Начальник милиции (СИ) - Дамиров Рафаэль
Я вышел через запасной ход во внутренний двор ГОВД. Территория немаленькая, примерно с десяток соток, заставлена в задней части гаражами-боксами. Сбоку стоянка с ржавым и побитым автотранспортом (изъятым, очевидно, хотя были и целые машины, и мотоциклы на полуспущенных колесах). Дальше шли какие-то сараи. Вдалеке торчал уличный туалет. Деревянный, похожий на гигантский скворечник. А справа к стене здания прилипла клетка… Огромная, под крытой крышей, затянутая железной сеткой.
За сеткой застыла зверюга. Морда, что заостренный кирпич, уши торчком, не сгибаются и не шелохнутся. Застыли треугольниками, будто зубы гигантской акулы. Я в породах не разбираюсь, но овчарку от мопса отличу. Так вот, это была самая настоящая овчарина. Из тех, что по телеку в фильмах про войну и погранцов показывают и в «Ко мне, Мухтар» снимали. Порода называется — то ли немецкая, то ли восточноевропейская, я таких тонкостей не знаю.
Псина не шевелилась, впившись в меня недобрым взглядом. Окрас у нее самый стандартный, чепрачный, вроде, называется, с подпалинами. А на морде — «маска» черная, и по спине этакая адская чернота разлилась, на лапы местами переходящая.
— Бобик, — улыбнулся я и приветливо посвистел.
Но Бобик не признал во мне хозяина. Бросился на сетку. Гав-гав! Гав!
Я даже отпрянул от неожиданности, казалось, вот сейчас клетка не выдержит и паутинка сетки порвется под натиском служебного монстра. Размеров псина была немаленьких. Я не специалист, но мне показалось, что вообще-то гораздо больше средних. Кобель, мать его за хвост… И что мне с тобой делать? Ты явно меня цапнуть хочешь. Овчарки умнее некоторых людей, вот этот и почуял, что перед ним не Сашок, а дядя Саша.
Я осмотрел клетку. Кастрюля вместо миски, маленький тазик вместо чашки. В углу конура, на дощатом полу отходы пищеварительной системы Бобика. Ан нет, не Бобик ты. В верхнем углу клетки-вольера я разглядел табличку: «Мухтар». Далее шел инвентарный номер.
А ты у нас на балансе, получается? Вот бы списать тебя и не заморачиваться. Но я кинолог, а значит, собака мне всё равно положена. Кинолог без собаки — все равно что пчеловод без ульев. Придется выкручиваться.
Мухтар тем временем перестал кидаться на сетку. Снова застыл, гипнотизируя меня взглядом. Мне показалось, что глаза у него выглядят умнее, чем у моего соседа по комнате.
Тем временем планерка явно закончилась, и народ вывалил на внутренний двор. Кто покурить, кто к гаражам, а кто в туалет направился. Похоже, удобств внутри не имелось. А я-то думал, это наша с Бобиками будка.
— Что, Морозов, ссышь внутрь зайти? — услышал я за спиной чей-то глумливый голосок.
Обернулся. Передо мной стоял хлыщеватого вида парень. Похож на наглого партийного мажорчика. Да только форма милицейская не давала этому сходству укрепиться. Не бывает мажорчиков в форме. Но один фиг, глазки у него хитрые, кудри скользкие, волосы цвета перезрелого каштана, и еще эта улыбочка, запоминающаяся такая. Сложенная из тонких губ ниточек — как змея лыбится. Вот-вот яд капнет…
— А ты-то не ссышь?
— Ха, я инспектор розыска, а не собачатник.
— Значит, все-таки ссышь…
— Морозов, на поворотах аккуратнее, можешь не вписаться, — все с той же змеиной улыбочкой проговорил кудрявый.
— Трубецкой! — окликнули его из курилки (две лавки и вкопанное ведро с водой — вот и вся курилка). — Иди сюда, ты что там возле зоопарка торчишь?
Раздался смех, а инспектор уголовного розыска, похлопав меня по плечу, мол, увидимся, свинтил к лавочкам. Там роился народ, что-то обсуждал, над кем-то смеялся. Не надо мной ли?
Ну точно надо мной, косятся, гады, только что пальцем не тычут. Что же ты, Сашок, такое допустил, как тряпка себя вел? Коллектив тебя не уважает, придется исправлять досадное положение.
Тем временем собака оживилась. Появление сразу большого количества людей в тихом дворике ее явно нервировало. Кобель стал с новыми силами кидаться на сетку, перекрыв все звуки дворика басовитым лаем.
