, как и волосы. Только одежда на нем была скорее фермерская — просторная рубашка, плотные штаны и кожаный фартук, перепачканный мукой и ещё чем-то.
Он подошел ко мне вразвалочку, эта морская привычка у него сохранилась до сих пор. Протянул
