Восхождение язычника 4 - Дмитрий Шимохин
Я глянул на четверку колдунов, что так же стояли возле своей норы и молча взирали на происходящее, не опуская палки, и, судя по всему, торопить своих соплеменников они не намерены, значит, время у них есть, и его хватит, чтобы эти зеленокожие уродцы со всеми смогли разобраться. Что же делать? Должен же быть выход, я начал лихорадочно думать.
Голова начала побаливать от вариантов, которые я перебирал и откидывал за невозможностью.
Применить силу воздуха? Ага, два раза, рунной магией ведь я не владею, а мои руки смотрят куда угодно, только не на гоблинов, чтоб они все провалились, чтоб их разорвало, чтоб их черти сношали в аду без передыха. Говорил мне Венетий, учись, а я только и отвечал: некогда, потом. Вот и настало это самое «потом», дурак гребаный я. Самым сильным себя возомнил, вот и все.
«А если просто выпустить из себя силу ветра?» — мелькнула очередная мысль. А толку, что это даст? Да ни хрена, гоблины все равно меня забьют. Ладно бы только меня, но и остальных, в том числе и моих друзей, которых я привел на смерть.
Думай, думай давай.
Пока я размышлял, гоблины забили еще одного из моих людей, Вичку, молодого парня моего возраста, и поедали его.
Чем больше проходило времени, тем больше вариантов я откидывал. Ни одного способа спастись я не находил, готовый погрузиться в пучину отчаянья.
Эх, Триглав, твоя помощь мне сейчас впору бы пришлась, взмолился я.
Неожиданно я ощутил подобие зова, и по моему поясу разлилось тепло, исходящее от кинжала, висевшего там, подаренного мне Триглавом. Клинок словно звал меня и сам просился в мою руку. Казалось, стоит прикоснуться к нему, и оцепенение спадет. Тогда у меня будет шанс!
Вот только в этом-то и проблема, я не мог пошевелиться.
А, была не была, все равно других вариантов не вижу, и, почувствовав свой источник силы, я внутренне потянулся к нему, начав черпать оттуда магию жизни, разгонять по телу и пытаясь концентрировать в своей руке, одномоментно стараясь ей пошевелить и сдвинуть в сторону рукоять кинжала.
Солнце припекало, и шлем нагрелся уже, над ухом жужжал противный комар, а по носу ползала муха, ветер шевелил листву, а осмелевшие гоблины забивали очередного моего бойца.
От напряжения пот лился изо всех щелей, волосы прилипли ко лбу, а новая капля пота потекла по виску, руку прострелило болью, будто я окунул ее в кипящее железо, и она сдвинулась и стала ближе к кинжалу на один миллиметр.
Ура! Получилось, я смогу!
С утроенной силой я продолжил преодолевать сопротивление собственного тела, несмотря на боль. Создавалось впечатление, что я сам рву свои мышцы и жилы, оттуда и была боль, но плевать. На все плевать, главное, что я становился ближе к кинжалу, ближе к возможности спасти себя и своих людей.
Сила жизни утекала быстро, как вода сквозь пальцы.
Казалось, пара мгновений еще, и я смогу прикоснуться к кинжалу, но вот мой источник опустел, и сила жизни перестала растекаться по телу, сколько ни тужился и ни концентрировался, я больше так и не смог сдвинуть руку.
А рукоять кинжала была рядом. Я чувствовал его тепло, еще немного, еще чутка, и мы будем спасены, но это было бесполезно.
Я выл внутри собственного тела, я матерился, вспоминая все маты, которые слышал, я вспоминал всех богов, о которых знал, но ничего не помогало.
Пришло понимание, что это конец, что смерть близко. А за ним и опустошение, что я подвел своих людей, подвел свой род, и в скором времени все мои родичи будут блуждать тенями по этому миру, все-таки слова Триглава нельзя было просто забыть и откинуть.
Мое же время уходило, и гоблины все приближались.
Хер вам, твари, отсосите. Я в прошлой жизни бился до конца и в этой буду, мелькали у меня мысли.
Когда будут бить, хоть бы я смог на одну тварь свалиться, быть может, смогу придавить, и она сдохнет под моим весом.
У-у-у, твари, ненавижу. Ненавижу!
Начала полыхать во мне ярость и застилать мой взор. На меня накатывали разные эмоции, а потом в одно мгновение пришло ощущение, что я не один в собственном теле.
