Круговерть бытия 2 (СИ) - Дорнбург Александр
Азартные турки тоже уже разрядили свой огнестрел еще на первоначальном этапе и без особой пользы для себя. А так как острозаточенные пики казаков работали со скоростью иглы от швейной машинки, то озадаченные басурмане попали впросак, не в силах преодолеть эту импровизированную преграду. Нехристи рассчитывали завязать примитивную дикую драку, в которой они могли бы реализовать свое численное преимущество, но им не повезло.
Конечно, своими молниеносными ударами казаки не столько старались проткнуть наших врагов, сколько, нанеся поверхностное ранение, сбросить их вниз. Впрочем, некоторые донские ловкачи метко поражали своих противников ударами в горло, организуя сразу великолепную занятость местным гробовщикам.
Теоретически вооруженный саблей солдат может отбить древко пики в сторону, а потом, изловчиться, и поразить своего противника. Но все зависит от мастерства обеих задействованных в поединке сторон. А мы поставили на пики самых лучших в этом деле. Так что работа успешно шла в одну калитку. Длина, помноженная на высоту, давала отличный результат. Жала пик покраснели от крови…
Мусульмане, храбрецов у которых уже перебили, а осторожные остались, сразу поняли, что следующий залп казаков с вершины будет переломным. И фатальным. Поэтому сами, разочарованные сложившимися обстоятельствами до глубины души, начали разворачиваться и убегать. Спеклись, нехристи! Они уже напрудили в свои шаровары. С такими ужасающими противниками они еще не сталкивались. А жизнь для каждого дорога.
Атака федаинов захлебнулась. Истощив всю энергию без остатка в отчаянной борьбе, они совершенно потеряли присутствие духа. В последние секунды, когда счастье столь явно обратилось против них, они побежали без оглядки. Наш залп из 124 мушкетов был направлен в убегающие спины. Впрочем, я, оставив винтовку в покое, перезарядил барабаны револьверов и теперь «жарил» без остановки. Придавая прыти убегающим.
Все было кончено. «Черт его побери, мы снова сделали это!»
Наши пикинеры спустились к подошве холма и короткими ударами в горло прекратили мучения всему, что там еще дергалось. Включая и людей, и лошадей. Остальные, предусмотрительно перезарядили свой огнестрел. Но нас никто не атаковал.
Из тех двух сотен мусульман, что сейчас сбежали от нас, в султанскую армию вернется не больше половины. Потому, что сейчас они получили от армейской службы устойчивый иммунитет. А вторая половина собьется в банды абреков и присоединится к грабежу многострадальных болгар. Это намного безопаснее. Не для того их мамочка рожала, чтобы в схватках с суровыми казаками им приходилось жизнью рисковать.
Но и нам на сегодняшний день пора заканчивать играть с судьбой в русскую рулетку. Из 350 человек 150 уже выбыли из строя. Свыше трех десятков убитых, остальные раненые. Предположим, убитых мы сейчас всех быстро захороним, но с ранеными мы будем двигаться со скоростью черепахи. Да и материальных потребностей есть три раза в день нельзя было обойти.
Так что пока к нам не заявился очередной турецкий отряд, быстро закругляемся и отходим в наш тыл. Под прикрытия русского авангарда, который должен действовать уже где-то неподалеку. Не стоит Рубикон переходить на красный…
А вот когда мы оставим своих раненых на попечение госпитальных врачей, то можно будем повторить свою атаку. На «рывок». И в этот раз мы перебьем всю османскую конницу, и, уклоняясь от пехоты, прорвемся в турецкий тыл. И, наконец, заблокируем перевалы.
Конечно, будь у нас вертолеты, мы смогли бы высадить группы десанта прямо на перевалы и снабжать их по воздуху. Но вертолетов у нас не было. Приходилось действовать старыми, архаичными методами.
Глава 10
Нашим планам не суждено было осуществиться. Как только мы оказались вблизи передовых русских аванпостов и отправили караван с ранеными в госпитали, то нас разыскал фельдъегерь. Он привез приказ Дибича, чтобы мы прекращали заниматься ерундой и самоуправством, а действовали совместно с армией. Повинуясь приказам из штаба. Это был просто вербальный удар под дых, вышибающий дух. Вот и кончилась наша вольница. Не судьба нам погеройствовать. Когда идешь на поводу, не бьешь копытом.
