25 часов - Ульяна Алексеевна Захарова
– Да на меня все так смотрят, – сказала она. – С чего ты взял, что наш любитель уток вот так просто и быстро мог влюбиться в меня?
– Заметь, я этого не сказал! Ты додумала всё сама.
С этими словами я рванул наверх. Сестра, разумеется, бросилась за мной. Она настигла меня в момент воссоединения с подушкой. Самым серьёзным и грозным тоном она процедила:
– Больше не смей так шутить, Хьюберт Генри Фостер. Это, во-первых – не смешно, а во-вторых – глупо.
– Почему ты так завелась? Наверное, он тоже понравился тебе, да?
– Да иди ты в пень, тупица!
Если Джесс переходит на оскорбления вроде тупицы, это верный признак того, что я вывел её из себя. А это очень плохо. Исхода в такой ситуации два: первый – она начинает доказывать, что ты не прав и до тех пор, пока ты не признаешь свою вину, она будет преследовать тебя, словно тень, и второй (менее безобидный) – она уйдёт от тебя, хлопнув дверью, и не будет разговаривать ближайшую неделю.
– С чего ты взял, что он пялился на меня?
– Потому что я это видел? – ответил я вопросом на вопрос.
– Даже если так, то мне всё равно. Мы знакомы от силы один день, и, конечно, ему интересно рассмотреть меня. Да и вообще, я не верю в такую чушь, как мимолётная влюблённость или что-то вроде этого.
– Успокойся, Джесс. В том, что он смотрел на тебя, нет ничего плохого. Я просто хотел намекнуть тебе об этом, вот и всё.
– Из тебя ужасный намекатель.
– Знаю.
– Он хороший парень, – честно сказала она. – Или ты ревнуешь?
– Да что ж вы оба заладили? Ревную-ревную, сестринский комплекс -сестринский комплекс. Я просто рад, что теперь у тебя есть тайный утиный воздыхатель.
Она рассмеялась:
– Уже не тайный.
– По крайней мере, он лучше тех задавак из нашей школы.
– Ты имеешь в виду Эндрю Пакса?
– Да.
Эндрю Пакс – больше известный, как мачо средней школы, всегда славился тем, что мог добиться любой девчонки одним щелчком пальцев. Он никогда не разменивался на красивые фразы и комплименты. Он даже с друзьями общался так, словно они были его личной прислугой.
Ходит вечно сутулый, словно байкер со стажем пятидесяти лет, который настолько привык седлать свой харлей, что его плечи автоматически принимают положение чуть вперёд при ходьбе. Шмотки он носил тоже отстойные. Хоть я не эксперт в области моды, но скажу честно, джинсы-клёш уже давно покоятся с миром на кладбище модного приговора. Одним словом – просто ужасный человек во всех смыслах. Причёска тоже оставляла желать лучшего. Его чёрные, как уголь, волосы были взъерошены ёжиком, а к концу восьмого класса он выкрасил чёлку в блонд, что выглядело совершенно страшно в аккомпанементе с его болотно-коричневым цветом глаз. Я бы даже предпочёл сравнение с экскрементами больной собачки, чем болота.
Каждый парень нашей школы искренне не понимал, что же местные девочки в нём находят, ведь обходился он с ними, как и с друзьями. И тем не менее, Эндрю Пакс был объектом воздыханий слабого пола достаточно долго. Если быть совсем точным, то до тех пор, пока он не положил глаз на Джессику Оливию Фостер.
Как известно, моя сестра не из робкого десятка, да и ей он никогда не был по душе. Скажу больше, иногда скучными зимними вечерами мы с ней играли в игру под условным названием "придумай более противное сравнение для его цвета глаз". Тогда-то и родился шедевр про больную собачку. Но сейчас не об этом, а о том, как наш неудачный кавалер пытался добиться малышки Джесс.
Когда он понял, что его пикап навыки не работают на девочек вроде неё, он пустил в ход всю свою омерзительности и предложил ей отправиться с ним на свидание. На что Джессика вскинула голову и гордо проговорила на весь школьный коридор:
– Я не хожу на свидания с вонючками. Серьёзно, Эндрю, когда ты последний раз чистил зубы?
Эта ситуация заметно подкосила его авторитет и самолюбие. Он отказывался верить в то, что он может быть не по вкусу хоть одной девочке на всём белом свете. И тогда на следующий день он пришёл в школу в красивом смокинге, с букетом лилий и всегда держал на готове брызгающий освежитель полости рта со вкусом мяты и ментола. Он облокотился о её шкафчик на большой перемене, демонстративно побрызгал в рот этой вонючей смеси и, протянув букет Джесс, выпалил:
– Не изволите ли вы, миледи, отправиться на незабываемое свидание в компании с обаятельным мужчиной?
Я в этот момент просто умирал со смеху, стоя в противоположном углу около своего шкафчика и подумывал о том, чтобы достать телефон и начать снимать данное зрелище, как это сделали уже многие, стоящие рядом со мной. Джессика поправила очки на носу, приняла букет и сказала:
– Что-то я не вижу здесь никакого мужчины. Эй, ты где? Никто мужчину не терял?
По всему коридору покатился задорный смех, ну а сестра продолжила контратаку.
– И к твоему сведенью, я ненавижу лилии, потому что они ужасно воняют. Да будет тебе известно, какого жить с ингалятором в руках.
С этими словами она швырнула букет ему в лицо под бурные аплодисменты учеников.
Можно подумать, что его остановил этот случай, но как бы ни так. Разумеется, он пустил в ход ещё больше своей мерзости и пришёл к нам домой. Он предлагал ей встречаться с ним за кругленькую сумму. Хуже такого поступка ничего не могло быть. Поэтому, я дипломатично (или не совсем), выставил его за дверь, предварительно вылив на него воду из маминой вазы, и сказал, чтобы он забыл наш адрес. Но этот кретин полез на меня с кулаками, после чего понял, что это было роковой ошибкой. Тупее этого было бы только пойти с набитыми карманами денег ночью по тёмному переулку, крича "Эй, бандиты, отберите их у меня". В общем, домой он ушёл только потому, что папа вовремя вернулся с работы и успел нас растащить до того, как я размазал его тупую голову по асфальту. После этого по школе стали ходить слухи, а он вместе с ними, да подальше от нас. Секс символ школы больше не являлся таковым и глупые девочки наконец-то осознали насколько он был отвратителен, как
