Десятое Блаженство - Валерий Петрович Большаков
— В Москве он!
— А позвонить ему можешь?
— М-м… Давай, попробуем. Лучше во-он с того холма!
Мы взбежали на во-он тот холм, откуда был виден весь лагерь, и Дворская набрала номер.
— Не отвечает, — нахмурилась она, и закусила губку. — А-а! Балда, у него же их два! Сейчас я… — клацая кнопками, Инна вытолкнула стыдливую скороговорку: — Миш, вот правда, не знаю, откуда папка узнал, что мы… Ну, что я с тобой живу! Я не говорила, честное комсомольское! А он такой довольный… Алло! Пап? Привет! Что? Да нет, всё нормально! Мы на съемках в Израиле. Что? А все! И Рита, и Наташа, да… И Миша здесь! Сейчас я ему радик передам!
Прижав к уху теплую «Теслу», я громко сказал:
— Федор Дмитриевич, мое почтение! У меня тут проблемка возникла… Мне надо найти одного человека…
— Кого, Миша? — живо отозвался Дворский. — Достанем!
— Григорьев, Дмитрий Павлович, профессор минералогии из Горного института!
— О-о! Миша, это не человек, хе-хе, это легенда! М-м… Вот только номера его у меня нет. Знаю только, что Дэ Пэ уже больше десяти лет в основном водит экскурсии по геммологическим коллекциям Эрмитажа и Горному музею… Стоп-стоп-стоп! Миша, я вам сейчас скину номер Бур Бурыча, вот он точно может связаться с Григорьевым! Сейчас я… Ловите!
На экранчике высветился номер и шифр.
— Спасибо!
— Да не за что! Удачи! И — удач!
— Получилось? — пританцовывала Инка.
— Кажется… Сейчас Бур Бурычу позвоню.
Я набрал номер, и ввел шифр. Ответный баритон зазвучал почти сразу:
— Да-а? Федь, ты?
— Нет, это Миша Гарин! Здравствуйте, Борис Борисович!
— А-а! Здравствуйте, Миша, здравствуйте! Хотите на Луну по знакомству попасть? Организую, хе-хе…
— Вот, договоритесь, что напрошусь-таки!
— Хех! Устроим, Миша, обещаю! Нам такие кадры нужны!
— О, мне тоже один кадр нужен, ищу с утра. Григорьев Дмитрий Павлович! Знаете такого?
— Ого! Да кто ж его не знает, великого и ужасного… Студенты бледнели при упоминании его имени! На лекцию нельзя было опоздать, поскольку по неписанному кодексу, одному Дэ Пэ известному, войти в аудиторию после самого профессора никак невозможно. И слушать лекцию в куртках даже в зимней холодной аудитории категорически нельзя! «Я же не в шубе вам лекции читаю!», — скопировал Бур Бурыч резкий монотонный голос. — Такие студенты — обычно студентки — отсылались в гардероб. А войти обратно они уже не могли — читайте пункт первый, хе-хе… Да что там лекции! Даже идти по коридору Горного института в пальто и шапке было абсолютно недопустимо, под страхом отсылки в деканат. «Это же храм науки! — бушевал Дэ Пэ. — Вы что, всегда по храмам в шапках ходите? Я попрошу деканат не выплачивать вам стипендию за этот день!» Да-а, вот такой матерый человечище… Зверюга! А зачем он вам, Миша?
Пока я объяснял, глазки у Инны разгорались все пуще. Да и самого Кудряшова любопытство взяло.
— Очень, очень интересно, Миша! — жарко заговорил он. — Просто, как в романе приключений! Да и Ефремов у горняков в почете… Слу-ушайте… Знаете, что? Я, конечно, позвоню Дмитрию Павловичу, но, если я просто передам вашу просьбу, разговора может не получиться. Дэ Пэ — действительно крутого нрава! А давайте устроим видеоконференцию? Найдутся же в вашей пустыне хоть какие-нибудь ЭВМ?
— Знамо дело, — солидно ответил я, — на том стоим.
Хохотнув, Бур Бурыч повозился, и затянул:
— Та-ак… Ну, сегодня никак… Давайте, свидимся он-лайн… м-м… послезавтра вечером? Идет?
— Идет!
— И папу тоже позовите! — крикнула Дворская.
— Всенепременно, Инна Федоровна, всенепременно! До послезавтра!
Отдав Хорошистке радиофон, я крепко поцеловал ее.
— Ах, Мишенька, — сладко улыбнулась Инна, — вы просто несносны! Вся киноэкспедиция смотрела на нас!
— Ах, простите! — понурился я, играя раскаянье. — Больше не буду!
— Я вот тебе дам — не буду! — пригрозила Инка. — Будешь! — нацепив ухмылочку девчонки-сорванца, она потащила меня за собой. — Пошли скорее, а то обед скоро, надо Альке помочь… Студенты — такие проглоты! Я буду шакшуку готовить… меня Наташка научила, а ты воды наносишь…
— Вот, наглая… — пыхтел я. — Припахала самого помощника режиссера… Будешь должна!
— Натурой верну! — хихикнула Дворская, не выходя из роли оторвы. — С процентами!
Четверг, 27 марта. Ночь
Югославия, авиабаза Желява
Кленов всё пытался раскрыть зонтик и держать над шефом, а Гирин отмахивался — не ливень, чай. С моря надуло тучи, и колкая морось застила базу ВВС. Мощные прожектора иногда обмахивали «взлетки» голубоватыми лучами, и тогда холодные дождевые иголочки проявлялись частыми светлыми прочерками на рембрандтовском фоне из ночной тьмы.
Югославы в свое время постарались изрядно — база ВВС «Желява» нынче могла выдержать прямое попадание атомной бомбы в двадцать килотонн. Впрочем, в документах минобороны это место упорно звалось «объектом 505».
Тут раскатано пять шикарных взлетно-посадочных полос, в горном склоне вырублены туннели и ангары для трех истребительных авиаполков, а входы в подземные укрытия запираются стотонными гермоворотами с воздушным подпором. Но пасаран!
И все это внушительное «подножие» создано, чтобы охранять радары на вершине горы Плешевицы — тутошняя ПВО прикрывала чуть ли не всю территорию страны от непрошенных гостей.
— Едут, вроде, товарищ капитан 1-го ранга, — немного нервно сообщил помощник.
— Вижу, — обронил Иван.
Из-за поворота вывернул «Тигр». Его бронированный борт болотно-зеленого цвета ярко отсвечивал в желтом сиянии фар — следом за гостями из Южной группы войск СССР неотступно катил джип местной охраны. На всякий случай.
Бронемашина развернулась и замерла. Глухо захлопали дверцы. Отмахиваясь от докучливых лейтенантов, навстречу Гирину зашагал высокий, широкоплечий офицер в походной форме десантника. Бросив ладонь к лихо заломленному берету, он четко представился:
— Полковник Зенков!
Глядя на щедрую улыбку военного атташе, полковник нахмурился поначалу, впадая в недоумение, а затем расхохотался.
— Иван! Тьфу ты… А я-то думаю: и чего этот хлыщ лыбится⁈ Здорово, мон шер! Что, с моря на сушу?
— Пришлось, Евгений Батькович, — капраз крепко пожал протянутую руку. — Знаешь, небось, какая обстановка…
— Да уж,
