Гридень 7. Завоеватель - Денис Старый
— Боярыня, — вошедшие на совещание приглашенные мужи разом поклонились.
Сделали это не так низко, лишь чуть согнув спину, а не как ранее кланялись воеводе, словно князю. Мужчины показывали, что принимают власть женщины, вместе с тем, все равно считают Марию бабой. И это не было проявлением мужского шовинизма, это была норма, поддерживаемая, в том числе, церковью. Нельзя было думать иначе и тот, кто будет утверждать о правах женщин, в лучшем случае обсмеют.
— У нас есть проблема, мы должны ее решить, — начала собрание Мария. — Город, не сказать, что полностью спален, но на треть точно. Поэтому, прежде всего, все силы направляем на уборку мусора, завалов, обгоревших построек.
Мария сделала паузу, посмотрела на собравшихся. Возражений не было, но и особого энтузиазма подчиняться не видно. Мол, ты говори, а мы далее подумаем.
— Милостивая боярыня, — тысяцкий Лис обратился Марии, причем, вставая с лавки и отвешивая глубокий поклон со взмахом руки.
Все уставились на Марию, ждали, как она отреагирует на такое вот действие Лиса, который, по сути, оставался за старшего при отсутствии воеводы. Он единственный тысяцкий сейчас на землях Братства. Именно он замещал руководство Братства, он же, по сути, и спас город. Но Лискланяется… Покоряется воле Марии.
— Говори, верный друг моего мужа, — сказала Мария, внутренне благодаря тысяцкого, который сейчас очень помог.
— Все мои воины, из тех, что не погнались за эрзя, они все будут работать. Но я предлагаю иное, — Лис обвел всех собравшихся взглядом. — Нужно всем и каждому налечь на работу и в самое близкое время вернуть город в вид, как было и сделать лучше. И пусть сами разбойники идут на лесозаготовки, будут развалы расчищать, а нам найдется работа иная. Кто разрушил, тот за овсяную похлебку восстановит.
Мария задумалась. Пленных эрзя было более тысячи человек. Это очень много, проблема их содержания могла встать в полный рост. Дело в том, что эту ораву кормить нужно, тратить на них ресурсы, чтобы охранять. Да и жилье какое-никакое им нужно предоставить.
Решение было на поверхности, но Мария не могла принимать его. Нужно было всех эрзя убить. А лучше… Это Мария почерпнула из рассказов мужа о Византии и о том, как ромеи расправлялись со своими врагами, например, с болгарами. Так что лучше ослепить их всех.
Казалось бы, что подобная мера наказания — ненужная блажь. Ну, убей ты человека, да и делов. Но византийцы не зря считались хитрюгами. Они ослепляли тысячи своих врагов, еще могли кисть правой руки отрубить, а после отправляли домой.
Что на деле выходило? В племени или государстве, вдруг, появлялось огромное количество едоков-калек, которые не могли более-менее работать, следовательно, становились балластом. И тогда моральный выбор, еще более тяжелый, возникал у родственников калек. Кормить их — это недоедать самим, не иметь возможность приобрести прибавочный продукт, дабы прокормить воинов. Или убить, опять же.
— Я согласна с тобой, тысяцкий Лис. Так тому и быть! — провозгласила Мария. — Но сперва строить нужно в камне, кирпич есть. Знаю, что это долго, что и мастеровых мало тех, кто умеет так строить. Тогда нужно послать вестовых в Суздаль, временно привлечь строителей монастыря.
— Что боярыня делать с теми, чьи запасы еды и вещи прогорели? — спросил один из старших людей.
Мария посмотрела на него сперва с неудовольствием. Она подумала, что сейчас ее пытаются обмануть, чтобы заполучить дополнительные блага. Но, вспомнив, что этот старший жил и работал в окольном граде, той части города, которая почти полностью сгорела, жена воеводы сменила гнев на милость.
— Воеводские запасы будут распределяться по мере надобности, — сказала Мария, посмотрела на Лиса, Гаруна и продолжила. — План восстановления города мне предоставить уже завтра. Каждый старший посчитает ущерб и предоставит мне для сверки.
Все согласились, также перед этим вбросив взгляд в сторону командиров Братства. Выскажи кто из военных командиров против, и распоряжения Марии не стали бы выполнять.
— Теперь нужно обсудить иное, так же немаловажное, — сказала Мария и крикнула. — Приведите!
Старшие люди города переглянулись, Гарун также удивился, хотя уже почти и не думал о том, что происходит, липким взглядом рассматривая Марию. А вот Лис оказался в курсе происходящего, так как именно с ним первоначально говорил один из пленников, как выяснилось, занимавший очень высокое положение в иерархии эрзя.
— Я говорю на русском наречии, меня учили, — сказал при входе в приемную палату Дуболга.
Это был рослый молодой мужчина с густой рыжеватой бородой и слегка раскосыми, между тем, голубыми глазами. Он держался гордо, было видно, что мужчину не сломали побои. А его били, может, не так, как тех эрзя, которых узнавали жертвы, прежде всего, девицы, изнасилованныеими.
— Почему мы должны тебя слушать? — сотник Гарун задал вопрос, изнурявший большинство собравшихся.
— Потому, что я хочу принести клятву вашему великому князю, — отвечал Дуболга.
Многие мужи посмотрели вопрошающими взглядами в сторону Марии.
— По Сеньке ли шапка, боярыня заниматься такими делами, решать кому присягать великому князю? — спросил Гарун.
— А ты, сотник, посчитал, что я собрала вас решать вопросы устройства всей Руси? Такие решения и мой муж не примет, если только часть племени эрзя не захочет войти в Братство, — сказала Мария.
В ее тоне явно прослеживалось ерничество и пренебрежение. Ну, не нравился ей Гарун, и все тут. Сотник, который и стал таковым лишь потому, что оставался на землях Братства в то время, когда многие достойные мужи отправились на войну, он был оставлен в Воеводино. А еще… многие женщины такое чувствуют, — Гарун вожделел Марию-Тесу. Когда сотник смотрел на жену воеводы, у него желваки начинали трястись, и Мария чувствовала себя более, чем неуютно. Вот сейчас ей даже хотелось вымыть руки и лицо, до того казался липким и грязным взгляд Гаруна.
Мария признавала, что Гарун был нужен и полезен в сложившихся условиях, но как же она благодарна Лису, который смог несколько оттенить, начинавшего зазнаваться Гаруна.
— Не тебе, баб… боярыня, даже слушать этого мужа. Нужно дождаться возвращения воеводы. А пока я прикажу его допросить с пристрастием и охранять своим людям, — сказал сотник. — Займись ребенком, а не тревожь мужей, дочь Степи.
Гаруну так не понравился тон Марии, он так хотел ее наказать, а потом еще вот так и по-другому, чтобы знала баба, какой он, настоящий муж. Далеко
