СССР: вернуться в детство 4 (СИ) - Войлошников Владимир
Что касается больших текстов, то наполовину написанная книга про мага-некроманта (православного комсомольца, я уже рассказывала) была пока отложена на полку, как не вписывающаяся в парадигму времени. История про похождения героических коммунистических вирто-испытателей благополучно завершилась и теперь вылёживалась, ожидая вычитки где-то в районе ноябрьских праздников. «Железногорск-3» мы не только закончили, но и отправили в редакцию «Костра». И внезапно вдруг оказалось, что всё большое завершено, заметки про юннатов случаются время от времени, и ничего другого как-то не начинается…
МАКУШКА ЛЕТА
Всякого много и разнообразного случилось в июле, но оно такое некрупное, событием никак не назовёшь — дела, заботы. К примеру, ходили подкашивать сено. Прямо за нашим «Ньютоном», если ещё чуток подняться в горку, лес вдруг кончается. Да и горка переламывается и начинает сбег а ть вниз, травянистым склоном, на котором поднимались отдельные редкие лиственницы. Вот там всю середину июля и косили — благо, погода наконец-то установилась сухая и жаркая.
Вовка тренировки с подрастающим поколением не бросил. А поскольку первая часть занятия (зарядка-разминка) проходила под бодрые военно-патриотические песни с магнитофона, юниты скоро начали их при случае подпевать. Тоже полезное.
Меня на эти тренировки Вовка гонял вместе со всеми, безжалостно. Я пыталась отбиваться и вопить, что мне и так ни на что времени не хватает, но Вова был непреклонен. Надо-надо заниматься по утрам и вечерам, а иначе вырастешь вялая, как варёная морковка, стыд и срам, стыд и срам, и вот это вот всё, фу блин…
Радовались первым редким ягодкам малинки и клубники на новых посадках, восторгались салатам из своих огурцов-редиски-зелени. Это было так непривычно. Не было ведь в магазинах ни зелени, ни огурцов. А если появлялись — как ясно солнышко в непогожий день, так что раньше мне даже услышать о привозах подобных овощей не очень-то удавалось, не то что их увидеть. А теперь — свежее, с грядки, да со своей сметанкой! М-м-м!
Поросята тоже радовались огородным вкусняхам — особенно новые вьетнамцы, которые кабачки уважали страшно. Разрежешь им напополам, чтоб кусать ловчее — хрустят! А кабачков у нас, как вы помните, столько, что из этих грядок целый заградительный вал можно изобразить. Так что, все счастливы, особенно я, для которой исчез головняк: куда девать тонны кабачков.
Пару раз приезжали проверяющие из всяких надзорных органов. Как я и предполагала, зашли в наш погреб — обалдели. Потом, вроде, как-то затихло.
Потом Вовкин отец прислал бабушке с дедом денег на билеты, чтобы они сами приехали и детей привезли, но Вовка отказался. Дел, сказал, сильно много. А Наташку отправил и попросил отцу передать, чтоб не обижался — сын на следующий год приедет.
Примерно в это же время с незапланированным внеочередным визитом к нам принёсся Пал Евгеньич.
— Ребята! Я к вам не с пустыми руками! — похоже, что неудача с газонокосилкой до сих пор угнетала нашего доблестного журналиста, и он спешил реабилитироваться в собственных глазах. — Прислали из Казани! Уникальная технология, молодые учёные разрабатывают на кафедре… как же… в общем, на стыке микробиологии и биолого-почвенного направления. Очень интересный проект!
У меня аж в зобу дыханье спёрло! Неужели это то, что я думаю?..
— Смотр и те, — Пал Евгеньич с видом фокусника извлёк из конверта несколько бумажных салфеток, — на вид — обычная салфетка! Вы её бросаете в ведро с водой, потом выливаете на навоз — в инструкции рекомендуется разровнять — и всё! Согласно утверждениям рабочей группы, скорость переработки первичного… э-э-э… продукта в готовое удобрение возрастает в разы.
— Офигительно, — честно сказал Вова. — Предлагаю немедленно проверить. Инструкция у вас с собой?
— Конечно!
Мы в три головы, как змей Горыныч, ещё раз перечитали бумажку, замочили десяток вёдер с салфетками, а потом вылили в несколько коробов, которые совсем недавно были наполнены навозом — свежее некуда. Всё с фотофиксацией!
