Серая крепость (СИ) - Гор Александр
Какие-то полчаса, и пора спускаться с вышек, чтобы топать на ужин, за которым эти попробовавшие человеческой крови «охотнички» принялись восторженно обмениваться впечатлениями. Ничего, нервы у Сергея Беспалых крепкие, он и эту мерзость выслушает… То, что там, на Западе, потакают самым разнообразным извращениям, для него не новость. Но оказалось, что и их кому-то мало, хочется почувствовать, что такое убить человека. И сделать это не потому, что тот кому-то угрожает, как это происходит у военных или правоохранителей, а чисто из желания получить новые впечатления. А потом ещё и посмаковать их.
Впрочем, чего на Запад пенять? Разве отморозки из «бригады» Вовы Пензенского, банкиры и чиновнички не для этого сюда приезжали? Отличие лишь в том, что «западники» не ужрались, как свиньи, и не потребовали немедленно предоставить им девок. Хотя, пожалуй, лишь из-за того, что им после ужина предложено «продолжение охоты».
Мерзко? Мерзко. Но кому-то эту работу по срыву нападения на базу всё равно делать надо. Так пусть её сделают эти извращенцы, если им так хочется.
Осмотр окрестностей базы в тепловизионный прибор с «главной» башни показал, что с задачей очистки окрестностей от лазутчиков швейцарцы справились отлично. Так что можно переходить ко второй части спешно придуманной для них операции, «Страх и трепет».
Каир-хан походное дело неплохо знает. Для себя, любимого, небольшой, соответствующий его чину, походный шатёр установил. Простые воины у костров спят. Кони пасутся неподалёку, охраняемые пастухами. А вокруг лагеря бродят спешенные караулы.
Раз в пятнадцать минут очередной стрелок делает выстрел в сторону коней, вызывая среди них суматоху. А следом, под шумок, выбивает кого-то из караулов. Едва утихнет вспыхнувшая ни с того, ни с сего суматоха (выстрелов-то не слышно даже в пяти шагах от вышки, не говоря уже о половецком лагере), а потревоженные ею воины снова улягутся у костров, как всё повторяется. И так — всю короткую июньскую ночь.
Нечестно, не по-рыцарски? А по-рыцарски являться с толпой, более чем в пять раз превышающей численность населения «Серой крепости» и грозиться всех перебить и превратить в рабов? Каир-хан ведь так и объявил, когда его ткнули носом в то, что он ведёт себя как баба, докопавшись до Динары. Проще было бы, конечно, выехать из ворот на двух БМП и ударить по орде из пулемётов, но, может быть, столь «подлые» методы приведут к меньшим потерям у кочевников. Их воины ведь ещё могут пригодиться, когда сюда, в степи, восточнее Днепра, придут монголы…
Когда более или менее рассвело, Беспалых отпустил швейцарцев поспать пару часов. Пообещав, что непременно разбудит перед «главной, неограниченной охотой». Те хоть и горят азартом, но всё равно уже хотят спать. Сам же, дерябнув добрую кружку растворимого кофе, отправился на водонапорную башню. Наблюдать, что будет происходить в половецком лагере.
А там действительно чувствовался страх. Люди, жмущиеся к догорающим кострам, держались за оружие и напряжённо оглядывались по сторонам, ожидая от «проклятого места» новых таинственных смертей. Осаждённые ведь ночью не проявляли никакой активности, а люди гибли, лошади получали ранения и бесились. Стрелой на таком расстоянии ни до лагеря не достать, ни, тем более, до пасущейся живности. Да и стрела остаётся в ране, её никуда не спрячешь. Значит, точно — само место проклятое, и Каир-хан ошибся, выбрав его для стоянки.
Всю ночь, несмотря на смерти и регулярно поднимающийся в половецком лагере шум, одуренно пели соловьи. В зарослях на берегу Дона и в кустах, растущих вдоль реки Девица. Теперь же они умолкли, и их трели заменило всё нарастающее щебетание других птах, которым тоже глубоко наплевать на тревоги, страхи и страсти глупых людишек, выбравших это место и этот день для того, чтобы убивать друг друга.
Сам хан тоже уже был на ногах, распекая то прибегающих к нему, то убегающих от него командиров. Что он им говорил, невозможно было бы узнать, даже с помощью Динары — слишком далеко, не расслышать. Но только десятники и сотники вскоре принялись поднимать людей, жмущихся друг к другу у почти погасших костров. Те, отгавкиваясь, нехотя брели в сторону конского стада. Значит, скоро начнётся. Надо будить и швейцарцев, и всех, поставленных под ружьё для обороны базы.
18
За лёгкий, смешливый характер Луизу здесь считали несерьёзной, легкомысленной. И, конечно же, странной. Да взять хотя бы её цвет кожи, разительно отличающийся от цвета кожи остальных, живущих в месте, которое не может существовать с точки зрения здравого смыла и современной науки. А уж то, как она попала сюда и буквально в первую же ночь оказалась в постели у второго по рангу человека в городке… Не может существовать, но существует вопреки всему. И в первую очередь — вопреки здравому смыслу.
Ведь что такое этот затерянный в степи городок? Его называют охотничьей базой, хотя, как говорит Сергей, охотиться сюда приезжают не на животных, а, в первую очередь, на людей. И ладно бы, если бы это были только русские мафиози, которыми пугают весь цивилизованный мир (и не зря пугают, Луиза в этом убедилась на собственном опыте, лишь чудом не став их жертвой). Но ведь в последней группе приехали и европейцы, из очень высокоразвитой, цивилизованной Швейцарии, мало чем отличающейся по демократичности от Франции.
Строят городок для охотников на людей на деньги других мафиози, более высокопоставленных и, как показалось француженке, более культурных, чем те, которые силой увезли её сюда прямо с улицы крупного города. По крайней мере, одного из них она видела, и он произвёл на неё впечатление не преступника, а приличного буржуа. Но у них есть и вторая цель, кроме зарабатывания денег на пороках и низменных страстях людей: они хотят, чтобы эти убийцы, платящие деньги за возможность безнаказанно убить себе подобных, таким способом помогли защитить предков русских от страшных монголов и других кочевников.
Пожалуй, такую цель даже можно назвать благородной, учитывая, что за чудовища эти монголы. Луиза, только учась в Москве, узнала о существовании французского хрониста Мэтью Парижского, описывавшего ужасы, творимые монголами на порабощённых территориях. И хотя профессор, упоминавший его, говорил, что Мэтью сильно сгущал краски, чтобы произвести впечатление на читателей, но в целом это были кровавые, беспощадные завоеватели, вырезАвшие целые города и феодальные владения. И даже страшно себе представить, что будет, когда они придут сюда.
Люди, живущие на этом клочке земли, огороженном бетонным забором, прекрасно знают и то, в чьей собственности городок, и для чего он строится. Но относятся этому совершенно спокойно, словно понятия «право человека на жизнь» не существует в природе. А мафия — не закоренелые преступники, которым место в тюрьме или даже на гильотине, а обыкновенные наниматели, платящие им хорошие деньги. За что ей нужно быть благодарными. И даже те, кто понимают, что они оказались здесь, в глубоком прошлом, навсегда, потому что мафиози не позволят им вернуться в ХХ век и рассказывать об увиденном, благодарны за то, что им позволили остаться в живых. Большинство же категорически не верят в то, что они больше никогда не увидят близких, свои дома и прочее имущество.
Не может быть, потому что это ненаучно, не подтверждено учёными. Тем не менее, здесь живёт тот худощавый парень в очках, который сумел в одиночку сделать то, чего не могли добиться видные профессора и академики, целые научные институты и лаборатории, оснащённые наисовременнейшим оборудованием. И, как выражается Сергей, «не парится» из-за того, что величайшее изобретение принесло ему не всемирную славу, а роль такого же, как все, узника, по сути дела, раба преступников. Ведь все эти деньги, которые зачисляются им на банковские счета или даже выдаются наличными, они никогда не смогут потратить ни в одном магазине. Поскольку этих магазинов здесь, в тринадцатом веке, не существует.
От депрессии, навеваемой этими размышлениями, Луизу спасает только молодость, весёлый, общительный характер, желание выжить и секс с человеком, внешне выглядящим очень сурово, но неожиданно оказавшимся очень добрым и ласковым. Она даже знает, как бы складывалась её жизнь здесь, в городке, стоящем над русской рекой Дон, если бы не Сергей. И очень беспокоится из-за того, что ему приходится рисковать жизнью, организуя оборону городка от кочевников.
