Гай Орловский - Мир Трех Лун
Он хохотнул, заговорил быстро и азартно, живо поблескивая хитрыми глазами:
– Ты как, осваиваешься? Слушай, среди местных глердов есть любители древних монет?.. У меня они есть! И знаю, где еще добыть!..
– Фицрой, – повторил я, – прости, но я еще не добрался до мага, чтобы показать ему твой зуб…
Он хохотнул.
– Мои на месте. Сунь палец! Ну сунь, чего боишься?
– Зуб дракона, – поправился я поспешно.
Он отмахнулся.
– Да понял я, понял, ты чего такой занудный?.. Что насчет монет?
– Могу попробовать, – ответил я, – но ничего не обещаю. Я пока среди дворни…
– Это ненадолго, – сказал он уверенно. – Улучшателя там не оставят. Держи!
Он высыпал в мои протянутые ладони горсть монет. Я уже успел повидать местные, сразу вижу отличие: в большинстве квадратные, что указывает на древность, есть даже с дырочкой посредине, это чтоб носить на шнурке, были и такие дикие времена, когда не знали карманов, хотя не такие уж и дикие, многие и сейчас все еще носят монеты в мешочках, подвязанных к поясу.
Я полюбовался на вздыбленных коней, рыкающих львов и всевозможные короны, королевства рассыпались в пыль, а монеты все еще ходят в народе.
– Здорово, – сказал я, – жаль, хождения не имеют…
– Некоторые имеют, – ответил он небрежно. – Вот та вообще из золота.
Я охнул.
– И ты мне ее доверяешь?
Он взглянул в изумлении.
– А что такого? Всего лишь металл. Хоть и драгоценный. Но дружба куда дороже.
– Прости, – сказал я посрамленно. – Завтра же покажу… постараюсь показать глердам. А ты как вообще-то здесь?
Он усмехнулся, зубы в темноте блеснули, как две короткие молнии.
– Да тут не такая уж и охрана. А возможностей больше. Ладно, иди обратно, я же понимаю, топал к своей самочке… Ха-ха! Исчезаю. Мне тоже есть куда заскочить. Тут неподалеку та-а-а-акой трактир… Что вино, что девки, что сама хозяйка…
Он вдвинулся в тень и пропал в ней, словно растворился. Я не стал проверять, в самом ли деле ушел сквозь каменную стену, потихоньку вернулся в людскую, зажимая монеты в кулаке.
На другой день Карнар время от времени заходил и смотрел, как я неумело строгаю деревяшку.
– Из деревни, говоришь?
– Я аристократ, – гордо заявил я. – Хоть и деревенский.
– Это как?
– Я охотник, – сообщил я. – Не какой-нибудь столяр, тем более не три ха-ха – плотник!
– Оно и видно, – буркнул он, окинул меня неприязненным взглядом. – Ладно, строгай. Когда завтра будут пороть кнутом, вызовусь в помощники.
Я промолчал, он ушел, громко хлопнул дверью. Приходили еще Полип и Фрийд, смотрели долго, но ничего не поняли. Наконец я закончил и, подозвав Алату, принялся объяснять, как это работает. Она долго таращила глаза и все старалась поймать меня на моменте, когда рассматриваю ее вторичные, но я был тверд и долбил долго и терпеливо. Женщины хоть и неспособны на творчество сами, зато если уж что усвоят готовое, то потом с места не сдвинешь, из головы не выбьешь, у них инстинкт сохранения стабильности выше нашего, потому в королевствах, где ничего не нужно менять, они могут править даже лучше мужчин.
– Поняла? – спросил я наконец. – Теперь будешь прясть в пять раз быстрее и больше. Тебе и платить будут больше, и в пример ставить. И Терда заткнется…
Ее глазки вспыхнули.
– Ой, а в самом деле, она теперь перестанет… И вообще… Спасибо, Юджин, ты такой милый!
– Это тоже, – сказал я скромно, – я вообще во всем хорош.
Она сказала лукаво:
– Да-да, уже знаю, Гитатия рассказывала… Ну, я пойду, нужно поскорее научиться все делать быстро!
Она умчалась, а я подумал, что если Гитатия, одна из заметных служаночек, призналась, что между нами был стыд, как здесь говорят, то мой ранг выше, чем я думал.
Карнар за мной все же приглядывает, в какой-то момент подошел, выбрав так, чтобы никого рядом, сказал тихонько:
– Знаешь, тебя начинают подозревать.
Я спросил испуганно:
– В чем, господин Карнар?
Он отмахнулся:
– Да дураки они все. Полип договорился до того, что ты не тот, за кого себя выдаешь! Дескать, драться умеешь лучше, чем здешние воины, а это значит, тебя к нам заслали враги.
– Какие враги? – охнул я. – Что за враги?
Он сказал презрительно:
– Я тоже так и спросил, какие, мол, враги? Гарнийцы или уламры?… А может, кельмы?.. Тут они и заткнулись, потому что гарнийцы все рыжие, а уламры ниже тебя на целую голову. Ну а кельмы вообще-то народ крепкий, но они просто воины от рождения, магов ненавидят и ведут с ними лютую войну, ничего не признают, кроме меча и боевого топора… Так что заткнулись.
