Всеволод Бенигсен - Закон Шруделя (сборник)
— Ну, он же не все время «не верил», иногда, наверное, и верил, — резонно возразил Шрудель и тут же добавил в своей излюбленной суровой манере с ленинским прищуром: — И что намерен делать?
— По поводу чего? Аа… в этом смысле. А что тут сделаешь?
— Ээ, не скажи, старик. Тут должна быть какая-то польза.
— Ты, по-моему, уже ее начал извлекать, — хмуро отозвался Гриша, покосившись на сумку, которую Шрудель начал с утра пораньше облегчать.
— Не, я о другой пользе. Я о более глобальных вещах.
— Да бог с ними, с глобальными вещами! У меня там девушка осталась, родители, друзья. Ты что, не понимаешь?
— Да понимаю, старик, понимаю. Не кипятись. А ты попасть обратно пробовал?
— Ну, конечно, пробовал. Только там вчера все закрыто было. Тут ведь главное логику понять, а это-то у меня и не выходит. И думать уже об этом не могу — крыша едет…
— Какая крыша?
— Ну, в смысле, с ума схожу… Понимаешь, я тут подсчитал: через шесть лет должны познакомиться мои родители, а через семь я сам должен появиться на свет. Нужно ли их знакомить или они сами познакомятся?
Кажется, впервые Гриша увидел на лице Шруделя растерянность. Но он был рад, что наконец нашел кого-то, с кем может поделиться своим несчастьем.
— А если я сам появляюсь, то как это будет сочетаться со мной нынешним? Это что значит, что в будущем нас будет двое? И потом, если я когда-нибудь перенесусь обратно в будущее, я, значит, останусь молодым, а ты и все другие постареют? И как же будет выглядеть среди вас моя неизменившаяся внешность? Но самое главное — это все-таки понять, как я сюда попал и как мне попасть обратно.
— И?
— Ни хрена не понимаю. Я-то надеялся, что, может, все — сон. Такой дикий реалистичный сон. И проснусь я сегодня утром не у тебя на балконе, а у себя дома… а может, и на лекции… Но ты меня разбудил, я глянул с балкона на улицу, и все. Люди одеты по вашей моде, мимо едут «запорожцы», «жигули» и «волги» и никаких тебе «тойот», «мерседесов», не говоря уж про всякие внедорожники.
— Вне что?
— Внедорожники. Машины такие. Ай, забей. Забудь, в смысле. Не в этом фишка. То есть суть. А суть в том, что мне надо понять ло-ги-ку. И, если я ее пойму, то, может, выберусь отсюда.
— Черт, старик, — разнервничался Шрудель. — Ты меня совсем замутузил своими вопросами. Столько информации и в один присест. Впрочем, можно сегодня попробовать пройти через подземный проход в «Иллюзионе». Мне-то можно с тобой? А то я бы не отказался к вам смотаться. Любопытно же.
— Да ради бога… Вот только есть ли он, этот ход?
— А мы и проверим.
— А если нет?
— Тогда хреново… Нет, жить, конечно, можешь и у меня, но без паспорта ты по уши в дерьме. Какое-то время можно потянуть резину. Но очень недолго. Резина имеет свойство в конце концов лопаться и бить тебя по носу. Первый закон Шруделя.
— Спасибо за лекцию по физике, — мрачно отозвался Гриша, но Шрудель пропустил колкость мимо ушей и вдруг резко сменил тему:
— Слушай, а меня в будущем читать будут?
Было видно, что этот вопрос мучает его сильнее всяких Гришиных рефлексий.
— Тебя?! — удивился Гриша.
— А я что, по-твоему, не писатель?
— А что, писатель? — еще больше удивился Гриша.
Шрудель нервно заерзал на стуле.
— Ты, может, старик, не в курсе, но я вообще-то пишу. Только я пока ничего не закончил. Ну и что? — предвидя возможное возражение, возмутился он. — Кафка, вон, тоже все переписывал и переписывал, а что-то так и недописал.
— Так ты ж вроде говорил, что сознательно гробишь свой талант.
— Ну, да. В газете. Но в стол-то пишу. Понемногу. Ладно. Жалости не надо. Обойдемся без соплей. Не будут меня читать, так не будут. Не расстроюсь…
Шрудель яростно засопел носом.
— И что, Баума тоже не будут? — спросил он через секунду. — И поэта Журавленко?
Гриша пожал плечами — ему не очень нравилась роль посланника с дурными вестями.
— Ясно, — буркнул Шрудель. — А кого ж будут?!
— Не знаю, много кого… Ну…
— А я вот не верю! — неожиданно перебил Шрудель. — Кладу я с прибором на твои пророчества. Вот так.
Тут его мысли сделали очередной зигзаг.
— Слушай, так давай мы о тебе статью тиснем, а? Я уже и название придумал — «Советский человек покоряет время!». Или нет, лучше так — «С дружеским приветом из будущего». Представляешь, сколько шороху ты наделаешь?!