Я вспомнил, такое уже происходило, и не раз, впервые, когда я встретился с Триглавом, это было настолько эфемерно и почти незаметно, что я не обратил внимания, да и мне не до того было, чтобы в себе копаться.
Второй раз в Византии, когда мы на смерть шли и я почти погиб, когда потерял над собой контроль, мне казалось, что тогда Триглав пришел мне на помощь, и я попытался забыть произошедшее. Вот только Триглава там и рядом не было. Это было что-то иное, будто во мне есть, помимо Яромира и Александра Кащапова, которые слились, третья личность, другая! Какая-то странная и неполноценная, но все же есть.
Все мысли у меня вымыло, как будто их и не бывало, ведь от этой непонятной личности, от этого чужака я ощущал просто звериную ярость и ненависть, направленную на гоблинов и их магов. Эти чувства меня захлестнули, они были многократно сильнее, чем мои, которые я испытывал до этого, будто моя ненависть к гоблинам — словно детская, ничего не стоящая обида по сравнению с ненавистью, которой исходил чужак, появившийся в моем теле.
Я почувствовал себя наблюдателем, будто меня раз, и отодвинули, а еще я ощутил силу, силу, так похожую на мою магию жизни, но все же другую.
Она мне показалась знакомой, как старый и добрый друг, которого ты не видел много лет, и вот вы наконец вновь встретились. Странно, откуда? Ведь мой источник пуст.
Тем временем плеснуло этой силой, и она шла в землю нескончаемым потоком, словно небольшой ручеек.
Она начала прокладывать себе путь в земле в сторону магов-гоблинов, и когда спустя пару десятков удара сердца она до них добралась, все и началось.
Если до этого концентрация ее легко ощущалась, то сейчас она будто тратилась, ее становилось сложнее ощущать, несмотря на то что в землю она по-прежнему вливалась.
Раз, и из земли полезли корни и травы и устремились к гоблинам, что находились возле этой тропы из силы.
— А-а, ур-р, — разнеслись над округой испуганные голоса этих тварей, когда корни и травы начали их сжимать. Секунда-другая, и гоблины, попавшие в объятья корней, стали лопаться, как перезрелые плоды, разбрызгивая вокруг кровь, кишки и осколки костей. Их смерть была быстрая, в отличие от гибели тех, кого оплела трава. Она лезла во все отверстия: рот, нос и задницу. После того как опутывала, появлялись ее белесые корни, которые впивались в тела гоблинов и выпивали все их жизненные соки, проходила пара мгновений, как тела гоблинов превращались в иссохшие трупы.
Жуткая смерть и болезненная. Гоблины, попавшие в объятья корней и трав, не прекращали вопить ни на секунду. Все, кто оказался рядом с дорожкой из силы, были мертвы, а те гоблины, что далеко стояли и не попали под удар корней и трав, замерли, выпучив свои глазенки, что-то крича, главное, они перестали нападать и убивать людей.
Прошло не больше пары ударов сердца, прежде чем были убиты маги этих тварей, и оцепенение с нас спало.
— А-а-а-а, — тут же вырвался из меня рев, и я свалился на землю.
Глава 9
Глава 9
Тело плохо чувствовалось, но, сцепив зубы, я все же приподнялся на карачки и осмотрелся.
Многие не удержались на ногах, как и я, когда слетело оцепенение, и попадали на землю, кто-то просто лежал с прикрытыми глазами, тяжело дыша, кто-то пытался подняться. Те, кто устоял, крутили головами, пытаясь осознать произошедшее.
Гоблины же начали медленно отступать к своим норам, а некоторые замерли на месте, со страхом косясь на нас и вылезшие из земли окровавленные корни и травы.
Прислушавшись к себе, я понял, что все же ощущаю осколок третьей личности.
«Почему осколок?» — задал я сам себе вопрос. Да потому что было впечатление какой-то неполноценности у него, будто там приличного куска не хватало, одна злость, ярость и ненависть с огромной еле контролируемой силой, у меня по телу аж мурашки пробежали. Что страшнее: смерть от рук гоблинов или шанс выпустить в мир вот такой неконтролируемый комок силы и ярости? Я даже не знал, что ответить. Ведь в этот раз эта личность никуда не ушла, она чувствовалась
