Эволюционер из трущоб. Том 2 (СИ) - Панарин Антон
— Отправит в ЛИЧа. А там тебя разберут по кусочкам.
— Что ещё за «лич»? — переспросил я.
— Лаборатория по исследованию человеческого чего-то там. Жуткое место. Я когда сюда только попал, тут был один трёхлетка. На нём раны как на собаке заживали. Порежется, а к концу дня раны как не бывало, только шрам остался. Парнишка выделывался, говорил, что лучше нас, вот в ЛИЧа и угодил. — Сергей сглотнул, как будто вспомнил что-то жуткое. — Год его не было, а потом привезли обратно. Взгляд мутный, слюна идёт. Преподаватели думали, что, может, придёт в себя, но нет. Не пришел. В итоге его забрали и куда-то увезли. Больше я его не видел.
Лаборатория по исследованию человека? Занятно. Я сильно удивлюсь, если в этой лаборатории мой папаша, как и я, исследует ДНК магов в попытке остановить войны. Вот это была бы хохма. И мне, конечно, жаль парня из Серёгиного рассказа, всё-таки его превратили в овощ, но я бы очень хотел посетить эту лабораторию. Страшно представить, какие образцы ДНК там могут храниться.
К воротам пансионата прибыла пожарная бригада. Охрана долго бестолковилась, но наконец впустила пожарный расчёт внутрь. Крепкие мужчины в массивных костюмах салатового цвета выпрыгнули из машины и стали накручивать шланги на пожарный гидрант, который обнаружился у чёрного входа в здание.
Борьба с огнём заняла около получаса. За это время учительская выгорела подчистую, а также обгорела краска на части стен коридора. Никто не пострадал, кроме психики Прохорова. Он заметил меня в толпе — и разинул от удивления рот. Артём явно не ожидал, что я выживу. Ну, что поделать? Живучесть у меня на высоте!
Я решил поприветствовать своего лучшего врага. Хищно улыбнулся и провёл пальцем по горлу. Прохоров заозирался по сторонам и куда-то рванул. Правильно, Артёмка, беги, пока бежится. Думаю, правосудие Углова будет ещё более жестким, чем в прошлый раз. А ведь тогда всего-навсего пропала коробка шоколадок. То ли дело сейчас.
Впрочем, моё торжество очень быстро сменилось сожалением. Нужно было выбрать какой-то другой способ мести. Ведь после тушения пожара нас отправили обратно в пансионат. Мы переоделись, благо вода не сумела замочить вещи в шкафах, и пошли спать на мокрых матрасах, подушках, укрываясь мокрыми одеялами… Мягко говоря, было некомфортно.
Сперва Сергей сбросил матрас и всё постельное на пол, а сам улёгся на витые пружины кровати. Было жестко, но за то сухо. А после его примеру последовали и остальные. В том числе и я. Ночка выдалась та ещё. А пробуждение вышло ещё хлеще. Я проснулся от воплей Углова. Иван Викторович ласковым матом требовал, чтобы мы подняли свои пятые точки и живо построились во дворе.
Одеться нам не дали. Пронзительный мартовский ветер забирался под робу, пустив по телу полчища ледяных мурашек. Впрочем, это было даже хорошо. Я не спал полночи, а так хоть взбодрился. Ребята стучали зубами, ожидая, что же скажет наш куратор.
— Сегодня ночью произошел вопиющий акт вандализма. Прохоров! Выйти из строя! — рявкнул Углов, но никто не вышел. — Прохоров! — Иван Викторович раздраженно пригладил чёлку, да так, что едва не выдрал её с корнем, и пошел через строй, выискивая виновника торжества взглядом, но его там не было. — Живо найдите его и притащите сюда!
Углов сказал это тренерам, но пара ребят от испуга тоже рванули выполнять приказ. Ждали мы недолго. Минут двадцать, не больше. Правда, за это время мы успели околеть от холода. Прохоров спрятался в подсобке, думал, что его не найдут. Чем-то это напомнило мне прошедшую ночь, я тоже прятался, но лишь для того чтобы, нанести ответный удар. Тренеры тащили Артёма, а он вырывался и неистово орал:
— Отпустите! Это не я! Я ничего не делал! Сволочи!
Прохорова бросили к ногам Углова. Иван Викторович поднял парня за ухо и развернул в сторону пансионата. Входная дверь была завешена белой тканью, а на неё через проектор вывели запись. Вот Артёмка подходит к учительской, открывает дверь, а через какое-то время убегает, и из комнаты начинает валить чёрный дым.
