У последней черты (СИ) - Ромов Дмитрий

Он протягивает мне потрёпанную книжку Макиавелли.

— О, спасибо, брат, — улыбаюсь я.

— Брат, — повторяет он, посмеиваясь. — Как подарки получать, так брат, а как поляну накрыть, так в Ташкент сразу.

— Так, всё, я обедать пошёл. Но я вас официально предупреждаю, ваше величество.

— Пи**уй, давай, предупреждальщик, — хмыкает он, и отвернувшись кричит. — Лида! Сколько ждать можно? Где твой Мойша⁈

С Чурбановым приходит Галя, поэтому о делах мы не говорим. Мы встречаемся в красивом зале с витражами. Кругом иностранцы и наши выдающиеся сограждане. Официанты снуют, поражая выправкой и мастерством. Образцово-показательный коллектив. Не иначе.

Гул голосов, звук работающих приборов и атмосфера праздника настраивают на позитивный лад. Да и то, что последний плов был уже давненько, прибавляет воодушевления.

— Так, — заявляет Галина. — Тебе уже восемнадцать, надо иметь собственную квартиру. Сколько можно по гостиницам болтаться! Да и деньги жуткие.

— Да, я уже думал снять что-нибудь приличное, но пока некогда было, не до квартиры. В гостинице даже удобнее.

— Не надо ничего снимать, — категорично заявляет Галя. — Тебе свою надо квартиру.

— Ну, в ЦК комсомола мне не светит, я думаю. Мелким сошкам типа меня квартиры не дают, поэтому только на съём.

— Надо кооперативную.

— Галина, ну кто же мне даст? В Москве? Нет, это нереально. Да ладно, не проблема ведь снять что-нибудь приличное.

— Да что ты заладил, снять да снять. Мы тебе поможем, да же Юра?

— Ага, — кивает он, — занимаясь своим антрекотом.

— Я тебе подберу отличную квартиру, не переживай, — она толкает Чурбанова локтем. — Юра, ну давай.

Он откладывает вилку и поднимает бокал с коньяком.

— С днём рождения, Егор. Поздравляем тебя и хотим сделать небольшой подарок на память. Конечно, я думаю, тебе бы больше подошло что-нибудь из клыков или когтей поверженных врагов, но вот Галя решила иначе.

Галина протягивает бархатную коробочку. Я открываю и достаю роскошный золотой перстень с бриллиантами. Придётся учить цыганские романсы.

— Ну? — спрашивает она, пристально следя за моей реакцией. — Нравится?

— Как такая красота может не понравиться? Роскошно. Великолепно. Потрясающе. Огромное спасибо!

Я натягиваю кольцо на палец.

— Смотри же, чтобы носил! Я буду следить!

— Конечно, снимать не буду, прелесть такую. Моя прелесть.

Я любовно поглаживаю его, вытягиваю руку и любуюсь. Галя счастлива, Чурбанов посмеивается.

— Леонид Ильич, — говорит он, — справлялся о тебе. Где там, говорит, мой «мнучок»? Доложили уже, что ты внуком его представлялся.

— Да кто бы мог?

— Не знаю, — усмехается Чурбанов. — Так что вызывает тебя в воскресенье. Усыновлять будет, наверное.

— Сердился? — спрашиваю я.

— Нет вроде, смеялся даже.

— А он что, в курсе всей этой катавасии нашей?

— Кое о чём в курсе. Ему же Рашидов звонил, да и мне тоже. Мы с тобой потом обговорим, что говорить, а что не стоит. В общем, можно на Мигуля всё валить и всё. Ну, а ты знаменитым сделался за одну ночь, как кинозвезда. Так что смотри, поаккуратнее сейчас. Некоторым ты поперёк горла внезапно встал, ну, да ты и сам знаешь, конечно.

— А с Мигулём теперь что будет? — интересуюсь я.

— Юрий Владимирович его пинком под зад вышиб. Он, я так понимаю, давно хотел, да повод найти не мог. А тут заговор. Ну и, до свиданья Мигуль, до свидания.

— И что он сейчас делать будет?

— Не знаю, — пожимает он плечами, — в Краснодарский край поедет, наверное.

— Ну, да, — я киваю.

— Андропов тоже тобой заинтересовался. Ну, как бы бояться не стоит, ты же настоящий свидетель злодеяния, да ещё и в КГБ сообщил, не в МВД.

Он смеётся.

Мы заканчиваем обед и собираемся расходиться.

— Юрий Михайлович, нам бы скоординировать планы рабочие, или от вас распоряжение для Торшина хотя бы.

