Рождение королевы - Дина Сдобберг
— Как же я об этом забуду? Мой папа антиковед, — через силу улыбнулась Надя. — Как там было принято в древнем Риме, чтобы наказать обидчика, кому жаловались?
— Ты прекрасно сама знаешь. О мести просили Фурий, — напомнила Наде мама. — Фурии взываю к вам, отдаю вам этого человека, оскорбившего и унизившего меня, целиком и полностью. Отдаю вам его ноги, и руки, и живот, и глаза, и сердце, и печень, и его разум. Да будет проклято и разрушено дело его, да предадут и обманут его те, кому он верил, да воздастся ему страданиями его детей за страдания моих. Дайте мне увидеть его неудачи, боль и смерть и я почту вас жертвой!
— Маам — протянула удивлённая Надя, почувствовав неприятный холодок по позвоночнику. — Ты же сейчас не всерьёз? Проклятья?
— Деточка, ну конечно, — поцеловала её в лоб мама. — Просто установленные ритуалом обращения слова. Древние римляне они ведь всё делали по оговорëнным правилам. Но… Надя, мне очень жаль.
Почему мама плакала, Надежда поняла потом. Решив прервать беременность, она отняла у себя возможность стать когда-нибудь матерью.
— Цена, — тихо сказала она своему отражению в окне.
После выписки из больницы она ушла из профессии, оборвав всё и здесь. На кафедре, где работала Нина Георгиевна, нужен был секретарь. А Надя там была своей.
О том разговоре в тёмной палате Надежда вспомнила, когда узнала, что телекомпанию, которую создавал и возглавлял её бывший любовник, у него отжали его же друзья. Сам он долгое время пил. А вскоре он и вовсе был убит.
Впервые за долгие годы строгая рациональность восприятия мира для Надежды затянулась туманом суеверия. Уж больно созвучна была реальность словам, сказанным её матерью, просидевшей ночь над дочерью в бессознательном состоянии и с мыслями, что не просто потеряла внука, но и саму возможность стать бабушкой. Это настолько пошатнуло привычную картину мира, что Надежда заговорила об этом с матерью.
— Доченька, на календарь посмотри, какой год идёт. Ну, какие ещё Фурии? Просто человек был лживый и гнилой, вот дорожка и привела к закономерному итогу. Тебе врал, жене врал, может ещё кому. — Вроде как указала на явные вещи мама. — С судьбой, как и с древними богами, не шутят.
Глава 15
Всё чаще Надежда Аркадьевна задумывалась о том, что будет дальше. Её волновала даже не собственная старость, и не закономерный уход. А судьба квартиры. Что будет с книгами, с любовно выпестованными мамой атмосферой и уютом?
Часто гуляя среди деревьев во дворе или сидя на лавочке, она поднимала глаза к своим окнам, сиротливо темнеющим среди ярко и гордо горящих собратьев. И мысли от этого зрелища становились лишь мрачнее и тоскливее.
У неё ведь действительно, никого кроме Аллы Михайловны получалось, что и не было. Когда-то очень давно, Аллочка, как ласково называла её Нина Георгиевна, пришла студенткой, потом была аспиранткой, а потом стала коллегой и подругой Ии Маяк. Отправившись её поздравлять в дом престарелых, Надежда словно вернула себе кусочек памяти.
— А ко мне и приехать будет некому, — вздохнула она, зайдя в подъезд.
— Простите, что? — спросила вдруг темнота, напугав Надежду Аркадьевну.
— Ой, — схватилась она за грудь.
К счастью, подъехал лифт, а его кабина была хорошо освещена.
— Извините, я не хотела никого пугать. Просто показалось, что это вы мне, — оправдывалась сжавшаяся в комок девчонка, что уже месяца три работала в их доме уборщицей.
— Ничего, это вы меня извините. — Приглушила голос Надежда Аркадьевна, глядя на потрёпанную переносную люльку от коляски. — Опять на работу с малышом?
— Оставить не с кем, а до нашего автобуса ещё долго. Решила здесь подождать, на остановке ветренно. — Мяла край куртки девчонка.
— Вот и правильно, — заверила её Надежда Аркадьевна, заходя в лифт.
Она прекрасно понимала, что девчонка врёт. И скорее всего, это не первая ночь, когда она с ребёнком ночует в подъезде. Появилась новая уборщица у них с синяками на лице и глубоко беременной. Работала до последнего, да и пропадала всего дней на десять. Аккуратная, обязательная, очень тихая и вежливая… В доме было много пожилых людей. Ещё больше родителей состоятельных людей. И все вежливо не лезли не в своё дело.
Надежда Аркадьевна разогрела куриный суп с вермишелью, отрезала кусочек свежего белого хлеба, аккуратно намазала ароматную мякоть сливочным плавленым сыром. Окинула свой ужин взглядом и пошла в коридор.
— Ошибусь, ну и пусть. Будет наука, — строго смотрела она на своё отражение в зеркале лифта.
— Надя, — тихо позвала она. — Тебя ведь Надей зовут?
— Да, — неуверенно ответила девушка.
— Знаешь, ждать позднего автобуса в квартире всё же удобнее, чем в подъезде. Даже таком чистом и спокойном, как наш, — улыбнулась ей Надежда Аркадьевна. — Бери малыша и пойдём.
— Да мы уже уходим… — Зачастила девушка.
— Надя, — строго, как разговаривала со студентами, бегающими без конца на кафедру. — Врать не хорошо. Поздно вечером, ты ещё здесь. А утром уже здесь. Даже если выйти в шесть утра. Это же не первая ночь, что ты ночуешь здесь? Пойдём, я живу одна, обидеть вас некому.
Девушка заметно нервничала. Хоть и послушно пошла за Надеждой Аркадьевной.
— И как назвала, — спросила Надежда Аркадьевна свою тёзку.
— Аркаша, — ответила ей девушка. — Просто как назвать не знала, а врача, который принимал звали Аркадием.
— Какое совпадение. Мой отец тоже Аркадий и тоже доктор, только не от медицины, а от истории, — расцветала в душе у Надежды Аркадьевны уверенность, что поступила она совершенно верно.
История Наденьки была проста и банальна, таких десятки и сотни во все времена. Мама у неё умерла пару лет назад. Отец, и без того частенько прикладывавшийся к выпивке, на фоне горя запил окончательно. И через пару месяцев после похорон жены, привёл новую. Она в отличии от мамы Нади увлечения супруга разделяла. А вот попытки Нади призвать отца к порядку понимания у мачехи не вызвали.
Начались скандалы. А тут, учащаяся в торговом колледже и подрабатывающая на базе отдыха Надя познакомилась с приезжим москвичом. Молодой парень