— Я бы сказал, запах раствора немножко квас напоминает, — высказался Вова. — А использовать на любых видах можно?
— Да, пишут, что куриный, свиной, коровий навоз — не имеет значения. Хоть бы и человеческий. Пересылаются салфетки, как видите, в простых конвертах и так же хранятся.
— Лишь бы выстрелили, — пробормотала я под нос.
Вечером мы пошли проверить — как оно?
— Ты видишь, что мух почти не осталось? — обрадовался Вова. — Это значит что? — он поводил руками над экспериментальными коробами. — Точно! Уже разогрелось!
— Мне кажется, и пахнет совсем не так агрессивно.
— Если сработает — это ж будет супер-бомба, Олька! В подворье, подальше, поставить под вьетнамцев свинарник — зерна им мало надо, в основном сено-овощи, а навоз вот этой хренью обрабатывать — и никаких тебе запахов! Ставки разнорабочих есть, ветеринар свой положен — вот и будет самоокупаемость!
— Так-то да, неплохая идея. Интересно, реально за две недели какахи в перегной превратятся?
— Вот и посмотрим!
Микробиологи не обманули. Через две недели в газету пошёл материал о новом и весьма удачном эксперименте, который юннатская станция поставила при поддержке молодых казанских учёных. А мы заказали целую коробку волшебных салфеток.
09. ДОРОЖНО-СТРОИТЕЛЬНОЕ
НОВОСТИ
Самый конец июля оказался богат на новости.
Для начала про романтичное. Про «тополя». Сосед по улице (участок напротив) по секрету рассказал Жене, что прямо, можно сказать, в Иркутске на боевое дежурство поставлены новые ракеты на самоходном автомобильном шасси. Не знаю, писали ли об этом в центральных советских газетах, но у соседа брат служил в ракетной военной части, поэтому инфа была сотка. А поскольку такой радостью все делились охотно, то у нас и так все всё знали, без газет. Потому что ставились «тополя» под Иркутском кучно; тут у нас стратегического много: и плотина (огромнейший источник энергии, так-то), и авиазавод (выпускающий преимущественно военные самолёты, благодаря чему их обкатку мы видим чрезвычайно часто), и шелеховский алюминиевый завод (а Шелехов — он рядом с Иркутском, почти как микрорайон). Чуть подальше (но по масштабам ядерной бомбардировки — ваще рядом) — Ангарскнефтеоргсинтез, да ещё до кучи небольшой и скромный комбинатик по обогащению урана (про уран я знала по будущей памяти и скромно об этом знании помалкивала в тряпочку).
А когда у вас столько всего вкусного — хочешь-не хочешь, а прикрывать надо. Поэтому под Иркутском была организована целая ракетная часть, для служащих которой начал активно строиться новый специальный микрорайон — Зелёный. А в ракетной части — новые тополя, защищающие своим зонтиком всё наше богатство и нас заодно.
Двадцать шестого июля у берегов Антарктиды ледокол «Владивосток» освободил находившееся четыре месяца в ледяном заточении научное судно дизель-электроход «Михаил Сомов»! Мы все следили по новостям за этими событиями и переживали и за «Михаила Сомова», и за «Владивосток».
Двадцать седьмого начался международный фестиваль молодёжи и студентов. По телику показывали радостных негров, индусов и прочих разноцветных товарищей из разных стран. А я думала — ну вот, ещё одна волна негритят в Москве народится.
А вот двадцать восьмого мы с Вовкой ездили провожать бабушку с дедом и Наташкой в гости к Олегу Петровичу. А на обратном пути зашли в квартиру — мама просила заехать, герани бабушкины полить, а то Женя забыл. И в почтовом ящике обнаружили очередной квиток. На этот раз — от Восточно-Сибирского издательства, за двухтомник «Грозам вопреки». Сумма была такая большая, что мы только переглянулись и в подъезде ничего обсуждать не стали.
НИКОГДА ЕЩЁ ШТИРЛИЦ…
Мы быстро поднялись на наш этаж, зашли в квартиру, потом — в нашу с бабушкой половинку, и только когда между нами и подъездом оказалось две двери, Вова спросил:
