Задира - Владимир Николаевич Малый
Первое время девчонке еще хватает воздуха, чтобы, бранясь, пытаться высвободится, но сначала она перестает ругаться, а потом берет паузу в деле своего освобождения от наглого угнетателя.
- Сдаешься на милость победителя, или еще потанцуем, или покувыркаемся? – тихо шепчу ей в самое ухо.
Девчонка дергает головой в попытке укусить меня за нос или щеку, но лишь громко клацает ровными белыми зубами. Ее плевок тоже не достигает цели. Правда, уклоняясь, я выдавливаю из груди побежденной последние остатки воздуха.
- Ну, все, хватит! – прекращает нашу веселую возню старик. – Порезвились и будет!
В его тоне свозит нечто такое, что меня словно ветром сдувает с угловатой милашки. Радует, что так несолидно веду себя не только я. Через секунду любовь всей моей сознательной жизни тоже уже стоит на ногах, едва не падая в обморок от нехватки кислорода. Делаю небольшой шаг к ней навстречу, чтобы при необходимости подхватить падающую в беспамятстве девицу.
Старик ожигает меня взглядом, но в этот раз мне хватает выдержки, чтобы не поддаться его воле.
А девчонка – кремень! Справилась с головокружением и уже снова готова: хоть коня на скаку останавливать, хоть в горящую избу входить, старику она тоже не подчинилась ментально, но слушается его из уважения.
Из этого и я делаю вывод, что дед, и правда, не так прост, как пытался попервой казаться.
- Ты свободна, Четвертая, - снова заговорил старик, - утром перечислишь мне причины, из-за которых тебя только что победили.
Огонь в ее больших глазах вспыхнул с новой силой.
- Разреши мне повторить поединок с оружием, Учитель! – с нотками мольбы в голосе прошептала она. – Я смою свой позор его кровью! Он поплатится за то, что распускал руки!
- Справедливости ради, - совсем неделикатно вмешался я в их диалог, - стоит заметить, что она первая проявила интерес к моим мужским статям!
- Ты с дуба рухнул? Я била тебя ногой! – зашипела она, как исходящий паром утюг.
- А я тебя рукой, - улыбнулся я тактильным воспоминаниям, - не вижу особой разницы: эти наши конечности вполне соразмерны, и била ты так же нежно, как и я.
- Четвертая! – каркнул старик, заставляя девчонку остановить стремительный удар на полпути к моей персоне. – На выход! Жду твоего отчета с первыми петухами.
Девчонка молча вышла.
Проводив ее масленым взглядом, я повернулся к деду.
- Проницательная особа, - улыбнулся я, - догадалась, что я упал с дуба.
- У тебя это на лбу написано, - не спешил разделять мое веселье старик, - в глазах ни одной приличной мысли и ведешь себя, как прыщавый подросток. Ты знаешь, сколько стоит телега, которую мы на дороге бросили?
- Уважаемый, - вдруг, ни с того, ни с сего, решил расставить я все точки над «ё», - представиться ты не удосужился, но я не гордый: раз все тут тебя зовут Учителем, то и для меня это прозвище сгодится. Так вот, Учитель, я, пока в себя полностью не приду, ни на какие непонятные мне движения подписываться не стану, так что хоть вешай на меня какие-то там долги, хоть не вешай, ничего я для тебя наперекор своим желаниям делать не стану. За еду, да, благодарен, за то, что не бросил у дуба и не добил, если это правда, конечно, так и вовсе готов тебя расцеловать, но большего от меня не жди. Пока я ничего не помню, никому я ничего не должен.
- А за еду? – хитро усмехнулся старик.
- Зрелищем отплатил, - нашелся я, - видно же, что тебе понравилось, да и ученице твоей урок на всю жизнь: пускай знает и помнит, что она боец, а не дева непорочная, и на оскорбления нужно бить сразу, а не потом просить на это разрешения.
- Суров ты, как я погляжу, - все еще продолжал улыбаться дед, - возьмешься за плату достойную подтянуть моих учеников в приемах уличной драки без оружия?
- Вот это уже деловой разговор! – обрадовался я. – Если у тебя в учениках есть еще хотя бы парочка таких, как эта четвертая, то я готов у тебя и вовсе за еду работать!
- Аккуратнее, охальник! – наигранно свел брови к переносице старик. – А то такими темпами ты мне сам приплачивать начнешь!
Так мы и ударили по рукам, а спустя всего пару часов я приступил к своим новым обязанностям.
Перед выходом из дома Учитель выделил мне новые штаны больше похожие на панталоны, заявив, что все ученики и инструкторы занимаются именно в таких.
Зажав это непотребство в кулаке, я поскорее выскочил на улицу, не дожидаясь того безобразия, что мне могли бы предложить вместо рубахи.
На улице меня ждал холодный прием. Все-таки Четвертая с Седьмым – ябеды! И, что характерно, сами они принимать участие в тренировке явно не собирались, потому как подпирали спинами соседнее строение, стоящее рядом с домом Учителя, а вот наговорить обо мне кучу нелицеприятной правды, они не поленились. Это я читал в глазах моих будущих учеников. Этих двух доносчиков здесь любили, а меня автоматически перевели в разряд негодяев.
Что ж, неприятность эту мы переживем.
Итак, одеваясь на свой первый урок я проанализировал ситуация и понял, что не знаю, умею ли что-то еще кроме того, что уже продемонстрировал днем в роще и поле, а потом и здесь, но уже ночью. Так же я был не в курсе того, как вообще преподавать то, что сам делаешь рефлекторно.
Сразу же ударять в грязь лицом не хотелось, но вариантов, как бы я мог этого избежать, пока не находилось. Я ведь даже не мог с ними познакомиться, потому что тупо не знаю собственного имени…
В конечном итоге я устал мыслить в негативном ключе и решил, что все просто должно идти своим чередом. И сразу же на душе стало легко и спокойно, словно именно этого решения от меня ждало мое прошлое, пока еще забытое Я.
И вот, распрощавшись с нерешительностью и тревогой, я вышел на улицу, мазнул насмешливым взглядом на битый мною местных «авторитетов» и пристально всмотрелся в своих учеников.
Все они, без исключения, выглядели эффектно: сухие, подтянутые, без единого лишнего
