В земле чужой - Роман Г. Артемьев

— Имя мне Зван Гостятин сын из Нежевичей, — представился наш командир. — Служу боярыне Зерновой Веселе Желановне.

Лица незнакомцев чуть просветлели.

— Давно вас ждём, — пробасил выглядящий постарше. — Думали, раньше приедете. Я Радогост Лютович из Хвостовых, это брат мой Волот.

— Здрав будь, боярин, — поклонился Зван. — Крюк пришлось делать небольшой, потому и припозднились. Вот смотрю на твою усадьбу и гадаю — к добру иль к худу то опоздание? Что у вас случилось, кто напал?

— Строковы о прошлой ночи наскочили, — поморщился Хвостов. — Кровники наши. Заметили их поздно, поэтому щит поднять не успели. Ну да идемте, сами посмотрите.

За разговором мы оказались внутри изрядно порушенного тына. Хозяева не поскупились, наняли опытного мастера-строителя, вырастившего высокую и крепкую стену вокруг усадьбы. Нападавшие безуспешно пытались её проломить, в двух местах виднелись следы от их ударов. Зато ворота вынесли сразу и через возникший проём легко проникли внутрь укрепления, сходу принявшись разбрасываться огненными заклятьями. Не грабить шли — убивать.

Отбились Хвостовы благодаря Волоту Лютовичу, сумевшему подловить вожака нападавших и снести ему голову. Лишившись одного из сильнейших бойцов, вражеские гридни растерялись, замешкались, и ход поначалу удачного для них сражения удалось переломить. Напавший отряд бежал, прихватив тело вождя, а защитники остались в наполовину разрушенной крепости, ухаживать за ранеными и оплакивать погибших. Потери были высоки.

— Тогда так поступим, — выслушав рассказ, определился Зван. — Нам велено только посмотреть и сразу возвращаться с докладом. Боярыня, как услышит, что здесь произошло, мешкать не станет, сразу захочет приехать. Я тебе Тихомира оставлю, он и на вопросы ответит, и в целительстве неплох, с ранеными поможет. Его Весела Желановна сама учила.

— Целитель? — меня удостоили оценивающего взгляда. — Целитель нам нужен, наши-то… Одна Смеяна на ногах, из сил выбивается.

Перспектива остаться одному среди незнакомцев не радовала, но что ж поделать? Надо помочь союзникам. Так что, когда Зван и Широк ушли, меня живо взяла в оборот единственная оставшаяся в строю целительница. Всего, насколько я понял, у Хвостовых было три целительницы и с десяток мужчин, на приличном уровне знакомых с лекарским делом, но все они либо погибли, либо лежали раненые, либо, как оба боярина, были заняты. Существовал шанс, что слуги Строковых вернутся, чтобы закончить начатое, поэтому два сильнейших бойца рода должны оставаться полными сил. Тратить их на исцеление нельзя.

Справедливости ради: сложных случаев мне не поручали. Самые тяжело раненые уже отошли в мир иной, держать ответ перед предками, оставшихся Смеяне удалось стабилизировать, и теперь она разрывалась, пытаясь придать им дополнительный импульс к выздоровлению. Выкроить время на ранения средней тяжести она не успевала. Целительница наскоро проверила мои навыки, убедилась, что опыт есть и заявленному кругу соответствую, и пошла по своим делам, оставив меня одного. Вернее, почти одного, за мной приглядывали. Всё же чужак, в силу обстоятельств подпущенный к болящим, да и выглядит сомнительно молодо. Подсыла во мне не подозревали — Зван убедил хозяев, что мы в самом деле те, за кого себя выдаём — но опаска в данном случае естественна.

У нас в Березове травить раненых врагов не принято, это против чести воинской. Случается всякое, но в целом подобное порицается. Как здесь — не знаю.

По поводу самого лечения должен сказать, что среди народа ходит два противоположных представления о том, как происходит процесс, и чем целители занимаются. Простые люди придерживаются того, что я называю теорией зельеварения — по их мнению, лекарь налагает на больного ручки, узнаёт, что болит, потом даёт нужное зелье и хворь проходит. Более знатные, но в лекарском деле не разбирающиеся, считают, что этап с возложением рук плавно, то есть сразу, переходит в само исцеление. Оба мнения в чем-то правы и в то же время неверны полностью.

Настойки, отвары, порошки, мази используются активнейшим образом, точно так же, как и гипс, и протезы, и обычные медицинские инструменты. Другое дело, что частота их применения во многом зависит от квалификации применяющего. Бедняки идут к целителям нижних кругов, которым, возможно, хватает умений правильно диагностировать заболевание, но излечить его самостоятельно они не могут. Ни силенок нет, ни навыков. Вот и действуют они медленным надежным способом, выдавая лекарства со схемой применения. Богачам, в свою очередь, по карману расценки высокоранговых целителей, начиная от пятого круга, которые помимо сканирования организма владеют точечным телекинезом, способны усиливать регенерацию, при необходимости сами выводят нужные антитела в крови и обладают массой других умений. В подпорках своему мастерству в общих случаях они не нуждаются.

Если посчитать… Забавно получается. Целителей нижних трех кругов очень много. Есть практикующие постоянно, есть те, кто время от времени помогает себе и близким, им знания по медицине нужны для развития в профильных специальностях. Старшие круги, от седьмого и выше, встречаются очень редко. Для их достижения требуются весомые интеллектуальные усилия и практика в самых разных областях, иногда внешне никак не связанных. Та же Весела Желановна очень сильна в работе с землёй, могла бы рудознатцем работать; одна из старейшин Исцеляющей известна умением разгонять или приманивать тучи, пусть и на короткое время. Так-то погоду контролировать не может никто.

Со средними кругами непросто. Вставших на них, во-первых, значительно меньше, чем младших, с первого по третий, потому что становиться профессиональными целителями хотят далеко не все. Подавляющему большинству первых трёх кругов для их целей достаточно. Во-вторых, численность целителей пятых и шестых кругов примерно равна. Многие из тех, кто восходит на четвертый круг, останавливаются в своём развитии по данной стезе, а вот те, кто восходит на пятый, за счет сильной мотивации рано или поздно обязательно достигают шестого.

Меня нельзя назвать опытным целителем. С другой стороны, у меня есть преимущество в виде опыта прошлой жизни и довольно практики в последние три года. Наверное, ни один раненый в нашем отряде не прошел мимо моих рук. Таким образом, сейчас я занимался делом привычным и простым вроде перевязок, проверок ран, общей стимуляции организма и наращивания новой кожи. Ожогов было очень много, пусть и слабеньких, поверхностных. И вместе с тем — даже маленькие ожоги опасны и болезненны.

На всё-про все ушло часа три. Закончив бинтовать последнего раненого и усыпив его, чтобы не мучился, я принялся собирать разложенные рядом вещи. Под лазарет приспособили одну из уцелевших изб, помещение не слишком сильно подходило