Шиповник-твикс (СИ) - Валин Юрий Павлович
— Прошло хорошо. Тебе большое спасибо, выручил, — Дики улыбнулась, закинула руки за голову и принялась за повороты корпусом.
— А что вы делали? — Подушка жутко проницательно сузил глаза.
Дики фыркнула:
— Грабили банк. Избили трех копов. Обчистили городской арсенал. Не будь ребенком. Просто разыграли одного парня. Не из нашего класса, но вредный, как старый скунс.
— Разыграли? — Подушка-Сайман хмыкнул. — Ну-ну.
— Вот жутко недоверчивый ты человек. А что ты вообще тут делаешь? Ты где тренируешься?
— Подготовительный класс гольфа. Но у меня заныло запястье, и коуч сказал, что лучше мне сегодня почитать теорию.
— Понятно, — Дики посмотрела на толстяка с показным сочувствием. — Должно быть, гольф — чудесная игра. Особенно, если ты восьмидесятилетний миллионер. Несомненно, тебе лучше знать, чем заниматься. Но если хочешь знать мнение отстраненных черногорских наблюдателей — так ты ничего не добьешься в жизни.
— Неужели? — Подушка яростно надул щеки.
— Слушай, я не собираюсь тебя учить или подначивать. Все равно никто не слышит. Все мы замечательные, дела идут отлично, все очень-очень хорошо, улыбаемся во весь рот. Но скажи честно — может, у тебя есть какие-нибудь маленькие проблемы?
— Если строго между нами: у кого нет проблем? — пробурчал Саймон, проявляя неожиданное здравомыслие.
— Вот именно. У нас есть, у тебя тоже есть. Но, извини, твоя проблемка очевидна. Так на кой черт тебе пафосный гольф? Едва ли он подправит твою физическую форму. Займись делом.
Толстяк скорчил рожу:
— Каким делом? Я недостаточно жирен, чтобы меня записали на курсы коррекции. В футбол меня тоже не возьмут. Остается ждать, когда потолстею для курсов, а пока ходить на гольф. Там тоже учебные очки за спорт начисляют.
— Ерунда. Бег, упорство, отказ от жирного и острого. Вот и всё.
— Не смеши, Кольт. Статистика показывает, что процесс похудение куда сложнее…
— Статистика не учитывает личного упорства. Если бы ты всерьез взялся за дело, я бы поставила на твое похудание десятку. Я ведь тебя не первый день знаю.
— Правда? — Подушка без нужды подтянул и так весьма туго сидящие тренировочные брюки. — Но ведь это не поможет?
— Не поможет чему? Вряд ли ты станешь стройным и гибким как ручейная тростинка. Но сила воли, правильно организованная масса тела и наработанное упорство вызывают законное уважение. Многие девчонки согласны с этой мыслью.
— Намекаешь? Вы что, с Моникой обо мне много болтали? — сумрачно осведомился страдалец.
— Извини, я чужие секреты не выдаю. Сам можешь поразмыслить и догадаться.
— Но если я стану бегать, это будет выглядеть смешно, — еще мрачнее молвил Подушка.
— Да и черт с ним. Вот я тренируюсь с футболистами, думаешь, я не знаю, как над этим смеются в школе? Да пошли они… — Дики ввернула несколько очень старых и почти черногорских словечек. — Мое личное дело, и наплевать на смешки.
— Вы, Кольты, иной раз выглядите дьявольски уверенными в себе, — вздохнул Саймон. — Пожалуй, я подумаю и начну.
— Чего тут думать? Ты сейчас в спортивной форме, сейчас и начинай. Или у тебя и щиколотку прихватило? Нет? Так давай вместе на первой скорости…
Бегать Саймон, конечно, не умел. Вообще не умел. Дики и не подозревала, что человек может быть столь скован собственным жирком. Это же не первая скорость, а какая-то «минус третья». Но человеку нужно дать шанс, иначе почти всех здешних обитателей придется мордой по сетке возить.
Трусили по дорожке, Саймон на третьем шаге запыхтел. С поля что-то насмешливо крикнули, засмеялись. Дики отмахнулась от футболистов и похлопала новоявленного бегуна по подушечному плечу:
— Парни-то они незлые, но грубые и любят поддразнить. Футболисты, что с них возьмешь? Не обращай внимания, круг за кругом, можно менять темп, но главное — не останавливаться. Сегодня, завтра и ежедневно. Это бой, брат Саймон. Покажи им всем…
Протащились кружок — Дики порядком подустала от непривычного черепашьего темпа. К счастью, начинались игровые упражнения, и был повод удрать на поле.