Я снова посмотрел на инвентарный номер, потом на улыбающихся ментов в курилке. И в голову пришла подлая мысль. И злая, как этот Мухтар. А если Мухтар куда-нибудь денется, то, получается, я останусь без работы? Уволить меня не могут, а, например, поставят охранять кого-то или… бумажки перебирать. Хм… А это определенно лучше, чем говно чистить. А не выгулять ли мне пёсика? Пусть валит на все четыре стороны. Скажу, что убежал… Да, что скажу, вон сколько свидетелей будет, что он смылся. Судя по поведению, Мухтар диковат, и если его выпустить, рванет прочь со всех своих четырех когтистых лап. Скатертью дорожка. Заодно и тех курильщиков смешливых проучу. Уж больно они на меня косятся, а псина так и рвется к ним. Их хохоточки его явно нервируют. Решено — выпускаю кракена.
Я подошел к дрожащей от ударов сетке. Сдвинул в сторону доску, которой была подперта калитка. Тут же отпрянул в сторону. Бочком, бочком успел отойти на пяток метров, прежде чем псина сообразила (видимо, не часто ее выпускали), что доступ к свободе открыт.
Бух! — Мухтар ударил по чуть приоткрытой калитке. Та с глухим стуком отлетела, освобождая проход.
Зверюга, смесь пантеры с носорогом, выскочила во дворик и ринулась туда, откуда звучали голоса.
Кто-то даже завизжал там. Или среди них была женщина, или фальцетный мужчинка, я не разглядел, не до этого было. Сам торопился уносить ноги, вдруг Баскервиль откушать возжелает, я ведь его так и не покормил с утра.
Псина ломанулась прямиком к курилке. Ментов как ветром сдуло. Не знал я, что люди в не очень удобных кителях и форменных брюках могут бегать почище спортсменов в трусах и майках.
Толпа вся влилась в бокс-гараж и захлопнула за собой дверь, перед самым носом Мухтара.
Только Кудрявый не успел шмыгнуть в укрытие. Он не отличался прытью, по жизни был вальяжен, а при виде опасности просто спрятался в кустах сирени. Но Мухтар молодец, учуял его кудри-барашки. Ату его!
Пес развернулся и бросился прямиком к кусточкам. Гав-гав-гав — громыхал он на всю округу. Я даже видел, что из окна здания кто-то высунулся, по силуэту похожий на начальника.
Кудрявый не выдержал и сиганул прочь из кустов, но уперся в забор. Деревянный, кривой, но высокий и с колючей проволокой по верху. Еще несколько секунд и Мухтар его проглотит. Надеюсь, целиком, вместе с кобурой.
Но Кудрявый в этот момент тоже вспомнил про кобуру. Он опустил руку, выхватил пистолет и привычным движением снял с предохранителя. Следующий сухой щелчок означал, что он, передернув затвор, загнал патрон в ствол и готов палить. Вот блин… я, конечно, не жалую собак, но вовсе не хочу, чтоб псина из-за меня погибла.
Решение пришло спонтанно. Я подхватил обломок доски, которым подпирался вольер, и что есть силы швырнул в Кудрявого. Доска спланировала крайне удачно, благо оперок был недалеко от меня и с глазомером у меня оказался полный порядок. Инспектор угрозыска уже целился в животину. Вот, сука, мог бы и в воздух для начала пальнуть. Но, судя по его выпученным глазам и вставшим дыбом кудрям, он знатно перетрухал, и сейчас не думал, как должен думать мент. Насколько помню, задача любого мента, что СССР-ского милиционера, что послереформного полицейского — в ходе применения огнестрельного оружия причинять вред минимальный или стараться вообще его избежать, даже если перед тобой «кракен».
Доска прошуршала поверх сирени и заехала стрелку прямо в лоб. Бум! Тот свалился в траву подстреленным кабанчиком, выронив табельное. Мухтар прыгнул на врага, но, когда приземлился, тот лежал дохлой тушкой и не дергался — и это, очевидно, на дальнейшую борьбу не воодушевляло. Пёс деловито обнюхал тушку, оросил рядом с ней забор, съел кузнечика, протрусил в сторону и нырнул в какую-то лишь ему видимую дыру. Был пацан, нет пацана…
Между тем двери гаража распахнулись, и оттуда высыпали возмущенные служивые возрастов и званий разных.
— Ты пачэму, Морозов, псину выпустил? — возмущался «джигит» с внешностью Адлеровского торговца фруктами и носом какаду. Даже хохлится, что тот попугай, только сам весь черный, с головы до пят. На руках и груди из-под форменной рубашки шерстинки проглядывают. Горячий мужчина подкрепил свою фразу бурной жестикуляцией, я даже дуновение от его размахиваний почуял.
