Назад в СССР 6 - Рафаэль Дамиров
— Преступник напал на сотрудника милиции и пытался скрыться, — продолжал Сафонов. — Я его остановил.
— На какого сотрудника? — сначала не понял я, но потом, догадавшись, о чем, а вернее, о ком речь, пощупал затылок, им я знатно приложился во время падения, когда Гоша меня оттолкнул.
Черт… Затылок оказался предательски липким, а пальцы обагрились кровью. Вот блин. На камушек, видать, напоролся. В горячке даже не почувствовал.
— На тебя, Петров, преступник напал! — торжествующе ткнул сарделечным пальцем подполковник на мою кровоточащую голову. — Вон кровь как хлещет из башки. Швы накладывать надо, да и сотрясение наверняка получил.
— Нет у меня никакого сотрясения, — буркнул я. — Да и это царапина.
— А это в травмпункте будешь рассказывать, – в тон мне съязвил Сафонов.
— Повезло тебе, — процедил я. — что я голову раскроил. Чувствую, отмажешься. Но скорую вызови, если не хочешь труп на себя повесить. А то ведь я могу сказать, что сам споткнулся и упал…
— Да ты что? Ах ты, сучонок! Да я тебя!… — задыхался подполковник, но, завидев мою ухмылку, скрылся в проеме и скорую все-таки вызвал.
Гошу увезли в городскую хирургию. Я перевязал наспех голову бинтом из автомобильной аптечки, взял Погодина с собой и поехал следом. Проторчали несколько часов в приемном покое, обернувшись серо-белыми накидками на завязочках.
Наконец к нам вышел хирург с уставшим лицом, будто три смены отпахал.
— Ну как он? — вскочил я с лавки.
— Вы родственники? — насторожился врач, теребя чеховскую бородку.
— Нет, сотрудники.
— А переживаете как родственники. Все нормально с пациентом. Пулю я извлек. Состояние стабильно тяжелое, но жить будет. Пока оклемается в реанимации, и посещения, как понимаете, запрещены.
— Спасибо, док, — я развернулся.
— А вы разве не останетесь его охранять? — удивился хирург. — Говорят, он преступник.
— Конвой — это не по нашей части, — ухмыльнулся я. — Там уже начальник УВД других ребят прислал, – Я кивнул на двоих оперативников, что сидели в конце коридора. — Проводите их к палате, пусть возле дверей дежурят.
***
— Скверно, товарищи, что гражданина Рогова подстрелили, — начал утреннюю планерку Горохов. — Теперь слова из него в ближайшее время не вытянешь. И надо же было Сафонову в спину попасть. Там вроде метров пять было, мог бы и по ногам пальнуть. Видно, не умеет стрелять товарищ подполковник.
— А правомерность применения табельного проверили? — поинтересовался я. — Мне кажется, усматривается должностное преступление.
— Что ты так, Петров, о Гоше этом печешься. Вор должен сидеть в тюрьме. А правомерность, конечно, проверили. Прокурор уведомлен, служебная проверка еще вчера по-быстрому проведена была. У тебя у самого голова в бинтах и сотрясение. Все законно. Кстати, ты почему не на больничном?
— Да ерунда это, — я ткнул в белую повязку на голове. — До свадьбы заживет.
— Это еще не все. Рапорт на тебя настрочил Сафонов. Мол, оскорбил вышестоящего по званию, пререкался и не соблюдал субординацию. Мы местным не подчиняемся, поэтому рапорт этот областные мне спустили, с резолюцией, мол, сами разберитесь, товарищ Горохов, со своим подчиненным. Что у вас там произошло?
— Да так, небольшие разногласия. Этот хмырь скорую вызывать не торопился раненому.
— То, что Гоша пытался скрыться, лишний раз доказывает состоятельность нашей версии. Это, как говорится, факт.
Как будто это хоть как-то отменяло тот момент, что Сафонову было совершенно наплевать на страдания и угрозу жизни человека, подозреваемый он там или нет.
— Много нестыковок, Никита Егорович, в такой версии, — упорствовал я.
— Опять ты за свое, Петров, — поморщился следователь, расстегнув пиджак и ослабив галстук. — Не в том направлении мыслишь. Мы не адвокаты, мы доказательства вины собирать должны, а не алиби выстраивать.
— Все понимаю, Никита Егорович, но я за правду. Если Гоша виноват, то ответит по полной. Но я бы хотел все-таки…
— Короче, Андрей Григорьевич, — прервал меня Гохоров. — Дуй-ка на больничный.
— Но…
— Никаких “но”, это приказ. Тем более, рапорт на тебя поступил. Пересиди маленько, пока все утихнет. А мы тут без тебя разберемся. Полдела, считай, сделано. Подозреваемый задержан. Его подручные тоже в КПЗ утрамбованы. Сафонов постарался, всех отловил. Все-таки зря я его нерасторопным считал. Ему бы еще стрелять нормально научиться.
Я позволил себе от души фыркнуть.
— Он не только всех отловил, — вмешался Погодин. — Мне местные оперативники рассказали, что Валерий Игоревич уже всем раструбил, как самолично задержал подозреваемого. Дескать, москвичи неумехи оказались, пришлось все в свои руки брать.
— Дырочку под медальку уже сверлит, — кивнул Горохов. — Или погоны новые примеряет. Вне срока… Гоша пока под охраной в реанимации. Я с врачом поговорил, он позвонит, как только тот придет в себя и его можно будет допрашивать.
— Допрос Гоши ничего не даст, — покачал я головой.
— Петров, ты еще здесь? Марш на больничный, я сказал.
— Есть на больничный! — я вздохнул и поплелся к выходу.
К горлу от резкого поворота подступила легкая тошнота. Черт. Как же не вовремя я получил сотрясение… Хотя не знаю, когда травма бывает вовремя.
Но домой болеть я не пошел. Раз Горохов не видит других версий убийства, придется действовать пока в одиночку и не совсем официально. Больничный для таких дел — прикрытие самое то.
Я сел в “Волгу” и доехал до гаражного кооператива, что укрылся в глубине хрущевских панелек. В этом самом гаражном массиве пришили Печенкина. Нужен был мне его дружок Спицын. Мелкий мужичок, подкаблучник (хотя при разнице в габаритах с его женой Раисой — выбора у него особо нет) Венька. Нашел я его без труда в том же гараже и в той же компашке мужиков, которых я уже однажды опрашивал под видом товарища Васьки-покойника. Но теперь в личинах не было нужды. В этот раз я светанул корочками и разговор начал не за погоду и пивко.
— Милиция, нужно кое-что уточнить, — кивнул я Веньке, который был все в той же неизменной кепке “Гавроша”. Морда, как
