Самый лучший комсомолец. Том третий - Павел Смолин
Хороший пацан, честный и в целом правильный. Добавляем в список «подшефных» и «далеко пойдущих».
— Колька — это Петрухин? — уточнил я.
— Он! — кивнул пацан.
— А еще кто с вами был?
Славик назвал всех, и участковый отправился собирать участников, на выходе из палаты столкнувшись с заплаканной, укутанной в черный платок и белый халат поверх пальто, женщиной — мама Славика пришла.
— Ой, иди-о-о-т! — залилась горючими слезами, увидев изуродованную конечность сына. — Еще и на учет теперь поставят! — и покосилась на меня.
— Не поставят — мы свинарник спасли! — гордо опроверг мамины опасения пионер-герой.
Эх, а я ведь и сам таким был!
— Не поставим, — пообещал я, дав даме возможность сконцентрироваться на сыновьей травме и выдать фельдшеру коробку конфет — стандартная «такса» за медицинские услуги.
Пока она общалась с дядей Германом и фельдшером, не забывая ойкать и дуть сыну на руку, мы с Виталиной отправились в кабинет коротать время. Через час прибыли остальные «задержанные» вместе с родителями — мы это поняли по гневным воплям из коридора. Прибыв на шум, увидели орущих друг на дружку матерей Славика и Коли — Анфиса Степановна и Альбина Афанасьевна соответственно. Сами пацаны и трио их друзей неловко отводили глаза друг от друга, как бы показывая, что претензии есть только у родительниц.
— Твой-то всегда как будто не причем, а мой — то рукав оторвет, то вообще — пальцы! На всю жизнь теперь уродом останется!
Славик в ответ на "урода" обиженно посмотрел на мать.
— Я-то за своим слежу! — фыркнула Альбина Афанасьевна, прижав Колю к себе.
Вырывается, бедняга, краснеет.
— А я, получается, не слежу?! — возмутилась Анфиса Степановна, проделав то же самое со Славой.
— Дамы, давайте будем вести себя конструктивно, — без особой надежды попытался упорядочить хаос участковый.
Это он зря — женщины тут же сплотились вокруг общего врага:
— Это вот такая у нас милиция в совхозе? — риторически спросила мама Коли.
— Совсем порядка не стало — каждый день то драка, то поножовщина, то воруют! Раньше-то поспокойнее было! — подключилась сильно преувеличившая мама Славика.
Не надо на меня так жалобно смотреть, Филипп Валентинович.
Считав мое нежелание вмешиваться, участковый мощно отмазался:
— Милиция старается.
Это он зря — дамы возбудились еще сильнее и вылили на сотрудника пару минут почли неразборчивых из-за тона и громкости претензий. «А на той неделе…», «А когда у Наташки…», «А Васька-то че творит…».
— Хватит! — лязгнул Филипп Валентинович совершенно неожиданным для меня металлом в голосе.
Подействовало.
— Профилактика преступлений проводится согласно распорядка. Лекция об опасности применения взрывчатых веществ для браконьерского способа рыбной ловли состоялась не далее как вчера. Ваши сыновья на ней присутствовали, — подавил остатки бунта.
Малолетние герои, исключая Славика, синхронно отхватили по карательному подзатыльнику от матерей.
— Сережка сказал, что мы свинарник спасли! — напомнило «исключение».
Взрослые посмотрели на меня.
— Нужно было нести взрывчатку Филиппу Валентиновичу, — наставил я ребят на путь истинный. — И не только ее — все опасное и подозрительное ему нести надо. Всегда. Без исключений. Договорились?
Ребята согласно закивали.
— Мы сейчас с вашими родителями поговорим, а вы тихонько в коридоре посидите, хорошо?
Еще порция кивков.
В кабинете участкового провел разъяснительную работу на тему «что делать, если в деревне завелся террорист?». Народ сильно проникся, и мама Коли привела его к нам на допрос.
— Покажешь где нашел? — спросил я.
— Покажу! — сразу вызвался он.
Кое-как отделавшись от любопытных дам и еще более любопытных детей, прихватив с собой Альбину Афанасьевну с сыном, участкового и дядю Германа, на «Таблетке» отправились по указаниям гордого ролью штурмана Коли.
Миновав готовое и сданное здание общежития, две строящиеся пятиэтажки и почти готовый детский садик (с бассейном, здоровенной детской площадкой, планируемым живым уголком и собственным сквериком с бюстом Ленина) и въехали в еще не успевший покрыться зеленью лесок.
— Дальше пешком придется, — расстроил нас Колька, указав за деревья.
Не проехать.
Спешились — все предусмотрительно в резиновых сапогах, так что грязюка нам не помеха. Прочапав две сотни метров, уперлись в старую ель со здоровенной старой трещиной у корней.
— В ней и нашли! — ткнул пальцем провожатый.
— А если бы там кто-то жил? — отвесила ему мама наградной подзатыльник. — Без пальцев бы остался!
— Да кто тут жить захочет? — возмутился пионер-герой.
Участковый наклонился к трещине, посветил туда динамо-фонариком и прокомментировал:
— Считай — дупло, — выпрямился и добавил, убирая фонарь в портфель. — Пусто.
— Следов не найти, — подключился дядя Герман.
Значит и вправду не найти.
— Список имеющих доступ к химикатам и обладающих достаточными для изготовления кустарной взрывчатки навыками у нас есть, — предложил альтернативу Филипп Валентинович.
— Триста два человека, — уточнила Виталина.
— А я и не знал, что такой есть, — признался я.
Отвезли домой Альбину Афанасьевну с Колей — крюк получился изрядный, но приказы «в центр» уже были отданы по ближайшему телефону. В ДК получили список, посоветовались и для начала сузили его до полусотни подозреваемых. Потом дядя Герман укоризненно покачал головой и вычеркнул оттуда четверых ветеранов-диверсантов.
Проконсультировавшись с папой Толей (надо же председателя хоть немного в курсе держать!), убрали еще восемнадцать — они в командировке в «Сокольниках», строят там пятиэтажку по совхозному проекту, и на момент пропажи удобрений уже были там.
Пробежавшись по остальным бюрократическим кабинетам ДК, подтвердили алиби еще девятерым.
— Вот теперь можно и поработать! — счел я первую стадию расследования законченной.
* * *
Распределенные по подозреваемым сотрудники (включая Виталину — вызвалась) отправились проводить беседы и — в случае необходимости — обыски, и я проводил их до крылечка ДК, оставшись ждать дорогую гостью — узнала, что подружки переехали сюда и тоже разохотилась, на «пятерочки» добив седьмой класс экстерном.
Увидев скучающего меня в окно, из ДК вышел Борис Николаевич — наш пятидесятишестилетний электрик, закрепленный за «административным кластером». Поздоровались, он достал пачку «Беломора», из нее — папиросу, прикурил от спичек, поозирался и не без смущения спросил:
— А это правда, что японец в типографии — самурай?
— Правда, — не стал я его разочаровывать. — Свободный ронин.
— Ишь ты как! — уважительно поцокал языком Борис Николаевич.
