Нахаловка 2 (СИ) - lanpirot
[1]Бельмондо — отмороженный дурак (уголовный жаргон).
[2]Бажбан — дурак (уголовный жаргон).
[3]Штымп — он же фраер, обычный человек (уголовный жаргон).
[4]Елдачить — болтать (уголовный жаргон).
Глава 9
Через несколько минут, когда серое лицо Махмуда слегка порозовело, Валек спросил отчима:
— Ну, чего, бать, полегчало?
— Полегчало, Валька, — отозвался старикан, оживая на глазах. — Давно так моторчик не прихватывало.
— А я тебе о чем? Завязывай с левой инициативой! Загнешься так, когда никого рядом не будет! Ты хоть колеса в кармане таскай…
— Старость, не радость, — проскрипел Махмуд, поднимаясь со стула. — Все там будем рано или поздно.
— По мне, так лучше попозже там оказаться — райские кущи нам с тобой, батянь, не светят! — хохотнул Хлыстов, покосившись на труп Стаса. — А на раскаленную сковороду я всегда успею.
— Не зубоскаль над такими вещами! — строго приструнил пасынка старый таджик. — Каждому по делам его воздастся! — на полном серьезе произнес Али-Баба. — Но бывают и исключения из правил! Искреннее покаяние даже сам Господь не отменит…
— Да на нас с тобой смертных грехов, как на собаке блох, бать! — воскликнул Валек. — Какое, к хренам, покаяние? Ты о чем?
— Не юродствуй, Валька! — шикнул на Хлыстова таджик. — Тит Благоразумный, — напомнил пасынку случай из Евангелия Махмуд, — разбойник, вошедший с Иисусом Христом в царствие небесное.
— Так, бать, ты бы поменьше всякого такого, богословского, читал, — поморщясь, словно от зубной боли, произнес Хлыстов. — И не мечтай — тебе такого счастья не обломится!
— Много ты знаешь, сопля зеленая! — буркнул старик, отвешивая Вальку легкий подзатыльник. — Надежда — она всегда присутствовать должна! Иначе, зачем жить?
— Надежда умирает последней, — выдал избитую истину Валек, потирая место ушиба — рука старика до сих пор была тяжелой.
— Ну, пойдем, покажу тебе схрон, — вспомнив о предыдущей теме, заявил Махмуд. — А как напялю деревянный макинтош, сам думай, что с ним делать будешь. Ты-то никаких обещаний не давал. Хотя, может, я уже и просрал все на свете…
— Не, бать, должно еще там что-то, да остаться, — возразил ему Валек. — Иначе из-за чего бы Бульдозер такую суету наводил? Думаю, когда наших драгдиллеров жестко за вымя взяли, они не успели босоте городской про реальное положение твоей нычки растрепать. Поехали, покажешь хоть, где твой схрон находится.
— Поехали…
Выбравшись из подвала, Валек запер за собой дверь, чтобы никто из домашних, либо внезапных гостей не обнаружил привязанный к стулу труп городского уголовника. После этого фермеры залезли в «Тундру», оставленную Вальком во дворе. Выкатившись на дорогу, они едва не столкнувшись с вплотную подъехавшим к самым воротам «Патриотом» Иваныча.
— Леху с собой возьмем? — Решил уточнить у старика Валек. — Ты ж знаешь, он пацан верный — не подведет и не соскочит.
— Сам решай, — проскрипел старик, — тебе после моей смерти все это дерьмо разгребать.
— Значит, верный человечек лишним не будет! — принял решение Хлыстов. — За него я как за себя самого ручаюсь… — Валек опустил стекло на водительской двери и высунулся в окошко. — Леха, ты куда это намылился?
Иваныч остановил своего «Патрика» и, выскочив на улицу, подошел к машине Валька.
— Махмуд Ибрагимыч! — Заметив старика в салоне, Алексей махнул ему рукой. — Наше вам с кисточкой!
— И тебе не хворать, крестничек, — отозвался таджик.
— Слыхали, что у Катьки в «Мечте» какие мутные городские разводилы зависли? — тут же поделился уже устаревшей информацией Иваныч. — Не по наши ли души эти ребятки?
— По наши, братан, — кивнул Валек. — Только ты опоздал мальца — батек уже одного зажмурил, — понизив голос, просветил корефулю Хлыстов. — А перед этим немного поспрошал…
— Ох, ёп! — ругнулся вполголоса Леха. — Кода успел, Махмуд Ибрагимыч? Мы ж с Вальком разбежались, и получаса не прошло?
