Не отступать и не сдаваться - Алим Онербекович Тыналин
Ощущения были такие, будто я ударил кулаками по каменной стене, да еще и отбил себе руки. Но, видимо, все-таки какой-никакой эффект мои удары возымели, потому что слоноподобный Лешка охнул, а потом и зарычал от боли. Он развернулся и снова буром попер на меня.
Тут мне сразу стало понятно, что любые увещевания и призывы к перемирию сейчас будут напрасны. Какие тут переговоры, какие компромиссы?
Речь идет о том, кому будет принадлежать самка, а значит, это свирепая битва двух самцов, совсем как в первобытные времена. Тот, кто победит, тот и получит самку и завоюет ее любовь.
Что бы мы ни говорили о социализме и дипломатическом урегулировании конфликтов, но все равно древние инстинкты оказались намного мощнее любых культурных слоев. Сейчас вся эта шелуха оказалась сметенной доисторической силой инстинктов размножения и обладания самкой.
Против воли я тоже почувствовал, что превращаюсь в злобного зверя. Где-то на задворках сознания у меня билась мысль о том, что если я сейчас проиграю, то как потом буду выглядеть перед Леной?
Конечно же она у нас культурная и высоконравственная девушка, она будет утешать меня и говорить, что всецело на моей стороне, но инстинкты не обманешь. Все равно девушка будет убеждена в том, что я слабее ее бывшего кавалера, и она воочию убедилась в этом. А значит, в будущем она рано или поздно, но все равно уйдет к более сильному самцу, потому что будет не в силах бороться с зовом природы. И ничего тут не поделаешь.
Так что да, мне сейчас нужно победить этого здоровяка, причем сделать это очень убедительно и эффектно.
Как обычно, я поначалу применил свою тактику выведения противника из равновесия и его изнеможения. Я ускользал от неуклюжих попыток Лешки ударить меня или схватить, не переставая при этом задевать его по корпусу или по голове. В то же время я приговаривал всякие обидные словечки, чтобы разозлить противника.
– Эге, да ты совсем неповоротливый, – говорил я, с легкостью обегая соперника и уходя ему за спину. – Куда же ты собрался с такой здоровенной задницей? Тебе не мешало бы заняться спортом, немного привести себя в порядок. Как же ты рассчитывал на успех у девушек, если сам выглядишь, как мешок с картошкой?
Мы сражались на заснеженном тротуаре, затем сошли на участок земли между дорогой и пешеходной зоной. Дело было вечером, лица Лешки я почти не видел, слышал только его учащенное дыхание.
По дороге изредка проезжали машины, освещая нашу битву фарами. Кроме того, на тротуаре зажглись фонари. Мы месили снег ногами, и вскоре он смешался с землей, превратившись в грязную черную массу.
Мало-помалу мои колкости и увертки вывели Лешку из себя. Он рычал и пытался схватить меня громадными лапами. Мои удары все-таки нанесли ему довольно ощутимый ущерб, он теперь двигался как-то скованно и даже немного скрючился вбок от боли.
Надо отдать должное его другу, он не вмешивался в поединок и только подзуживал своего друга, говоря:
– Ну что же ты, Леха? Давай, схвати его и сделай из него гуляш. Забыл, что ли, как надо?
Само собой, подобные словечки вряд ли придавали моему противнику больше сил. Он, наоборот, ярился еще сильнее и под конец кидался на меня, как бык на красную тряпку. Наконец я решил, что достаточно поиграл с ним и теперь можно войти, наконец, в ближний бой.
Технику ударов руками Лешка не знал совершенно, бил со всей силы и размаха, что было весьма опасно. Не дай бог попасть под такой удар дилетанта. Он может быть иногда опаснее любого удара профи.
Вместо того, чтобы уйти в очередной раз, я, наоборот, подскочил к нему навстречу и обрушил на голову целый каскад ударов, прямо как по груше. Бить в корпус было бесполезно, поскольку толстый тулуп, словно доспехи, защищал противника от повреждений.
Голова у Лехи была словно сделана из чугуна, я быстро почувствовал, что отбил себе костяшки пальцев. Очень, между прочим, плохо для боксера.
Надо отдать должное парню, он защищался и атаковал меня. Я получил несколько сильных оплеух по голове, даже несмотря на то, что старался избежать его ударов и двигал корпусом во все стороны. При этом я и сам все время старался обработать противника и то и дело пробивал «двоечки» ему в голову.
Наконец, после еще нескольких крюков в голову Леха перестал сопротивляться, опустил руки и осел на землю. Его лицо представляло из себя опухшую серую массу.
Надо же, какой сильный, любой другой на его месте после получения целой серии ударов в голову давно бы уже свалился без сознания, а этот продолжал держаться. Он посидел на земле, пытаясь подняться, но потом все-таки не выдержал и свалился лицом вниз. Его приятель отпустил Лену и бросился на помощь товарищу.
Тяжело дыша, я подошел к девушке и спросил:
– Все в порядке? Ты не пострадала?
Она кивнула и нежно коснулась моего лица холодными пальчиками:
– У тебя вот здесь ссадина. А вот здесь лицо опухло.
Но долго обмениваться нежностями нам не дали. На дороге неподалеку от нас остановилась машина с надписью «милиция» на борту. Ну вот, только этого нам не хватало.
Из машины вышли двое милиционеров и неспешно направились к нам. Не очень-то они и торопились, видели, что бой уже окончился и можно не вмешиваться.
– Здравствуйте, товарищи, я старший лейтенант милиции Горбатенко, – представился один, в то время как второй смотрел на приятеля Лехи, пытавшегося поднять друга с земли. – Что у вас здесь произошло? Драку устроили?
Вот только вас мне не хватало для полного счастья. Я представил, что сейчас нас заберут для оформления протокола о хулиганстве, а потом эта бумажка попадет в мой техникум или в секцию бокса.
Тогда уж, пожалуй, меня действительно исключат из заведения и отстранят от соревнований. Ну что за несправедливость, елки-моталки! Ведь я же не хотел драться, пытался решить дело миром!
И вот теперь снова пострадаю на ровном месте, причем на этот раз гораздо суровее. Все-таки за аморальное и хулиганское поведение в СССР карали строго и неотвратимо, не то что в нашем либеральном двадцать первом столетии несколько десятилетий спустя.
– Мы так, ничего такого, – пробормотал я, думая, как бы выкрутиться из этой ситуации. – Просто устроили небольшой развлекательный поединок. Для того, чтобы размяться, да! Вы не подумайте ничего, это только для того, чтобы