— Да это не я! — заорал Прохоров.
— Будешь отпираться, когда всё очевидно? — прошипел Углов.
— Я вам клянусь! — взвизгнул Артём и ткнул в мою сторону пальцем. — Это всё он! Этот ублюдок меня подставил!
Углов лишь тяжело вздохнул.
— Хочешь сказать, что двухлетка принял твой облик и совершил поджог?
— Я не знаю, как он это сделал, но это точно был не я!
— Михаил, шаг вперёд, — меланхолично сказал Углов.
— Тебя обвиняют в поджоге. Есть, что сказать?
Вот же, зараза. Куратор даже после такого происшествия пытается нас стравить? Или же он пытается пробудить во мне желание защищаться и порвать нападающего? Как бы там ни было, мне есть что сказать.
— Иван Виктолович. На обеде я слышал, что Алтём хотел устлоить пожал. Он сказал, что это за то, что вы всыпали ему лозг, — беззастенчиво соврал я.
— Занятно. Кто-то ещё это слышал? — Углов осмотрел строй… и тут Сергей поднял руку и сделал шаг вперёд.
— Иван Викторович, я сидел рядом и тоже слышал его слова. Он сказал «Этот ублюдок заплатит за всё». Прошу прощения, я просто повторил его слова. — Сергей посмотрел в удивлённые глаза Прохорова с вызовом и встал в строй.
— И я тоже слышал, — неожиданно поддержал нас Остап.
В этот момент ужас проскользнул на лице Прохорова. Он почувствовал, что теряет власть. Его подручный внезапно отрёкся от господина и сменил сторону. Артём открыл рот и, словно рыба, хватал им воздух. Я же смотрел на Остапа и улыбался. Он сделал правильный выбор. Теперь появился шанс, что в пансионате всё изменится.
— Что ж. Считаю дело закрытым. А ты, раз уж набедокурил, то мог бы как мужчина принять последствия своих решений. Жаль, что тебе хватает смелости лишь унижать слабых, — с пренебрежением в голосе сказал Углов. — Двадцать розг, месяц пребывания в карцере, а также мытьё туалетов ежедневно. Из карцера выпускать только на занятия. Приговор исполнить немедленно. — Иван Викторович посмотрел на тренера по гимнастике.
Трифонович кивнул и без каких-либо эмоций схватил Прохорова за руку и потащил пороть.
— Буде зна, как твори такое безобрази. Отку вас таких понаприсыла на нашу голов? — сокрушался старый мужик с невнятной дикцией. Порванная губа причудливо изгибалась в такт его возмущениям, а позади волочился Прохоров, пытаясь оправдаться, но его уже никто не слушал.
Нас держали на холоде до момента, пока Артём не получил отведённое количество ударов. Его, как и ранее держали за руки, подставив спину свистящим розгам. На этот раз Прохоров стойко перенёс розги и, пока его секли, он смотрел на меня, не отводя глаз. На его лице был целый спектр эмоций. Боль, злость, страх, растерянность.
Уверен, он сейчас очень хочет меня убить. Хотя, что значит «хочет»? Он ведь уже пытался. Просто не вышло. Думаю, на этот раз он затаится на более длительный срок, а после ударит в спину. Последний удар обрушил Артёма на землю, он зарычал, продолжая пялиться на меня. Слюна вспенилась в уголках его рта.
— Все свободны! — гаркнул Углов и ребята быстро побежали в пансионат, чтобы согреться.
Преподаватели последовали их примеру. Тем более, что теперь тренерам предстоит ещё и делать ремонт в сожженной преподавательской, времени на то чтобы прохлаждаться не было. К тому же, барон Архаров, как только узнает о происшествии, устроит им нагоняй и лишит всех премии, если он им вообще хоть что-то платит.
— Идёшь? — спросил Сергей.
— Да, только пелеблошусь палой слов с Алтёмом, — кивнул я и направился прямиком к Прохорову.
— Убью, — прорычал он и потянулся к моей шее, но порка отобрала у него слишком много сил. Прохоров едва не рухнул мордой в талый снег.
— Если ты хотя бы поплобуешь кому-то навледить, то в следующий лаз тебя повесят, — холодно бросил я, заглянув ему в глаза.
Артёма начала бить дрожь. Он растерянно зыркнул по сторонам, но не нашел своих шестёрок, они давно ушли. Тогда Прохоров завопил в отчаянии:
— Ты заплатишь! За всё заплатишь! Я убью и тебя, и всех кто тебе дорог!
