Не тихий Тихий океан - Протасов Сергей Анатольевич

Когда в половине первого часа пополудни марсовые углядели дымы, быстро приближавшиеся с южных румбов, решили, что это силы поддержки, вызванные японцами. Теперь казалось вполне возможным, что они могли включать в себя броненосный и бронепалубный крейсера с целой сворой вспомогательных. А также истребители с миноносцами. И это против двух кораблей, хоть и способных биться в линии баталии, но с устаревшей артиллерией.

По отряду объявили боевую тревогу, срочно начав свозить с «Днепра» на броненосец всех не задействованных в несении вахты, а сам крейсер готовя к подрыву. Вполне могло так сложиться, что отстоять его, не имея возможности для полноценного маневра рядом с прибрежным мелководьем, не удастся. А спокойно заниматься спасательными работами японцы, если это они приближаются, точно не дадут.

Тем временем дымы с юга быстро росли, и вскоре из мглы показались уже мачты, а затем надстройки и корпуса трех крупных кораблей. Но разглядеть, кто это, все еще было нельзя. Южный ветер, постепенно набиравший силу, сносил дыхание их труб прямо на «Днепр». «Николай» выдвинулся дальше к югу и вместе с «Нахимовым» занял позицию между неподвижным калекой, уже выбиравшим якоря, и приближавшимися кораблями, развернувшись к ним бортом.

Видимо, прочитав этот маневр, подозрительные суда снизили ход. И тут под кормой оставшегося за спиной у главных сил «инвалида» грохнули один за другим три взрыва. Дым и водяная пыль, поднятая ими, словно надули серую клубящуюся подушку под нависающим подзором, медленно расстилавшуюся по волнам. Небогатов, услышав это, метнулся на противоположную сторону мостика, на бегу вынимая трубу и теребя сигнальщиков.

– Миноносцы?! Подлодка?!

И тут посыпались доклады наблюдателей:

– С «Днепра» передали, что пироксилиновыми патронами руль подорвали. Еще одна закладка нужна.

И сразу с другого борта:

– Над головным «колбасу» поднимают! Кажись, наш опознавательный передают! Точно! «Ураловский». Наши это!

Следом так же обозначили себя и «Амур» с «Сунгари». А с флагмана Де-Веррайона отчитались, что противника к югу от себя не наблюдали, шар починили и готовы использовать.

Адреналин, бродивший в крови, требовал выхода, и объект применения усилий (точнее, сразу четыре объекта) как раз оказался под рукой. Так что с приходом подкреплений немедленно занялись уничтожением блокированного противника. Лезть в теснину теперь никакой нужды не было. Пользуясь целеуказаниями с шара, стало можно дотянуться до него через узкую полоску суши. Первую пристрелочную порцию перекинули еще до полного воссоединения отрядов. Били сразу по ЦУ, так что снаряды положили в нужном углу бухты вполне даже прилично.

Но тамошние «постояльцы» всполошились еще до этого. С них хорошо видели черную каплю аэростата и прекрасно понимали, чем это грозит. Просто так погибать они не захотели. Оба вспомогательных крейсера совсем скоро двинулись в атаку, в таких условиях изначально однозначно безнадежную.

Начало их выдвижения, естественно, углядели из корзины, так что на этот раз шансов не было. Получив предупреждение и заранее распределив цели, броненосец и броненосный крейсер встретили японцев очень точным огнем, едва те показались на выходе из узости. Вполне ожидаемо под ураганным обстрелом с тяжелых кораблей из всех имевшихся калибров сблизиться на дальность вожделенного прицельного торпедного выстрела ни один из них так и не смог.

Для шестидюймовок у Небогатова имелись мощные тонкостенные бомбы завода Рудницкого. Отчет об их боевом применении «Нахимовым» в штабе изучили. Но то была теория, а сейчас получили возможность вживую увидеть, каково это, сравнивая и анализируя. Впечатлило!

Всего несколько таких попаданий остановили первого из атакующих, едва он миновал мыс Кариодозаки. Тот запарил и резко отвернул вправо, даже не дождавшись адресованного ему залпа тяжелых пушек. Все больше окутываясь клубами пара из разбитого котла и дыма от набиравших силу пожаров, он явно замедлялся, стараясь дотянуть до мелководья. Но не смог и затонул чуть восточнее мыса после сильного внутреннего взрыва.

