Второй синдром Геракла - Корольков
Пока все раздеваются мы с Вовчиком в морской бой режемся. Вот вся шайка — лейка в сборе и завтрак. А манку можно очень вкусно сварить и пенка на молоке в самый раз. Уфф. Расползаемся по углам. Сегодня я продул, потому книжку читать мне. Выставляю стул по центру и обьявляю:
ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА АЛЕКСАНДРОВА
ДОЗОР
Я нашёл в канаве
Серого щенка,
Я ему на блюдце
Налил молока.
Он меня боялся,
Жалобно глядел,
Прятался в калоши,
Ничего не ел.
На другое утро
Влез ко мне в кровать,
Стал под простынею
Ноги щекотать.
Пролил у котёнка
Миску молока.
Мама рассердилась:
— Выгоню щенка!
Это же любимая книжка моей жены, мы её детям читали. Я её наизусть шпарю, а думаю совсем про другое. Ей месяц назад год исполнился.
Папа для газеты
Объявленье дал,
Что щенок овчарки
К мальчику пристал.
Пусть его хозяин
К нам придёт за ним.
А не то считаем
Мы щенка своим.
Я глядел в окошко,
Ждал в дверях звонка…
Не пришёл хозяин
Серого щенка!
Вот закавыка. Два года уже, как и не вспоминалось ни разу и бац. Прорвало. Запах волос, ушко, глаза кругло — удивлённые. Ещё 17 лет с небольшим и встретимся. Как она там? Или когда?
Я горжусь Дозором.
От него привет.
Мы покинем завтра
Скучный лазарет…
Реву, заливаюсь, но стих чту.
На родной заставе
Вьётся красный флаг.
Перейти границу
Не посмеет враг!»
Нянечка меня обнимать, слезы вытирает. Вовка тут же. Он вообще восприимчивый. Пошли мы с ним сморкаться — умываться.
— Не реви, я не реву, и ты не реви, а то я тоже сейчас разревусь.
— Не буду, — начинаю хохотать, — мультик только через год снимут.
— Друг мой Владимир, запомни этот день и свои слова. А лучше запиши, я знаю ты это уже постиг. Примерно через год ты услышишь их из телевизора.
— Объяснишь?
— Ни за что, извини, просто ещё не время. Кстати, записывай каждый день всё что с тобой произошло. Это нам здорово поможет в будущем.
— Ты что-то такое знаешь и не рассказываешь? — дуется мой друг.
— Да, придет время, расскажу, — успокаиваю я. — Записывай, зуб даю, пригодиться.
Вечером меня сдали маме и в прямом, на руки и в переносном смысле. Про стих и слезы. Но последствий не было, родители только пошушукались.
Потом я стал разборчивее в публичных чтениях. Это было сложно. Всю библиотеку ДетСада я знал наизусть. Потом и Вовка подтянулся и ещё кое кто стал читать и к школе мы были готовы к второму, а то и третьему классу поголовно.
Погода стояла вполне ещё себе сухая и начали работы на строительстве новой улицы. В выходной мы пошли смотреть. А там уже всё в колышках и начали траншеи под фундаменты рыть. Наш посередке и от дороги отдален и к речке близко.
— А пошли к Вовке сходим, — зазываю я, — посмотрим, как все устроено?
— Ну не знаю, незваный гость хуже татарина, — сомневается мама.
— Да не, Филипп Георгиевич не погонит, — успокаивает отец.
— Жаль гостинца никакого нет. Разве что я подарком поработаю, — стараюсь разрядить обстановку.
— Это как? — удивляются родители.
— А вот придем и увидим.
Ну конечно нас напоили чаем с пирожками. Женщины остались на кухне, мужчины перебрались в комнату, а мне Вовка экскурсию закатил. Хорошо у них, но немного не по— моему. Ну ничего будет свой дом, там и раздышимся. Яблони, груши, слива, вишня. Когда ещё у нас вырастут. Нагулялись, набегались и опять чаи гонять.
— А пойдем те ка молодые люди в мой закуток. — Дед серьезно так на меня посматривает. — Вопросы у меня к вам.
— Интересные или заковыристые? — уточняю на берегу.
— Разные, но не страшные.
Ну пошли. Закуток тем еще кабинетом — библиотекой оказался. Стремяночка такая удобная.
— О, моя первая книга, у Вас тоже в ходу? — выглядываю ту самую энциклопедию.
— Кхм, — удивляется дед Филип. — Не рано такие матдебри постигать?
— Нет, как раз, очень она удобная и пахнет хорошо. Я ей с годовалого возраста играю. В три начал картинки рассматривать, а сейчас читаю понемногу
— И как, интересно? — удивляется хозяин.
— Очень и полезно. Почти всё пригодилось.
— А что всем однокорытникам рекомендуешь почитать?
— Ни боже мой, Филипп Георгиевич. Кому рано, кому не интересно.
— А ты внук что скажешь?
— Не моё, я вот анатомию зубаю, пока на мышцах застрял.
— А это тебе зачем?
— Рисовать конечно. Без знания анатомии к человеку не подступиться.
— Что-то мне не понятно вы в детсад ходите или в институт?
Хохочем оба.
— Ну что вы, там вон какие столы высокие, не дотянутся, — чуть не хором отвечаем.
— И книг много носить, не потянем, подрасти необходимо, в школу сходить, потренироваться, а уж потом, добивает Вовка.
— Половина вопросов отпала, облегченно выдыхает Вовкин дед. А чем бы вы хотели заниматься?
— Многое хочется попробовать, отвечаю. И на мотоцикле погонять и в море понырять и в космос слетать.
— А я бы в кругосветку сходил, — вздыхает друг. — Но нас пока никуда не возьмут.
— Вообще я так далеко не загадывал.
— И не загадывайте. Проще будет и нам скорее всего только самое простое из названного удастся.
— Почему так грустно?
— Это реалистичный вариант развития. июньский пленум ЦК КПСС, уже прошёл. И ничего уже не будет. Ни Луны, ни подводных совхозов, ни советских компьютеров размером с ладонь.
— Вы это серьезно?
— Абсолютно, это похлеще XX съезда было.
— То есть культ личности и поворот, пустяки?
— Ну пережили же и стоим. Вот именно что стоим, а скоро сползать начнем.
— Не понимаю, завис дед.
— А перечитайте материалы и поговорим.
— Хорошо, а то я вижу Владимир как-то выпал из основного русла.
— Дед, получается, что всё наше поколение выпадет не только из русла, но и из жизни. — Вовка нахмурился. — Мы такие какими Вы нас воспитываете станем не нужны.
— Да друг мой, тебе не только мультики предугадывать. Рисовать тебе надо всё как должно быть, иначе и не знаю.
И мы все замолчали, думая каждый о своем. Мне было проще, я знал, что может быть. Вовка чувствовал, как нужно жить, но не представлял, как избежать неправого. А дед просто представить не мог куда нас заведут ровесники века и его, Филиппа Георгиевича ровесники, соратники и командиры. Вот такая беседа через поколение произошла. Хорошо отцы не
