СССР: вернуться в детство 4 (СИ) - Войлошников Владимир
— Я бы на твоём месте переживал, что какая-нибудь сволочь директрису захочет на этой почве подсидеть, — заметил Вова.
— Из преподавательского состава?
— Ну, конечно. Исключительно из чистых моральных побуждений.
Мда, такое возможно. Чего ж тут невозможного?
— Да что раньше времени паниковать? Будем решать вопросы по мере их поступления.
— Согласен.
Три дня тянулись невыносимо долго. И это ещё не Иркутск!
На четвёртые сутки (глубоким вечером, в двенадцатом часу ночи) нас перецепили в Красноярске к составу, следующему в Иркутск. Это было просто супер-класс, что именно ночью, потому что оказалось, что новый начальник поезда гораздо более въедливый жук, чем прежний. Но ночью беспокоить пассажиров не комильфо, и он по вагонам не пошёл. А вот утром…
В половине одиннадцатого проводница Ирина забежала в наше купе, вытаращив глаза:
— Сворачивайте быстро полиэтилен! Проверка идёт!
— Охтыжбля… — Вовка бросился сматывать плёнку вместе с газетами.
— Выпрут нас с козлом, — мрачно сказала я. — Хоть сворачивай, хоть нет.
Обидно, блин! Меньше шести часов до дома осталось.
Ирина панически выглянула в коридор:
— Бери козлёнка! Пошли!
Я схватила Ваську, выскочила за ней и не успела спросить: куда пошли-то? — Ирина распахнула передо мной дверь «бельевого купе»:
— Сидите тихо! — и уже закрывая дверь на замок: — И чего он попёрся…
Васька смотрел на меня в полнейшем недоумении.
— А что, я сама в шоке, — ответила ему я. — Располагайся, будь как дома.
Поскольку в Иркутске была уже конечная, использованного белья было гораздо больше, чем чистого. Я немного сдвинула кули и села на лавочку у окна. Васька устроился у меня в ногах и настороженно прислушивался. Через некоторое время в коридоре послышалось движение и несколько переговаривающихся голосов. Слышно было, что низкий мужской голос задаёт какие-то вопросы. Я из-за шума поезда мало что разбирала. Вроде бы, Вовка отвечал.
Васька услышал Вовин голос и приготовился орать. Я судорожно пошарила по карманам. О!
— Васёк, будешь яблоко? — я достала несколько вяленых долек.
Яблоко — это вещь. Можно временно перестать нервничать и спокойно пожевать с ладони, а потом даже лечь между белыми тюками и не бояться.
Спустя минут пятнадцать топочущая процессия прошла обратно, всё затихло, и вскоре нас освободили.
— Думала, помру, — честно сказала нам Ирина. — Вы уж не вылазьте из купе, ссадит ведь. А меня премии лишит, ирод.
Да уж, оба раза приятного мало.
НУ, ПРИЕХАЛИ…
2 сентября 1986. Вторник. Около пяти часов вечера.
Ненавижу долгие поездки в поездах. У меня какая-то особо острая реакция, я потом несколько дней как будто еду, пол в ноги толкается, голова кружится и сами собой выходят непроизвольные приседания. Прямо фу.
Из вагона мы выходить не торопились — чтобы кто-то орал: «Ой, коза!!!» — нафиг, нафиг. Вова собрал и унёс все клеёнки и газетины, мы прицепили Ваську на поводок, и тут я услышала Женин голос:
— Да-да, девочка и мальчик!
Дверь купе отъехала и Ирина спросила:
— Ваши?
— Наши-наши! — радостно заорала я.
Кончились наши мытарства!
Как же я была неправа, кто бы знал…
Мы погрузили Ваську в просторную транспортную будочку, установленную в прицепе, сразу заехали на главный городской телеграф, отбили в Ставрополь: «Доехали благополучно», — и радостно попылили на дачу. Мы с Вовкой с каким-то накатившим азартом рассказывали о наших похождениях, где были, что видали — особенно о Домбае, конечно!
— Фотки хоть сделали? — спросил Женя.
— Потом письмом пришлют.
— А чего ж вы нам не сказали-то, что с понедельника экскурсии начнутся? Ребята бы хоть получше приготовились, а то пришлось выкручиваться на ходу.
— Какие экскурсии? — спросила я, и в животе у меня похолодело.
— Так по подворью… — Женя посмотрел в зеркало заднего вида на моё изменившее лицо. — Вы не в курсе что ли?
— Женя, какие экскурсии???
— Да я не знаю… Арина сперва не хотела их пускать, но они с бумагой пришли, какие-то распоряжения…
— И куда они ходили? — предчувствуя дурное, спросила я.
— Да везде, по-моему.
— И к кроликам⁈
— Олька, я не знаю точно. Да погоди ты расстраиваться! Сейчас приедем, выясним.
Мы, конечно, выясним.
Крандец, блин.