Катались мячи, отрабатывались штрафные, а несчастный Саймон со скоростью улитки-пенсионерки огибал поле. Футболисты больше не глумились: и отвлекаться не получалось, да и Рич вовремя сказал пару слов. Отрабатывая с мячом, Дики порой вспоминала о «бегуне» — он все еще был здесь, временами переходил на шаг, разводил пухлыми руками, вроде даже что-то кряхтел-напевал, не иначе, молитвы и проклятья.
Сгоняли двухсторонку. Дики стояла на воротах, потом тренер дал возможность десять минут сыграть на любимом правом фланге и чуть-чуть в защите. Пресекая прорыв, Дики нефигово столкнулась с бешеным Луисом, обоим пришлось посидеть у трибуны, приходя в себя. Играющая вратарша поотдувалась, посмотрела на дорожку, и, прихватив бутылку с водой, сбегала проведать доходягу.
— Главное, не наседай. Не важен темп — важна дистанция!
Саймон кивал, булькал водой. Вообще, судя по щекам и промокшей толстовке — на пару литров он уже похудел.
Дики вернулась к футболистам. Луис, щупая собственные ребра, предсказал:
— Все равно ему не прорваться. Мне его жаль, но это просто обреченная куча жира.
Дики пожала плечами:
— Каждый играет, как может и на своей позиции.Предрасположенность, семейные гены, сдвиги в обмене веществ — слышал о таком? Это тебе не против команды Глендейл-скул выходить.
— Не спорю. Святая Мария, не дай нам таких упертых соперников.
Доигрывала Дики в воротах и потянула совершенно неберущийся в нижний-левый. Так и закончили вничью. Коуч раздал замечания, потом указал в сторону бредущей по дорожке толстенькой фигуры:
— Именно об этом я вам и говорю. Способности, это одно. Решимость — другое. Вы должны одинаково бить с обеих этих «ног». Кольты, забирайте этого парня. Боюсь, он уже не способен вспомнить, где раздевалка.
Тренер преувеличивал: Подушка не только не сдался, но и был способен соображать:
— Мне нужно брать с собой запасную кофту. Воняю, как вонючая вонючка.
* * *Валери ждала на стоянке. Близнецы в молчании уселись на заднее сидение и приготовились. Но молчание продолжалось, и в тихом урчании мотора томительная бессловесность казалась все неприятнее.
Остановились уже за городом, слева начиналось пляжное побережье: смотровые площадки и парковки сейчас были практически пустынны.
— Пошли на пляж. Топить буду! — видимо, особой шутки в предупреждении не предполагалось, поскольку зубами Валери скрежетнула по-настоящему.
Близнецы спустились за опекуншей по деревянным ступеням. Топить это вряд ли, но, вообще-то…
— И главное, морды такие спокойные. Никакой тени стыда и раскаяния! — Валери с силой впихнула ладони в карманы своих узких джинсов. — Мамы ваши предупреждали, что легко не будет, да я и сама понимала. Но не настолько же⁈
— Стыд есть, — тихо заверил Рич. — Но вот Дики в школе человека спасла. Неизвестно на сегодня спасла, или вообще, но у нас слегка отлегло и…
— Человека она спасла⁈ Человека! А я, по-вашему, кто⁈ Да вас…
Ругалась Валери довольно долго, слов не выбирала и обращалась по большей части к океану — на пустынном пляже эта огромная вода, по-видимому, действительно казалась более серьезным врагом и мучителем. А близнецы — так, мелкие засранцы, бессмысленные клещи. Примерно именно так близнецы себя и чувствовали.
Потом Валери села на песок, обхватила руками колени, и с ненавистью уставилась на океанский горизонт. Брат и сестра переглянулись: день грозил оказаться даже поганее, чем предполагалось. Здесь на берегу, совершенно некстати — можно ведь пораньше или попозже — пришло понимание того, что мама Стива — очень одинокий человек. В сущности, у нее кроме мелкого, тети Коры и тети Маргарет, никого нет. А ведь те трое тоже довольно одинокие люди. Ну, если не считать киношного здоровяка, имени которого вообще никто не знает.