Я вздохнул с облегчением:
– Ну и хорошо…
Он фыркнул:
– Хорошо? Все равно в тебе какая-то странность есть. Но я-то понимаю, люди все разные. Но таким, как у нас, не вдолбишь.
– Они не такие умные, как вы, – сказал я. – Вы не только умный, а даже как бы мудрый, а это ого как!.. Потому они вас и не понимают.
Он проворчал уже потеплевшим голосом:
– Именно.
Глава 15
Во дворе пятеро мужчин разгружают прибывшие из сел подводы, мешки с мукой уносят в подвал, освежеванные коровьи туши тащат сразу на кухню, несколько женщин пришли на помощь, им поручили переносить глечики со сметаной и свежим коровьим маслом.
Я прошел мимо, такая работа не для моей особы, а когда уже поворачивал за угол здания, за спиной раздался вкрадчивый голос:
– Эй, Улучшатель…
Я оглянулся – один из работников кивком головы указал на сарай, сам взял мешок и понес мимо двери, пыхтя и покряхтывая. Я украдкой огляделся, никто не следит, быстро прошел вдоль стены и шмыгнул между строениями.
Он уже ждет, опустив мешок на землю у ног, рослый парень с помятым лицом, крепкий, хотя и с заметным животиком, лицо хитрое, непривычное для крупняков, обычно это добродушные и бесхитростные существа, ловчат чаще всего мелкие.
Не дожидаясь вопросов, спросил жадно:
– Ты в самом деле тот, о ком говорят?
– Говорят, – с осторожностью сказал я, – больше всего о бабах.
– Да брось, я говорю про Улучшателя.
Я ответил с осторожностью:
– Говорят, что это я.
– А ты сам?
Я пожал плечами.
– А что я? Благородным глердам виднее. Чего звал?
Он огляделся по сторонам, понизил голос:
– Есть одно дело.
– Какое?
Он помотал головой:
– Вечером скажу.
– Чего не сейчас?
Он сказал шепотом:
– Это надо увидеть! Ночью с вершины вон той башни… видишь?
– Еще бы не увидеть, – сказал я. – Но там же часовые.
Он фыркнул:
– С какой стати? Это дворец, а часовые на входе и вдоль забора. Здесь добавочная охрана только там, где королева. В полночь пробирайся к башне, но жди меня возле сарая, там будет по дороге. Когда поднимемся, ахнешь. Если разгадаешь, я даже не знаю, золотом с головы до ног осыплют.
Я усмехнулся:
– И ты ладони подставишь?
Он посмотрел хитро:
– Тебе мешок, а мне горстка. За подсказку.
– Договорились, – ответил я. – Где встречаемся? И как тебя зовут?
– Маркелий.
– Хорошо, – ответил я, – Маркелий. Приду.
Он указал на заваленный разным хламом проем между сараями.
– Пройдешь отсюда, там темно. Можно бы сразу на башне, но заперта, а отворить не сумеешь. В общем, ровно в полночь! Запомнил?
Я кивнул:
– Еще бы. Хоть какое-то движение… Спасибо, Маркелий!
Ночь во дворце не совсем ночь, странный такой тревожный полумрак. Я поднялся как можно тише, с разных сторон доносится либо храп, либо сонное бормотание, воздух уже тяжелый, жаркий и спертый.
Дверь в женскую половину приглашающе приоткрыта, оттуда даже пахнуло особым теплом. Я вздохнул, но двинулся к выходу из людской, через пару минут выскользнул вдоль стены в ночную прохладу.
Наш двор пересек легко, но, чтобы попасть к башне, пришлось пройти по крытой веранде стоящего между нами здания. Я шел почти на цыпочках, держась ближе к внутренней стене, хотя во дворе пусто, да и увидеть со двора непросто в тени. Из ниш угрожающе смотрят закованные в металл рыцари, дважды я слышал близко мощные вздохи, и меня окатывала волна теплого воздуха, словно дышат сами стены.
Я замирал в ужасе, но никто не хватает сверху исполинскими челюстями, и я, как робкая мышь, пробирался вдоль стены, прислушиваясь и принюхиваясь, готовый в любой момент броситься обратно.
Наконец двор, а там пятачок открытого и залитого лунным светом пространства. Быстро перебежал, пригибаясь, и едва вскочил в тень, услышал из темноты свистящий шепот:
– Я здесь. Топай сюда, но не шуми.
– Разве я шумел?
Он чуть выдвинулся из тени, лунный свет выхватил из тьмы верхнюю половинку лица, похожую на глиняную маску.
– И потом не шуми, – сказал он. – Иди за мной.
– Иду…
Мы прокрались вдоль стены, хотя передвигаться ночью никому не запрещено, вон вдали мелькнула согнутая фигура человека в темном плаще, но и он наверняка избегает быть замеченным.
– Ночью не спят либо воры, – сказал я, – либо любовники…
