Правильный лекарь. Том 7 - Сергей Измайлов
— А сейчас пригодилось? — хмыкнул я. Зная Шапошникова и его людей, здесь такой способ контроля без надобности.
— А сейчас нет, — Курляндский развёл руками и задумчиво уставился в стол. — Я не знаю, что это за люди, но они работают и работают, и не обращают внимания, в дорогом сюртуке я вышел к ним или в комбинезоне, представляете? Абсолютно всё равно! Это какой-то новый биологический вид что ли. Типа «строитель неутомимый обыкновенный».
— Я тоже неоднократно думал об этом, — улыбнулся я. Наш фармацевт постепенно выходил из образа и уже больше походил на удивлённого странными жизненными обстоятельствами доброго дедушку в дорогом официальном костюме. — В голове не укладывается, как можно столько пахать без остановки.
— Ага, — всё так же задумчиво кивнул Курляндский. — Но я по этому поводу без претензий, даже наоборот очень рад. Ремонт движется семимильными шагами, только успевай деньги отстёгивать.
— Вам хватает? — на всякий случай решил я уточнить.
— Не беспокойся, Саш, хватает, — махнул он рукой. Ну вот, уже и на имя перешли, совсем хорошо. — Ты, кстати, не познакомил меня со своей девушкой.
— Знакомьтесь, Анастасия Фёдоровна Вишневская, — торжественно заявил я. Настя встала и изобразила изящный реверанс.
— Настя Вишневская? — немного испуганно спросил Курляндский. — Бедная девочка.
— Чего это я бедная? — слегка опешила Настя.
— Ну ты же сирота, родителей убили, наследства лишили, — перечислял он, загибая пальцы. — Ужас, да и только.
— Мои родители погибли в море на яхте, — возразила Настя, но уверенности в её голосе поубавилось.
— Да, это официальная версия, — кивнул старик, сохраняя скорбное лицо. — Пусть будет так.
— И фамильный дворец скоро должен ко мне вернуться, — не сдавалась Настя. — А вам что-то известно о смерти моих родителей?
— Это официальная версия, — повторил Курляндский и я понял по выражению лица, что из него больше ничего на эту тему не вытащишь, даже клещами.
Я хотел было попробовать до него допытаться, но в этот момент открылась дальняя дверь и Лизонька, как старик ласково называет свою внучку, вкатила тележку с несколькими ярусами подносов, заставленных разными блюдами. В этот раз снова была русская кухня в лучших традициях: картошка тушёная с грибами, квашеная капуста, грузди солёные, маринованные огурцы и помидоры, три сорта сала, нарезанного мелкими ломтиками, а во главе этого всего — утка запечёная в яблоках. Не скажешь, что очень скромно, но без заморских деликатесов и «высокой» европейской кухни.
— Ну, угощайтесь, гости дорогие! — с гостеприимной улыбкой сказал Курляндский. — Скажем так, не богато, зато полезно. Вот подкрепимся как следует, а потом и обсудим дела наши мирские.
— Это точно, — улыбнулся я, накладывая себе всего понемногу в тарелку. Настя последовала моему примеру.
Вот такое я люблю. Всё вроде бы просто, но очень вкусно. Когда я понял, что следующий кусочек мягкого нежного сала просто не поместится в моём желудке, диким усилием воли отодвинул от себя тарелку и откинулся на спинку стула. Рядом сыто икнула Настя и зажала рот рукой. Курляндский с выражением сытого кота на лице вытирал рот салфеткой.
— Ну вот, теперь можно и поговорить, — сказал фармацевт, хотя мне уже хотелось не говорить, а лечь поспать. — Выкладывай, Саш, что там у тебя?
— Вот привёз вам хороший заказ на изготовление лекарств, — сказал я и положил на стол список. — Вы тогда выставьте счёт, всё будет оплачено из городской казны.
— Ого! — вскинул брови Готхард Вильгельмович. — Да тут теперь работы надолго. Мне тогда надо помощников искать. Неплохо было бы и лабораторию расширить, но пока все деньги на ремонт уходят, оборудование купить не на что.
— А вот по поводу лаборатории и оборудования у меня к вам есть отдельный разговор, — улыбнулся я.
Курляндский оторвал взгляд от списка препаратов и поверх него вопросительно посмотрел на меня, подняв правую бровь.
— Заинтересовал, продолжай.
— Я пока не согласовал этот вопрос с коллегией лекарей и городскими властями, но, если вы сами одобрите этот вариант, то от них я добьюсь всего, что для этого понадобится, — сказал я и снова замолчал. Было очень интересно наблюдать за разгорающимся в глазах старика любопытством.
— И-и-и? — начиная терять терпение протянул он.
— Наш госпиталь занимает два этажа и нам этого более, чем достаточно. Как говорится с запасом. Но в здании есть ещё и третий этаж, который никому не нужен и им никто не пользуется. Вот я и хотел предложить вам открыть там лабораторию. А что, очень удобно. Лекарства с экспериментального стола будут сразу поступать к постели больного. Клинические испытания незамедлительно и прямо на месте. К тому же нам не надо будет далеко ездить, а чтобы передать заказ надо будет лишь подняться на этаж выше.
— Хм, — единственное, что выдал Курляндский на мою длинную тираду и глубоко задумался, приглаживая волосы на затылке.
Я уж подумал, может тоже подойти его погладить, чтобы думалось легче? Да ну, сам справляется вроде. Ответа пришлось несколько минут подождать. Как по мне, так и думать тут не над чем, надо соглашаться.
— Ты знаешь, Саш, а почему бы и нет? — ответил наконец Готхард Вильгельмович, разведя руками. — Кто нам мешает? Только здесь я свою лабораторию закрывать не буду, я слишком долго и кропотливо её создавал, собирая по крохам. Отправлю тогда к вам Лизоньку работать. Она девочка умненькая, всё уже знает, что надо знать, со всем справится. А я уж буду тогда здесь по-стариковски.
Сказав последние слова, он резко загрустил. Мне казалось, что ещё немного и по щеке скатится скупая мужская слеза.
— А как же вы тут останетесь без Лизоньки-то? — спросил я.
— Да негоже, что она жизнь свою решила старику посвятить, ей своя нужна, свобода нужна. А я наконец найму домработницу, повариху и пару помощников в лабораторию. Наверно столько работников потребуется, чтобы одну Лизоньку заменить, — сказал он и глаза всё-таки предательски заблестели. — Ты, Саш, не обращай внимания на старика. Люблю я её больше жизни, одна она у меня осталась. Только благодаря ей за эту треклятую жизнь и держусь. А что такое любовь, Саш? Это когда