У нас как в сказке:
— Меняй старуху, рыбка!
Добавлю, что и наград нам за наши «внеплановые» действия не полагалось. По мнению командования мы их не заслужили. Нечего поощрять «партизанщину». Нам так и передали:
— Скажите своим головорезам, что если будут игнорировать замыслы командования, то на награды пусть не надеются.
Многие наши руководители, из властной верхушки, с великим подозрением смотрят на казачество. В любом крупном проекте особенно таком огромном как Российская империя, люди и организации борются за ресурсы и позиции. И мы, казаки, слишком многим оттоптали любимые мозоли.
Они из них, «юристы», видят в нашем «казачьем государстве» в государстве законы, нарушающие равноправность и единообразие целостности. Вторые, «экономисты», коридорные из коридоров власти, отмечают непроизводительное отчуждение большого числа рабочих рук от производительного труда. И все это кажется им неправильным и недопустимым.
Но такой взгляд, основанный на основах права и политэкономии, грешит своей отвлеченностью. Казачество нарушает равноправность и производительность страны, это верно, но когда человек что-то покупает, то он чем-то жертвует. И не жалеет о жертве, если покупка ее стоит. Что дал и что взял — вот в чем вопрос!
Казачье хозяйство, требующего большого приволья, конечно, не извлекает из земли всего того, что она может дать. Но это происходит потому, что казаки поголовно заняты государственной службой. Причем за смешные деньги. А трудом на дядю, не покормишь тетю.
Действующие казачьи полки стоят казне всего третью часть против регулярных. Как говорится: «И кляп могли бы вставить повкуснее!»
И число наших полков в случае внезапной войны всегда легко может быть удвоено и утроено, всей массой вооруженного народа. На полевой работе ли, дома ли, казак всегда стоит на часах у опасной границы. Если бы вдруг власти захотели заменить казачью силу соответственной силой регулярной кавалерии, то государственные финансы Российской империи в тот же момент рухнули бы. И государство обанкротилось.
Так что это мы кредиторы, а русские цари со всей своей придворной камарильей — наши хронические должники. Но в этом наша беда, никто же не любит кредиторов!
Наконец, как боевая сила казачьи войска имеют огромную для империи важность.
Напомню тут идиотскую теорию, что казаки — бежавшие на Дон русские крепостные крестьяне. Дезертиры наоборот, бегущие из тыла на фронт. Между тем, сказка ложь, да в ней намек. Российская империя хотела захватить вольные казачьи области, оттого и родилась именно такая теория, оправдывающая и обосновывающая этот захват.
Для сравнения, можно вспомнить теорию, которая как раз сейчас рождается в США. О том, что Куба это песок, который принесла река Миссисипи. Поэтому Америке надо развязать войну с Испанией и отобрать обратно этот песок. То бишь остров. Не правда ли, эти теории созданы по одним лекалам, один в один? Мыслительный процесс в анабиозе.
Между тем, как раз сейчас, девятнадцатый век вдребезги разбил крестьянскую теорию происхождения казачества. Опытным путем. И дело тут не столько в военных поселениях, где солдаты-крестьяне постоянно восставали от безысходности. Как раз сейчас, наряду с традиционными, правительство создает множество новых «казачьих войск» на границах империи. В Южной Сибири, Казахстане, Средней Азии и на Кавказе. И уже даже официальные газеты смеются, что в результате всех этих потуг создают лишь вооруженную толпу.
Всегда трагедий больше чем Шекспиров!
Только там, где природные казаки составляют половину переселенцев, играя роль своеобразной «закваски», только там и получается необходимый результат. В остальных случаях у теоретиков происходит полный провал.
Природный казак гордится своим званием и не хочет быть никем иным кроме казака. «Ведь ловкость, сметка да сноровка: — Весь капитал у казака!» Предания и родовые обычаи в казачьем населении гораздо сильнее, чем в остальном русском народе. Мне часто здесь приходилось видеть, как вздорный слух, пущенный между казаками об обращение их в податное сословие, выводил их из себя.