— Так он в одинокого решил фраера залетного запытать, — сообщил дружбану Хлыстов.
— Мне Борька Катькин помог его спеленать, — возразил старик. — Сам бы я ввязываться не стал.
— Просто охренеть, господа-товарищи, как события галопом-то понеслись! — Изумленно покачал головой Иваныч. — Че дальше делать будем?
— Загоняй свой тарантас во двор и прыгай ко мне в машину, — распорядился Валек. — Батек решил свою «тайну века» нам доверить, — заговорщически произнес он. — Из-за чего весь этот кипешь в нашем спокойном болоте и начался.
— И чего за тайна? — заинтересованно протянул Леха.
— Сюрприз будет, — хохотнул Хлыстов, — давай, поторапливайся — времени нет! Надо будет после еще к Катьке заскочить — может нашим доблестным лесорубам помощь понадобится.
— Понял! — коротко ответил Алексей. — Сейчас свой шпалер к вам перекину, а тачку во двор загоню.
Он открыл дверь «Патриота» и взял с заднего сидения «Сайгу». Упакованный в чехол охотничий карабин он забросил в салон «Тундры», а сам запрыгнул обратно в «Патрик». Закатив чудо отечественно автопрома во двор, он присоединился к ожидающей его семейке Валька. Хлыстов тапнул кнопку брелка, закрывающего ворота. Салазки скрипнули, и тяжелая створка покатилась по рельсам, перекрывая въезд в «поместье» зажиточных фермеров.
— Куда едем? — спросил отчима Хлыстов.
— Рули на старую свиноферму, Валька, — произнес старик. — Помнишь, где у нас первый свинарник стоял?
— Конечно помню, — усмехнулся мужик, — мы по детству с Лехой столько говна там перелопатили… — Он притопил педаль газа, и японский пикап покатился в заданном направлении.
— Ага, — с готовностью подключился к разговору Иваныч, — мне до сих пор от того жуткого духана по ночам икается! На птичнике куда легче вонь переносилась.
— Свиньи — они по строению ближе всего к человеку, чем остальные домашние твари, — назидательно произнес старикан. — А люди, по моему скромному разумению, самые говнистые существа на свете! — Закончил старик, хрипло рассмеявшись.
— И не говори, Махмуд Ибрагимыч! — присоединился к нему Леха. — Но знаете, как я вам всем был благодарен за эту работу! — чистосердечно признался он. — Та еще жопа была в перестройку — мои предки зарплаты зачастую по полгода не видели. А вы платили за работу! И щедро, хоть и у самих не все в шоколаде было! От души тебе, Махмуд Ибрагимыч, что поддержал нашу семью в трудную минуту! Да я за тебя с Вальком любого на фашистский крест порву…
— Хорош бакланить, Леха! — резко оборвал его старик. — Молодец, что добра не забыл, но нахваливать меня не надо! Не для этого помогал! Не пустозвонь понапрасну!
— Понял, Ибрагимыч! — Не стал больше растекаться елеем Иваныч. — А зачем нам в тот свинарник? Он уже и развалился наверное давно?
— Стоит еще эта халупа, — подал голос с водительского места Валек. — Батек её на совесть строил — столько хорошего листвяка в нее влупил, что до сих пор не сгнила! Я несколько лет назад порывался её снести, а на освободившемся месте че-нить полезное соорудить — так не дал же, старый шайтан! Теперь, кажись, понимаю, с какой целью…
— И с какой же? — тут же поинтересовался Алексей.
— Сам увидишь, — расплывчато ответил Валек, старательно объезжая огромную глубокую лужу по обочине. — Эх, надо трактор пригнать, разровнять, да засыпать! А то скоро совсем никто не проедет!
— А тебе чего, больше всех надо? — возразил Иваныч. — Пусть у мэра голова болит! Это его зона ответственности! Он, поди, все бюджетные деньги уже давно спи.дил…
— А от нас чего, сильно убудет, если мы эту дорогу за свои кровные починим? — И не подумал соглашаться Валек. — Не зажрался ли ты, Леха? Пусть и людям, какое-никакое, а облегчение будет.
— Так они тебе даже и спасибо не скажут! — парировал Иваныч. — Тебе вот, к примеру, кто-нибудь за просто так помог?
— Вот я слушаю тебя, Леха, и удивляюсь: не ты ли сейчас батьку дифирамбы пел? Что он для тебя так много в свое время сделал?