— Это кто? — хмурится он.

— Это в ГУБХСС, тот который наш вопрос курирует.

— А, хорошо. Слушай, ну давай в воскресенье и поговорим об этом, когда увидимся.

— Понял. Договорились.

Мы прощаемся и я возвращаюсь в гостиницу.

— О, это что у тебя? — смеётся Игорь. — Тебя в крёстные отцы мафии посвятили? Теперь перстень надо целовать?

— Так, хорош ржать. Я снять не могу. Надо намылить попробовать, что ли… Но на всякий случай зовите меня теперь дон Корлеоне.

Придя в номер, я снова набираю Новицкую.

— Егор! Ну, наконец-то. Я уж все глаза выплакала! Сто раз уже Юрию Платоновичу звонила. Паразит ты, не мог мне сам позвонить, а?

— Ириш…

— Не иришкай! Работать я за тебя должна? Завтра в командировку лететь, а его неизвестно где носит. Нет, хоть бы позвонил, а?

— Ты же знаешь, я в Ташкенте был, по линии МВД.

— Ну, так надо было там и по нашей линии дела сделать. Вот занесу тебе выговор, будешь знать. Ладно, готовься, завтра втроём со Скачковым летим в Новосибирск.

— Куда?

— В Новосибирск, — чеканит она. — Будем выступать на совещании по патриотизму в обкоме комсомола, а потом и в обкоме партии. Ну, и, соответственно облоно, ДОСААФ, общевойсковое училище у них там ещё. Работы куча. И тебе будет дополнительное задание — съездить домой и уволиться с фабрики.

— Мне в воскресенье кровь из носу в Москве надо быть, уволиться не успею.

— Ну, значит, полетишь увольняться в понедельник. Вопросы?

— Ир, ты чего такая деловая, соскучилась что ли? — хмыкаю я.

— Так, Брагин, на личные темы в личное время, ясно? А теперь надо хорошенько поработать. И я бы на твоём месте сию минуту явилась в ЦК. Потому что да, я соскучилась.

В ЦК я не являюсь, поскольку собираюсь повидаться с Платонычем, да и с Де Ниро. А там ещё и Ферик на горизонте. И Айгюль. С Иркой увидимся завтра. Три дня вместе будем. А в понедельник нужно будет начинать уже с Торшиным-Лундгреном плотную работу. Уф-ф-ф… Ну а что, нужно успевать…

В Новосибирск мы прилетаем рано утром. В шесть часов. Блин, график у меня тут будет атас, конечно. Не надо было, наверное, Наташке говорить, что приеду. Времени на неё не останется, расстроится только…

Мы выходим из самолёта в мороз. Спускаемся по трапу и идём к автобусу. Дует ветрище, а температура-то минус тридцать. Со сна прям бодрит, мягко говоря. Пассажиры ёжатся и кутаются в пальто.

— Так, я и не могу понять, — качает головой Ирина, — зачем эти два парня с нами летят?

— Это необходимо, Ир, я же тебе говорил. Вон у Виталия Тимуровича спроси.

Она лишь качает головой. Наконец, дверь закрывается и мы едем к зданию аэровокзала. В нём тоже нежарко. Мы выходим в зал прилётов и медленно идём к центру.

— Погоди, — говорит Новицкая. — Дай руку.

Я протягиваю руку и она, опершись об неё, сгибает одну ногу в колене и начинает поправлять язычок у ботинка.

— Да держи ты, — бурчит она как утомлённая совместной жизнью жена, — а то упаду.

— Держу, — отвечаю я. — Держу.

И вдруг:

— Егор!

У меня сердце сжимается. Я резко поворачиваю голову…

— Сюрприз! — говорит улыбающаяся Наташка и глаза её сияют радостью. — С приездом!

С приездом…

8. Новосиб

Вот, почему я недолюбливаю сюрпризы. Ты не управляешь ситуацией и ничего не контролируешь. Как бы думаешь, что контролируешь и тут… бац… сюрприз. А это я, невеста ваша…

Рад ли я её видеть? Конечно, рад, ещё как, но предпочёл бы, чтобы встреча произошла, когда я бы её запланировал. Наверное, это неправильно. Но и стоять, поддерживая Ирину, вместо того чтобы броситься и обнять Наташку, тоже как-то… не знаю… не фонтан, короче, диспозиция.

Вроде ничего такого, и даже вид её не предвещает никаких претензий и обид, а поди ж ты, как-то хреновенько всё это выглядит.

— Привет улыбаюсь я. Вот это сюрприз! Ирина, Виталий Тимурович, знакомьтесь, это Наталья, моя…