— Да ты что?! — побледнел Гриша. — Меня ж сразу в психушку упрячут. Вот уж точно — «с дружеским приветом».
— К гадалке не ходи, — невозмутимо кивнул Шрудель.
— Вместе с автором статьи, — угрожающе добавил Гриша.
— Это хуже, — сник Шрудель. — М-да… дилеммка.
Но мозг его продолжал кипеть.
— Погоди! Так ты ж можешь будущее предсказывать! Будешь новой Кассандрой. Кассандром. Я прямо вижу название статьи: «Советский Кассандр».
— Да как?! — почти застонал Гриша. — Я ведь не историк. У меня и так в голове путаница, а ты хочешь, чтоб я помнил какие-то даты.
— Не, ну хоть что-то ты должен помнить!
— Ну, помню, что в 79-м Брежнев ввел, в смысле введет, советские войска в Афганистан.
— Да? Чего это он? — удивился Шрудель и тут же обрадовался. — Уже неплохо. А поближе?
— Ну, потом, Союз — Аполлон стыкуются.
— Здрасьте. Они уже состыковались.
— Да? А я пропустил. Слушай, я больше ничего не помню.
— А ты не нервничай. Ты соберись. Это ж золотая жила. Ну, хорошо. Потом вспомнишь. Какие еще планы у тебя были?
Гриша нехотя поделился задумкой с книжкой интервью. Шрудель поморщился.
— Нет, старик. Это все творческие амбиции, и я тебя, как никто, понимаю, но жидко как-то… И потом… у кого ты хочешь брать эти твои интервью?
— Не знаю… у разных известных людей…
— Ну, у кого?
— Да у меня целый список тут… Ну, у Герасимова, например.
Шрудель рассмеялся.
— У режиссера?! Ха-ха! Ну, ты даешь, старик. Ну, договоришься ты об интервью с Герасимовым. Тот будет с радостью отвечать на все вопросы о творчестве, а как начнешь трогать политику, всякие там будущие перемены, демократию и как там ее?
— Перестройку.
— Во-во. Он тебя пошлет и скажет, что не собирается отвечать на провокационные вопросы и не понимает, как тебя еще не исключили из партии за такие мысли.
— Я ж не член партии.
— Вот он и скажет, что ничего удивительного, что таких, как ты, не держат в партии. Разговор закончится, диалог времен не состоится. И так будет каждый раз. В лучшем случае. А потом отведут в КГБ, и ты им будешь рассказывать про демократию и перестройку.
— Ну, хорошо. А если с какими-нибудь пока еще не известными?
— Будешь караулить абитуриентов ВГИКа? Глупости все это.
— А что ты предлагаешь?
— Можешь взять интервью у меня, — снисходительно предложил Шрудель. — Я не подведу.
И, заметив кислую мину на Гришином лице, добавил:
— Ну, или хотя бы у тех людей, с которыми я тебя познакомлю — это проверенный вариант. А вообще, если хочешь мое мнение — забудь. Игра не стоит свеч.
— Тогда я не знаю, — расстроился Гриша. — Можно, конечно, найти будущих миллионеров или политиков. Познакомиться с ними, подружиться.
— Снова чушь. Пойми, старик, ты говоришь о каком-то далеком будущем. А на кой ляд тебе сытое будущее в 2008 году, если тебе к тому времени пойдет шестой десяток?
— Ну, я все-таки надеюсь не дожить до своего времени!
— Как это? — удивился Шрудель.
— Ну, в смысле, надеюсь сразу переместиться. В смысле, в скором будущем. В смысле… блин, ну ты понял.
— А если не выйдет?
Этот вопрос поставил Гришу в тупик, ибо нивелировал любые потуги извлечь хоть какую-нибудь пользу из сложившейся ситуации.
— Не, — категорично мотнул головой Шрудель. — Лучше напряги память и вспоминай историю. Тут, я чую, можно неплохо заработать. Правда, еще не знаю как. А пока пойдем, проверим твои подземные ходы, дитя подземелья.
— Только я тебя умоляю! Никому ни слова. Обоих в дурку упекут.
— Могут, — подумав, согласился Шрудель. — Ладно, я — могила. Ни гугу.
И он поднял сжатый кулак, как ротфронтовец.
«Иллюзион» работал, но в кино шел какой-то неизвестный Грише фильм. Вместе со Шруделем они подошли к дверям кассы.
— Ты только молчи, — шепнул Грише на ухо Шрудель. — И таинственно улыбайся.
— Это как?
— Как я.
И он действительно улыбнулся какой-то таинственной улыбкой. Гриша попытался ее скопировать, но вышло так неестественно, что Шрудель недовольно поморщился.
— Нет, у тебя какой-то кретин выходит. Лучше просто нахмурься, и все.
Гриша сдвинул брови к переносице.
— Не… Так ты похож на алкаша, который не успел опохмелиться. Хотя… это мне даже нравится.
Он снял свои болгарские солнцезащитные очки и решительно вошел в помещение кассы. Гриша шмыгнул следом.