Второй ушел лишь немного дальше и даже успел начать разворот для торпедного залпа (это в двенадцати кабельтовых от короткой русской колонны – явный жест отчаяния). Но он к этому времени уже горел от трубы до самой кормы, а после очередной порции накрытий тоже взорвался и быстро затонул. Когда шлюпки с «Днепра» подошли к месту его гибели, из воды успели поднять только 17 человек, пятеро из которых были ранены, в том числе два офицера. С первого вообще никого не нашли.

А воздушные наблюдатели продолжали сообщать новости. Пока наши корабли отвлекались на отражение атаки, два судна, остававшиеся в бухте, аккуратно приткнулись к отмелям. Один у ее пустынного северного берега, где было русло какой-то речушки с рыбацкой деревушкой, а другой – в противоположном углу, к пляжу в небольшой долинке, расчерченной контурами полей, с крестьянскими домишками под склонами зажимавших ее сопок. После чего стравили пар из котлов и, судя по начавшим клониться вбок мачтам, открыли кингстоны. Экипажи не спеша покидали их.

С шара это все было прекрасно видно. Соответствующий доклад, что отмигали из корзины на флагман Небогатова, породил предложение – сэкономить время, да и снаряды тоже. В самом деле, чего возиться и порох жечь понапрасну, раз японцы уже сами себя прикончили. Но в итоге решили поупражняться в перекидной стрельбе, раз уж представилась такая возможность. Да и оставлять их, хоть и притопленными, но целыми, как-то не хотелось. Присевший на корму, закопченный «Днепр» все еще взывал об отмщении. Как выяснилось, хлопотали не напрасно.

Первым стрелял «Нахимов». Корабль Гвардейского экипажа, заслуженный ветеран и прочая, прочая, можно сказать, оконфузился. Он смог накрыть ближайшее судно, что стояло у реки, только с девятого залпа. И это при отсутствии противодействия противника и полной неподвижности цели и его самого. Сказывалось отсутствие подобной практики у комендоров. Да и расчет шара был укомплектован еще недоученными наблюдателями-корректировщиками.

Так или иначе, переглушив немало рыбы, развалив полдеревни и расщепив несколько сосен на берегу, все же нащупали виновника этого погрома и перешли на беглый огонь. После чего наблюдатели успели отметить только одно попадание, которое разнесло в клочья весь пароход мощнейшим взрывом. Вставшее над бухтой грибовидное облако в несколько сотен метров высотой видели с палуб всех наших кораблей. После такого сомнений в целесообразности расхода боезапаса уже не оставалось.

Вторым отстрелялся «Николай». Он добился накрытия уже с четвертого залпа. После чего жертва обстреливалась не частым, но максимально точным огнем еще в течение получаса. На этот раз взрывов не последовало, несмотря на множество попаданий калибром от шести до двенадцати дюймов. В конце концов на судне оказалась полностью разбита носовая часть и надстройка. В трех местах возникли сильные пожары, которые никто не тушил, и они довольно быстро принялись пожирать весь брошенный пароход.

При подведении итогов количество истраченных снарядов оказалось примерно равным, так что гвардейцам, если не вдаваться в подробности, было не так обидно. Но оргвыводы последовали. С флагмана отмигали ратьером приказ «Нахимову» проверить и выверить приводы наведения башен и указатели Гейслера, а аэронаблюдателям «протереть» оптику. Об исполнении доложить!

К этому моменту на «Днепре», повторно заложив и подорвав пироксилиновые патроны, удалось избавиться от остатков искореженного руля. На баке хлопотала боцманская команда, готовя к подаче якорную цепь. Цепляться решили сразу капитально, чтобы потом не морочиться. Оставалось дождаться назначенного в буксиры.

А воздух и в самом деле становился все более влажным, липким. Духота буквально давила. От высотной разведки толку теперь было мало. Видимость ухудшалась и на данный момент не превышала шести миль. Даже на большой высоте обзор резко ограничила густеющая мутная мгла. Было в ней что-то необъяснимо тревожное, заставлявшее торопиться.